Я лежу будто мертвый - свечи не хватает в пальцах,
да ещё от спиртного под правою гибнет печень.
Соответственно, вокруг никого, и лопатник,
как, бывало, дед запихнул перед смертью за печку,
вроде, прятать незачем. Я лежу, вспоминаю
самодельный шкап с советской литературой
к стенке приставленный, сборник речей, где на "Хау!
Я все сказал" вождя, раскурившего трубку
полумира, звучали долгие аплодисменты,
потрясало копьями довольное племя.
Это было время завоеваний, приметы
которых искали на карте, став на колени.
Что случилось с тех пор? Зачем поднялись и идём мы
куда, резервацию кинув, оставив томик?
Путь народа - его язык, в особенности - идиомы.
Ни Великий Белый Отец из Вашингтона
не догонит нас, запускавших в ракете собаку
и на том её сьевших, ни правнуки этой белки
не назначат стрелку, но в воздухе тянет пахом
тем же, дедовским, куды утыкался с разбегу.
Оправдались и ножницы, и бумага, и камень.
Я лежу в позе трупа дедова - из последних
могикан, и если нас спаивали постмогикане,
то пожалуй, восстать - как тост поднять за победу.
2015