Ты надела кольцо и воскресный наряд;
Попросила у зеркала яду.
Чтобы я замечал невнимательный взгляд,
А не глупо шутил до упаду...
Я читал Гумелёва; пытался не пить
И забыть о назначенной встрече.
Колобродил июнь; бездыханную нить
Раздувал затянувшийся вечер.
Под суданской луной из тягучей воды
Корабли выползали на сушу.
И прозрачным песком засыпали следы,
Разделённые временем души.
И – усердием тёмным взаимно греша,
На конце и в начале провала, –
Обречённо парила хмельная душа
И усталая нервно дрожала...
О, последняя музыка скучных времен!
О, бездомный тупик полнолунья!
До седьмого колена мой род истреблён
Для тебя, милосердная лгунья!
Воцаряйся и бедствуй; владей и губи;
Жги костёр летописный и смейся!
Пусть в обоих бокалах оставят круги
Семена ритуального перстня.
Потому, что без этой –
Придуманной – лжи
Мы хоть слово добавить могли бы
К тем, которыми любят бомжи
И исходят молокою рыбы?