***
Могла узнать, но не узнала...
В игрушки, в фантики играла.
А он сидел на табуретке
в фланелевой рубашке в клетку.
Казался старым и усталым,
болел... Потом его не стало.
То был с войны пришедший дед.
Ему немного было лет –
всего-то сорок пять с копейкой.
Однако же война-злодейка
пожить подольше не дала...
Года прошли. Я подросла.
И вот уже я старше деда.
Всё было в жизни: радость, беды.
Теряла, падала, вставала.
Но мысль о том, что не узнала,
как воевал мой дед родимый,
с годами всё невыносимей.
Вернуться бы обратно в детство,
туда, где дед в рубашке в клетку
сидел, вздыхал на табурете,
сказать бы: "Расскажи мне, деда,
как воевал ты, две медали
не зря ж тебе, неверно, дали,
каким ты, дед, владел оружьем,
что ел на завтрак и на ужин,
о чём с друзьями песни пели,
как было всё на самом деле,
что чувствовал, когда был ранен,
как спас от смерти капитана,
прицельно пристрелив трёх фрицев,
как приходилось мыться, бриться,
как согревались в злую стужу,
как после ран в обозе службу
ты проходил: твои лошадки
всегда сыты были и гладки,
возили груз исправно в роты,
за эту "лёгкую" работу
был награждён второй медалью..."
Откуда я всё это знаю?
Из куцых строчек, из архива –
из интернета нацедила
о дедушке по капле правды.
И этой малости я рада.
Мне дороги крупицы эти.
Но как же жаль: беспечно дети
порою ценное теряют –
не посидят, не разузнают,
не выслушают человека...
И не вернуть уже вовеки
возможности услышать больше.
Нет ничего на сердце горше
невозвратимости потери.
Дай Бог тому, чьи нынче двери
ещё навеки не сомкнуты.
Дай, Боже, светлые минуты
с живыми, руки взяв в ладони,
обнявшись, сесть в уютном доме
и расплести косу-беседу
про жизнь, про счастье, про Победу...
Ручьём должна струиться память –
из уст в уста. Иначе камень
на сердце, как замок тяжёлый.
И вечно с вздохом невесёлым:
"Могла узнать, но не узнала,
могла, могла... Эх, опоздала..."
17.06.23.