Говорю на русском языке,
хоть подчас и не по-русски малость.
Всякое словесное пике
правлю, чтобы в строчках
не осталось.
Прибегаю к верным словарям:
к Библии и к фолиантам Даля,
дабы мне, по-русски говоря,
веденье своё они отдали.
Изъясняюсь отчим языком.
Но не все его воспринимают.
И контакта нет. И в горле ком,
ком земли завещанного края,
края крестного, где боль живёт –
спутница любви, её сестрица.
Речь сестёр – высокий Небосвод.
А к нему возможно причаститься.
И твержу я людям: «Вот он, Храм.
Заходите, причащайтесь Небу,
причащайтесь собственным
корням,
языку печи, стола и хлеба,
языку булатного меча,
тихому, смиренному до срока.
Вот она, священная свеча.
От неё зажгитесь яснооко.
Отворите сердце и уста
для молитв и дружеских объятий.
Вот язык Спасителя-Христа.
Он по-русски изъяснялся, братья,
то есть, так, как призваны и мы
на земле великих наших предков,
то есть, так, как в мире чуждой тьмы
мы общаемся преступно редко».
Потому-то и звенит в груди
золотое слово колоколен.
От него не волен я уйти,
отдалиться ни на шаг не волен.
И листаю книги праотцов,
и учу язык родных пределов.
Пусть он даже иногда свинцов,
отдаюсь ему душой и телом.
Не таясь, не прячась, отдаюсь.
С ним готов и на любые муки.
И для сердца есть Господь и Русь
в каждой букве их и в каждом звуке.
Поднимает надо мной меня
лексика Писаний и сказаний
и приводит к линии огня,
где любовь – солдат на поле брани.
Да, она такая с давних пор,
сказок речь, поэм, легенд, молений,
речь меча и всех душевных пор.
Я учусь ей, преклонив колени.
Исправляю вновь и вновь пике,
чтобы о каменья не разбиться.
Бирюза на русском языке
кличет ввысь грунтовые страницы.