Рецензии на произведение «Альманах 72. Читая прозу Цветаевой. Окончание»
На странице отображаются все рецензии к этому произведению в обратном порядке, с 6 по 1
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Рецензия на «Альманах 72. Читая прозу Цветаевой. Окончание» (профиль удален)
Пре-красно!
Иван Дажьбог 09.04.2017 21:48 • Заявить о нарушении
Пре-красно!
Иван Дажьбог 09.04.2017 21:48 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Альманах 72. Читая прозу Цветаевой. Окончание» (профиль удален)
Руточка, спасибо за труд, за трогательную память о Поэте, за любовь к Марине.
Я эти тексты знаю, но с удовольствием перечитала! Обнимаю!
Ваша.
Костандогло Татьяна 02.02.2010 23:27 • Заявить о нарушении
Руточка, спасибо за труд, за трогательную память о Поэте, за любовь к Марине.
Я эти тексты знаю, но с удовольствием перечитала! Обнимаю!
Ваша.
Костандогло Татьяна 02.02.2010 23:27 • Заявить о нарушении
Спасибо большое!
Начала с интересом читать Вашу книгу!
Рута Марьяш 03.02.2010 17:17 Заявить о нарушении
Начала с интересом читать Вашу книгу!
Рута Марьяш 03.02.2010 17:17 Заявить о нарушении
Рецензия на «Альманах 72. Читая прозу Цветаевой. Окончание» (профиль удален)
ЗДРАВСТВУЙ, ТАНЯ! А У РУТЫ МАРЬЯШ ЕСТЬ СТРАНИЧКА? НАПИШИ! ...ЧИТАЮ ЛЮБИМЫЕ ИМЕНА И МОЙ САМЫЙ СИМПАТИЧНЫЙ РИЛЬКЕ! ДЕВЧОНКИ! ВЫ БОЛЬШИЕ УМНИЦЫ! ЧИТАЮ И ДЫШУ УТРЕННИМ ВОЗДУХОМ! НО ВЫ ЕСТЬ, СЛАВНЫЕ МОИ( ПРОСТИТЕ ЗА - МОИ..), ВЕРЯЩИЕ И ТАК ЖЕ ЛЮБЯЩИЕ САМОЕ СВЯТОЕ ДЛЯ МЕНЯ!
ЗНАЧИТ, НЕ ОДИН! ЗНАЧИТ - БУДЕМ ЖИТЬ!... ВОПРЕКИ ВСЕЙ СЕРОСТИ ЧВАНЛИВОЙ И ВОИНСТВУЮЩЕЙ!
С ТЕПЛОМ И ВОСТОРГОМ, ЕДВА НЕ ОПУСТИВШИЙ РУКИ В ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ...
БУДЕМ ЖИТЬ, СЛАВНЫЕ МОИ! САША
Александр Суршков 12.05.2008 19:09 • Заявить о нарушении
ЗДРАВСТВУЙ, ТАНЯ! А У РУТЫ МАРЬЯШ ЕСТЬ СТРАНИЧКА? НАПИШИ! ...ЧИТАЮ ЛЮБИМЫЕ ИМЕНА И МОЙ САМЫЙ СИМПАТИЧНЫЙ РИЛЬКЕ! ДЕВЧОНКИ! ВЫ БОЛЬШИЕ УМНИЦЫ! ЧИТАЮ И ДЫШУ УТРЕННИМ ВОЗДУХОМ! НО ВЫ ЕСТЬ, СЛАВНЫЕ МОИ( ПРОСТИТЕ ЗА - МОИ..), ВЕРЯЩИЕ И ТАК ЖЕ ЛЮБЯЩИЕ САМОЕ СВЯТОЕ ДЛЯ МЕНЯ!
ЗНАЧИТ, НЕ ОДИН! ЗНАЧИТ - БУДЕМ ЖИТЬ!... ВОПРЕКИ ВСЕЙ СЕРОСТИ ЧВАНЛИВОЙ И ВОИНСТВУЮЩЕЙ!
С ТЕПЛОМ И ВОСТОРГОМ, ЕДВА НЕ ОПУСТИВШИЙ РУКИ В ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ...
БУДЕМ ЖИТЬ, СЛАВНЫЕ МОИ! САША
Александр Суршков 12.05.2008 19:09 • Заявить о нарушении
Рута Марьяш
http://www.stihi.ru/author.html?rutta
Спасибо, Саша!
Татьяна Буевич Продолжение 12.05.2008 22:44 Заявить о нарушении
http://www.stihi.ru/author.html?rutta
Спасибо, Саша!
Татьяна Буевич Продолжение 12.05.2008 22:44 Заявить о нарушении
Рецензия на «Альманах 72. Читая прозу Цветаевой. Окончание» (профиль удален)
Скопировал к себе все все все и читаю теперь очень интересно с комментариями.
Семь Огней 08.11.2007 18:11 • Заявить о нарушении
Скопировал к себе все все все и читаю теперь очень интересно с комментариями.
Семь Огней 08.11.2007 18:11 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Альманах 72. Читая прозу Цветаевой. Окончание» (профиль удален)
Спасибо, Мария,что так обогатили альманах Вашей - Марининой - "Молодостью".
(...молодость хороша тем, что все в ней - впервые. Душа обретает опыт в счастье и горе. А смертельно уставшему от жизни человеку, когда он оглядывается назад, может показаться благом и простая способность чувствовать, сопереживать.
Молодость души - неотъемлемое качество художника слова. Лишь она дает поэтическую зоркость
Молодость моя! - Иди к другим!
Чем отчетливее понимает лирическая героиня, что прошлого не вернешь, тем тревожнее ее голос, тем сильнее желание остановить мгновенье...)
Рута Марьяш 04.11.2007 00:01 • Заявить о нарушении
Спасибо, Мария,что так обогатили альманах Вашей - Марининой - "Молодостью".
(...молодость хороша тем, что все в ней - впервые. Душа обретает опыт в счастье и горе. А смертельно уставшему от жизни человеку, когда он оглядывается назад, может показаться благом и простая способность чувствовать, сопереживать.
Молодость души - неотъемлемое качество художника слова. Лишь она дает поэтическую зоркость
Молодость моя! - Иди к другим!
Чем отчетливее понимает лирическая героиня, что прошлого не вернешь, тем тревожнее ее голос, тем сильнее желание остановить мгновенье...)
Рута Марьяш 04.11.2007 00:01 • Заявить о нарушении
Дорогая Рута Максовна! Прочитала с большим интересом подборку цитат. Спасибо Вам за труд.
С Вашего разрешения хотела бы разместить этот текст как дневниковую запись, а некоторые выражения - в виде эпиграфа на странице. Очень тронули сдлва и мысли.
Можно?
Маргарита Идельсон 16.03.2015 00:14 Заявить о нарушении
С Вашего разрешения хотела бы разместить этот текст как дневниковую запись, а некоторые выражения - в виде эпиграфа на странице. Очень тронули сдлва и мысли.
Можно?
Маргарита Идельсон 16.03.2015 00:14 Заявить о нарушении
Рецензия на «Альманах 72. Читая прозу Цветаевой. Окончание» (профиль удален)
Дорогая Рута! Проза поэта всегда квинтэссенция мысли и чувства. Густой настой. Спасибо за возможность насладиться общением с Мариной Цветаевой. Вот обещанная статья (подсократила, не пропускает):
“…Мой спутник – молодость моя” (некоторые тайны цветаевской поэтики))
.......От всего человека вам остается часть
.......речи. Часть речи вообще. Часть речи.
..........................И. Бродский. М. И. Цветаева не любила объяснять своих стихов - она просто перечитывала их по нескольку раз, пока смысл не становился ясен слушателям. В черновике «Истории одного посвящения» Цветаева размышляла: «Не знаю, нужны ли вообще подстрочники к стихам: кто - когда - с кем - где - при каких обстоятельствах и т.д. - жил. Стихи быт перемололи и отбросили, и вот из уцелевших осколков, за которыми ползая вроде как на коленях, биограф тщится воссоздать бывшее... К чему? Приблизить к нам живого Пушкина? Да разве он, биограф, не знает, что поэт в стихах живой!»
Для читателя обращение к тем или иным фактам биографии Творца только робкая попытка постичь, какие события, чувства, потрясения переплавлены в тигле вдохновения.
«Молодость» написана человеком многое пережившим, со многим простившимся. 3 февраля 1920 года умерла в приюте (от истощения) младшая дочь Цветаевой Ирина.
Мучимая чувством вины перед мужем (Сергей Эфрон числился пропавшим без вести), она переживала минуты полного отчаяния: «...мне начинает казаться, что Сереже я - без Ирины - вовсе не нужна, что лучше было бы, чтобы я умерла, - достойнее! - Мне стыдно, что я жива.- Как я ему скажу? И с каким презрением я думаю о своих стихах».
Анастасия Цветаева, вернувшаяся из Крыма в Москву 22 марта 1921 года, была потрясена душевным состоянием сеcтры: «Смех резче прежнего, вольней и отрывистей, и в его глубине - тоска ... Тон Маринин был - как полет с горы. В нем, в смехе, сопровождавшем его, был холодок - к слушателю (в данном случае - ко мне), вызов и равнодушие».
Сама Марина спустя несколько месяцев напишет М. Волошину: "О Москве. Она чудовищна. Жировой нарост, гнойник ... Общий закон жизни - беспощадность". (7 ноября).
В 1921 году уходят из жизни поэты поколения Цветаевой. 2 августа арестован и вскоре расстрелян Н. Гумилев. 7 августа умер А.Блок. Что должна была чувствовать Марина Цветаева? Сбылось ее пророческое предсказание:
Думали - человек! И умереть заставили. Умер теперь. Навек.
Плачьте о мертвом ангеле!
(Стихи к Блоку. 9 мая 1916 г.)
Эти факты и есть “подтекст”, без которого, считала Ариадна Эфрон, невозможно понять стихи Цветаевой, растущие из самой жизни.
Молодость моя! Моя чужая
Молодость! Мой сапожок непарный!
Воспаленные глаза сужая,
Так листок срывают календарный, -
В первой же строке передана сложность психологического состояния лирической героини: контрастные слова «моя чужая» создают неожиданное смысловое единство. Боль расставания с тем, что было содержанием собственного «я», заставляет автора вновь и вновь произносить слово, вынесенное в заглавие, вслушиваясь в его музыку.
Пауза, неизбежная в конце строки, рвет смысловую связь между словами: «Моя чужая / Молодость!» Ритмическое и смысловое движение сталкиваются - и результат - усиление второй части оксюморона («чужая»): странно вдруг ощутить чужим то, что является твоим внутренним «я».
Все стихотворение - варьирование образа молодости. В первом катрене она - «сапожок непарный». Неожиданное уподобление рождено сложностью лирического переживания: с одной стороны, уменьшительная форма («сапожок») передает трогательно-нежное отношение к молодости; с другой - эпитет «непарный» напоминает, что молодость уже позади: «непарный» - ненужный. Почему? Не потому ли, что Ничего из всей твоей добычи
Не взяла задумчивая Муза?
На протяжении обеих частей образ молодости персонифицируется, обретая черты живого человека: «Ты в ночи начесывала гребнем…», «Постоим с тобою на ветру / Смуглая моя!», «...руки твоей касаюсь...». Эффект персонификации так силен, что кажется, будто автор обращается к юной девушке, подруге, а не пытается разобраться в собственных чувствах.
В первой части стихотворения лирическая героиня словно уговаривает себя не сожалеть о минувшем:
... Назад не кличу.
Ты была мне ношей и обузой.
Цветаева намеренно ставит рядом два семантически близких, но различающихся смысловыми оттенками слова. Прием нанизывания синонимов, хорошо знакомый каждому, кто любит цветаевскую поэзию, позволяет уточнить образ-переживание. Можно ли жалеть о том, что было не только непосильным грузом, но и тягостным бременем, «обузой»? Конечно, нет!
Однако это чувство только надводная часть айсберга. В подтексте скрыто прямо противоположное переживание: молодость так дорога лирической героине, а боль так мучительна, что приходится уговаривать себя, искать доводы, которые могли бы утишить эту боль:
Щедростью твоей давясь, как щебнем,
За чужие я грехи терпела.
В одной строке совмещены абстрактное понятие «щедрость», традиционно связываемое с положительными эмоциями, и «щебень» - олицетворение грубой материальности. Звуковая перекличка слов «щедростью» - «щебнем» (заметим: оба одинаково важны для автора, оба в сильной позиции) повышает экспрессивность метафоры : «давясь» щедростью, да еще и как щебнем (камнем), - образ не только неожиданный, но и жутковатый. Тем сильнее эмоциональное впечатление!
Свойственные молодости доверчивость, распахнутость души, открытость, «щедрость» (еще одна грань образа) не принесли лирической героине счастья: в подтексте стихотворения - переживания драматические (а может, и трагические), причиной которых стала именно безоглядная душевная щедрость.
Вспомним написанные Цветаевой в 1916 году строки:
Руки даны мне - протягивать каждому
обе,-
Не удержать ни одной, губы - давать имена,
Очи - не видеть, высокие брови
над ними -
Нежно дивиться любви и - нежней -
нелюбви.
Здесь в каждом слове и звуке - готовность любить весь мир, душевная гармония.
А строка «Молодости» «Щедростью твоей давясь, как щебнем...» - зеркальное отражение иного состояния - боли, надлома, надрыва. Звуковой облик стиха - нагромождение дисгармоничных и неблагозвучных «щ - др - ст - т - д - с - к - к - щ - б» - диссонирует с «колокольным» и певучим звучанием слова «молодость». В финале первой части лирическое чувство обогащается:
Скипетр тебе вернув до сроку –
Что уже душе до яств и брашна?
Молодость моя! Моя морока –
Молодость. Мой лоскуток кумашный!
Скипетр, знак монаршей власти, - напоминание о том времени, когда молодость царила в жизни лирической героини.
Устаревшие слова «яства» и «брашно» синонимичны, однако первое более конкретно: яствами обычно называют кушанья изобильные, изысканные, разнообразные. Цветаева, добиваясь остранения, вновь совмещает в одной строке отвлеченное и конкретное.
Яства и брашно души - это, конечно же, переживания; сначала сильные, способные потрясти («яства»), а потом - любые (брашно, по Далю, яство, пища, кушанье, варево, еда, съестное). Ведь молодость хороша тем, что все в ней - впервые. Душа обретает опыт в счастье и горе. А смертельно уставшему от жизни человеку, когда он оглядывается назад, может показаться благом и простая способность чувствовать, сопереживать.
Важную роль в создании лирического напряжения играет совмещение лексики разных стилей. Высокие слова (яства, скипетр, брашно) органично сочетаются с разговорными (голубка, золотце, полоснуть) и просторечными (шалый, не кличу, морока).
«Лоскуток кумашный» - еще одно емкое определение молодости: она оказалась краткой («лоскуток») и яркой, праздничной («кумашный»). Потому и непросто с нею прощаться, непросто подводить черту под лучшим, что уже никогда не вернется.
Мария Сидорова 03.11.2007 09:33 • Заявить о нарушении
Дорогая Рута! Проза поэта всегда квинтэссенция мысли и чувства. Густой настой. Спасибо за возможность насладиться общением с Мариной Цветаевой. Вот обещанная статья (подсократила, не пропускает):
“…Мой спутник – молодость моя” (некоторые тайны цветаевской поэтики))
.......От всего человека вам остается часть
.......речи. Часть речи вообще. Часть речи.
..........................И. Бродский. М. И. Цветаева не любила объяснять своих стихов - она просто перечитывала их по нескольку раз, пока смысл не становился ясен слушателям. В черновике «Истории одного посвящения» Цветаева размышляла: «Не знаю, нужны ли вообще подстрочники к стихам: кто - когда - с кем - где - при каких обстоятельствах и т.д. - жил. Стихи быт перемололи и отбросили, и вот из уцелевших осколков, за которыми ползая вроде как на коленях, биограф тщится воссоздать бывшее... К чему? Приблизить к нам живого Пушкина? Да разве он, биограф, не знает, что поэт в стихах живой!»
Для читателя обращение к тем или иным фактам биографии Творца только робкая попытка постичь, какие события, чувства, потрясения переплавлены в тигле вдохновения.
«Молодость» написана человеком многое пережившим, со многим простившимся. 3 февраля 1920 года умерла в приюте (от истощения) младшая дочь Цветаевой Ирина.
Мучимая чувством вины перед мужем (Сергей Эфрон числился пропавшим без вести), она переживала минуты полного отчаяния: «...мне начинает казаться, что Сереже я - без Ирины - вовсе не нужна, что лучше было бы, чтобы я умерла, - достойнее! - Мне стыдно, что я жива.- Как я ему скажу? И с каким презрением я думаю о своих стихах».
Анастасия Цветаева, вернувшаяся из Крыма в Москву 22 марта 1921 года, была потрясена душевным состоянием сеcтры: «Смех резче прежнего, вольней и отрывистей, и в его глубине - тоска ... Тон Маринин был - как полет с горы. В нем, в смехе, сопровождавшем его, был холодок - к слушателю (в данном случае - ко мне), вызов и равнодушие».
Сама Марина спустя несколько месяцев напишет М. Волошину: "О Москве. Она чудовищна. Жировой нарост, гнойник ... Общий закон жизни - беспощадность". (7 ноября).
В 1921 году уходят из жизни поэты поколения Цветаевой. 2 августа арестован и вскоре расстрелян Н. Гумилев. 7 августа умер А.Блок. Что должна была чувствовать Марина Цветаева? Сбылось ее пророческое предсказание:
Думали - человек! И умереть заставили. Умер теперь. Навек.
Плачьте о мертвом ангеле!
(Стихи к Блоку. 9 мая 1916 г.)
Эти факты и есть “подтекст”, без которого, считала Ариадна Эфрон, невозможно понять стихи Цветаевой, растущие из самой жизни.
Молодость моя! Моя чужая
Молодость! Мой сапожок непарный!
Воспаленные глаза сужая,
Так листок срывают календарный, -
В первой же строке передана сложность психологического состояния лирической героини: контрастные слова «моя чужая» создают неожиданное смысловое единство. Боль расставания с тем, что было содержанием собственного «я», заставляет автора вновь и вновь произносить слово, вынесенное в заглавие, вслушиваясь в его музыку.
Пауза, неизбежная в конце строки, рвет смысловую связь между словами: «Моя чужая / Молодость!» Ритмическое и смысловое движение сталкиваются - и результат - усиление второй части оксюморона («чужая»): странно вдруг ощутить чужим то, что является твоим внутренним «я».
Все стихотворение - варьирование образа молодости. В первом катрене она - «сапожок непарный». Неожиданное уподобление рождено сложностью лирического переживания: с одной стороны, уменьшительная форма («сапожок») передает трогательно-нежное отношение к молодости; с другой - эпитет «непарный» напоминает, что молодость уже позади: «непарный» - ненужный. Почему? Не потому ли, что Ничего из всей твоей добычи
Не взяла задумчивая Муза?
На протяжении обеих частей образ молодости персонифицируется, обретая черты живого человека: «Ты в ночи начесывала гребнем…», «Постоим с тобою на ветру / Смуглая моя!», «...руки твоей касаюсь...». Эффект персонификации так силен, что кажется, будто автор обращается к юной девушке, подруге, а не пытается разобраться в собственных чувствах.
В первой части стихотворения лирическая героиня словно уговаривает себя не сожалеть о минувшем:
... Назад не кличу.
Ты была мне ношей и обузой.
Цветаева намеренно ставит рядом два семантически близких, но различающихся смысловыми оттенками слова. Прием нанизывания синонимов, хорошо знакомый каждому, кто любит цветаевскую поэзию, позволяет уточнить образ-переживание. Можно ли жалеть о том, что было не только непосильным грузом, но и тягостным бременем, «обузой»? Конечно, нет!
Однако это чувство только надводная часть айсберга. В подтексте скрыто прямо противоположное переживание: молодость так дорога лирической героине, а боль так мучительна, что приходится уговаривать себя, искать доводы, которые могли бы утишить эту боль:
Щедростью твоей давясь, как щебнем,
За чужие я грехи терпела.
В одной строке совмещены абстрактное понятие «щедрость», традиционно связываемое с положительными эмоциями, и «щебень» - олицетворение грубой материальности. Звуковая перекличка слов «щедростью» - «щебнем» (заметим: оба одинаково важны для автора, оба в сильной позиции) повышает экспрессивность метафоры : «давясь» щедростью, да еще и как щебнем (камнем), - образ не только неожиданный, но и жутковатый. Тем сильнее эмоциональное впечатление!
Свойственные молодости доверчивость, распахнутость души, открытость, «щедрость» (еще одна грань образа) не принесли лирической героине счастья: в подтексте стихотворения - переживания драматические (а может, и трагические), причиной которых стала именно безоглядная душевная щедрость.
Вспомним написанные Цветаевой в 1916 году строки:
Руки даны мне - протягивать каждому
обе,-
Не удержать ни одной, губы - давать имена,
Очи - не видеть, высокие брови
над ними -
Нежно дивиться любви и - нежней -
нелюбви.
Здесь в каждом слове и звуке - готовность любить весь мир, душевная гармония.
А строка «Молодости» «Щедростью твоей давясь, как щебнем...» - зеркальное отражение иного состояния - боли, надлома, надрыва. Звуковой облик стиха - нагромождение дисгармоничных и неблагозвучных «щ - др - ст - т - д - с - к - к - щ - б» - диссонирует с «колокольным» и певучим звучанием слова «молодость». В финале первой части лирическое чувство обогащается:
Скипетр тебе вернув до сроку –
Что уже душе до яств и брашна?
Молодость моя! Моя морока –
Молодость. Мой лоскуток кумашный!
Скипетр, знак монаршей власти, - напоминание о том времени, когда молодость царила в жизни лирической героини.
Устаревшие слова «яства» и «брашно» синонимичны, однако первое более конкретно: яствами обычно называют кушанья изобильные, изысканные, разнообразные. Цветаева, добиваясь остранения, вновь совмещает в одной строке отвлеченное и конкретное.
Яства и брашно души - это, конечно же, переживания; сначала сильные, способные потрясти («яства»), а потом - любые (брашно, по Далю, яство, пища, кушанье, варево, еда, съестное). Ведь молодость хороша тем, что все в ней - впервые. Душа обретает опыт в счастье и горе. А смертельно уставшему от жизни человеку, когда он оглядывается назад, может показаться благом и простая способность чувствовать, сопереживать.
Важную роль в создании лирического напряжения играет совмещение лексики разных стилей. Высокие слова (яства, скипетр, брашно) органично сочетаются с разговорными (голубка, золотце, полоснуть) и просторечными (шалый, не кличу, морока).
«Лоскуток кумашный» - еще одно емкое определение молодости: она оказалась краткой («лоскуток») и яркой, праздничной («кумашный»). Потому и непросто с нею прощаться, непросто подводить черту под лучшим, что уже никогда не вернется.
Мария Сидорова 03.11.2007 09:33 • Заявить о нарушении
(продолжение, не пропущенное в рецензии - знаков многовато)))) Иосиф Бродский в «Нобелевской лекции» (1987) говорил: «…кто-кто, а поэт всегда знает, что то, что в просторечии именуется голосом Музы, есть на самом деле диктат языка; что не язык является его инструментом, а он - средством языка к продолжению своего существования».
Читая «Молодость», ощущаешь «диктат языка» в полной мере: совмещение несовместимого в ткани поэтического текста многократно усиливает смысловую наполненность слова, ведет к уточнению и углублению порождаемых им смыслов, слово в поэтическом контексте вызывает многоголосое эхо, смыслы видоизменяются, оттеняя друг друга.
Во второй части стихотворения, где персонификация образа молодости достигает апогея, поэтическая интонация меняется. Это находит отражение в использовании экспрессивной пунктуации: из 22х восклицательных знаков (а по их использованию, как известно, Цветаевой нет равных в русской поэзии) на вторую часть приходится 15.
Напряженная, срывающаяся на крик интонация увеличивает емкость образов. Взволнованный монолог пронизан мыслью о неизбежности надвинувшегося прощания:
Скоро уж из ласточек - в колдуньи!
Молодость! Простимся накануне,
Постоим с тобою на ветру.
Смуглая моя! Утешь сестру!
Чем отчетливее понимает лирическая героиня, что прошлого не вернешь, тем тревожнее ее голос, тем сильнее желание остановить мгновенье. Мотив глубоко спрятанной нежности отражен в ласковых эпитетах - обращениях «голубка», «золотце», в слове «ласточка». Молодость видится лирической героине юной смуглянкой.
Полыхни малиновою юбкой!
• • •
Полосни лазоревою шалью! –
Цветаева разбивает единый лирический поток на выразительные самостоятельные отрезки, однако внутренняя связь между ними так прочна, что от деления только усиливается.
Энергичные «полыхни» - «полосни» связаны и звучанием, и смыслом. «Полыхнуть» в просторечии означает «с силой ударить (обычно чем-то острым, режущим)». Но и разговорное «полоснуть» значит «ударить, оставив на теле следы, рубцы, раны в виде полос».
Ассоциативно-смысловые поля в лирике Цветаевой не имеют границ. Цитируемые строки вызывают в памяти хорошо знакомое каждому выражение «как ножом полоснуть по сердцу». Не странно ли, что яркие, праздничные, динамичные картины вдруг отзываются острой душевной болью? Каждая - удар.
Даже живые («на ветру»!) цветовые вспышки (малиновый, лазоревый - цвета самой жизни, цвета счастья) только оттеняют острое чувство утраты. Тревожно лирической героине!
Но вот она произносит:
Золотце мое - прощай, янтарь! –
и цветовая гамма обогащается золотисто-желтым солнечным цветом.
Даже очевидные на первый взгляд образы в художественном мире Цветаевой многомерны. Сравним фрагменты строк, завершающих четверостишия второй части: «Утешь сестру!» - «Утешь, спляши!»
Они воспринимаются как частица живой и непринужденной разговорной речи. Вводя их в текст, автор добивается особенной доверительности звучания. Экспрессивность усилена необычностью повтора: «утешь» в первом случае означает «облегчи душу, успокой»; во втором - «порадуй». Слово одно - смыслы разные.
Введение «настойчивого цикла образов, расходящегося от одного слова, как расходятся круги по воде от брошенного камня», Илья Эренбург считал поэтическим открытием Цветаевой.
Полосни лазоревою шалью,
Шалая моя! Пошалевали
Досыта с тобой! – Спляши, ошпарь! –
образ шали естественно влечет за собою появление в тексте слов «шалая», «пошалевали», «спляши», «ошпарь». Вместе взятые, они рисуют картину свободного, безрассудного, не знающего границ чувства.
Молодость сумасбродна - на то она и молодость!
Что ж теперь жалеть о прожитом и пережитом?
Лирическая героиня внутренне готова к прощанию («Пошалевали / Досы¬та с тобой!»). Она обращается к молодости как к другому человеку - очень близкому, дорогому («Как с любовником с тобой прощаюсь»), но уже чужому:
Вырванная из грудных глубин –
Молодость моя! - Иди к другим!
Поэтический голос Цветаевой неповторим. В ее лирике средством эмоционального воздействия на читателя становится каждый звук, каждая пауза, каждое умолчание. Любимое цветаевское тире может заменить собою целую картину, выразить сложное переживание. Лирическая «недоговоренность» обнажает чувство.
Так, эмфатическое тире в финальном стихе – знак полного «отстранения» от молодости.
После того как оно поставлено, остается одно - сказать: «Иди к другим!» За этим тире и боль, с которой никогда не смирится сердце, и трудность прощания, и признание: разлука состоялась. Начался новый этап жизни - этап осмысления пережитого. Намек на это дан уже в первой части стихотворения: «задумчивая Муза» (еще одна ипостась лирического «я») контрастна «шалой» плясунье, «ласточке», «голубке». Отзвенела молодость!
Отполыхала.
Теперь она прош¬лое.
Что же в настоящем? За стихами:
Воспаленные глаза сужая,
Так листок срывают календарный,- угадываются бессонные ночи, мука, страдание. Только угадываются: Цветаева никогда не жаловалась на судьбу,
Ибо раз голос тебе, поэт,
Дан, остальное - взято. («Есть счастливцы и счастливицы…», 1935)
В 1922 году Марина Цветаева покинула Россию. Прощание с молодостью стадо прощанием с родиной. В лирике З0х годов Цветаева писала, ставя рядом образы родины и молодости:
С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет.
Той страны на карте
Нет, в пространстве - нет.
...
Той, где на монетах -
Молодость моя,
Той России – нету.
Как и той меня.
(Париж, 1932)
…Есть у автора «Молодости» еще одно произведение, не столь известное читателям. Его цитирует Вероника Лосская, заканчивая книгу «Марина Цветаева в жизни». Это сделанный Цветаевой перевод стихотворения одного из белорусских поэтов (имени В.Лосская не называет):
На трудных тропах бытия
Мой спутник - молодость моя.
Бегут, как дети, по бокам
Ум с глупостью, в середке – сам.
А впереди - крылатый взмах:
Любовь на золотых крылах.
А этот шелест за спиной –
То поступь вечности за мной.
Трудно предположить, что поэт может выбрать для перевода стихотворение, внутренне не созвучное ему.
В этом тексте сошлись, как в фокусе, основные мотивы «Молодости», только вот осмыслены они по-другому.
Молодость души - неотъемлемое качество художника слова. Лишь она дает поэтическую зоркость. Цветаева говорила: «Я никогда не поверю в прозу: ее нет. Я ее ни разу в жизни не встречала, ни кончика хвоста ее. Да и какая может быть проза, когда… все на вертящемся шаре, внутри которого – огонь!»
Марина Ивановна Цветаева, осознавшая себя Поэтом еще в детстве, оставалась им до последнего дыхания.
Чтение она называла сотворчеством.
Чтение е ё стихов – погружение в особый мир. Мир безграничной любви. Безмерной боли. Мир, где воздух Поэзии так чист, что обжигает привычные к смогу лёгкие.
Войдите в этот мир – откройте томик Марининых стихов.
…Ведь когда человек уходит, от него остается только «часть речи. Часть речи вообще. Часть речи». ЛИТЕРАТУРА:
1. Цветаева М.И. Стихи. – Пермь: Кн.издательство, 1992.
2. Баевский В.С. История русской поэзии: 1730-1980. Компедиум. – М.: Новая школа, 1996.
3. Каган Ю.М. Марина Цветаева в Москве. Путь к гибели. – М.: Отечество, 1992.
4. Лосская Вероника. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. – М.: Культура и традиции, 1992.
5. Бродский И. Стихотворения.- Таллинн: Александра, 1991; Ээсти раамат, 1991
Мария Сидорова 03.11.2007 09:35 Заявить о нарушении
Читая «Молодость», ощущаешь «диктат языка» в полной мере: совмещение несовместимого в ткани поэтического текста многократно усиливает смысловую наполненность слова, ведет к уточнению и углублению порождаемых им смыслов, слово в поэтическом контексте вызывает многоголосое эхо, смыслы видоизменяются, оттеняя друг друга.
Во второй части стихотворения, где персонификация образа молодости достигает апогея, поэтическая интонация меняется. Это находит отражение в использовании экспрессивной пунктуации: из 22х восклицательных знаков (а по их использованию, как известно, Цветаевой нет равных в русской поэзии) на вторую часть приходится 15.
Напряженная, срывающаяся на крик интонация увеличивает емкость образов. Взволнованный монолог пронизан мыслью о неизбежности надвинувшегося прощания:
Скоро уж из ласточек - в колдуньи!
Молодость! Простимся накануне,
Постоим с тобою на ветру.
Смуглая моя! Утешь сестру!
Чем отчетливее понимает лирическая героиня, что прошлого не вернешь, тем тревожнее ее голос, тем сильнее желание остановить мгновенье. Мотив глубоко спрятанной нежности отражен в ласковых эпитетах - обращениях «голубка», «золотце», в слове «ласточка». Молодость видится лирической героине юной смуглянкой.
Полыхни малиновою юбкой!
• • •
Полосни лазоревою шалью! –
Цветаева разбивает единый лирический поток на выразительные самостоятельные отрезки, однако внутренняя связь между ними так прочна, что от деления только усиливается.
Энергичные «полыхни» - «полосни» связаны и звучанием, и смыслом. «Полыхнуть» в просторечии означает «с силой ударить (обычно чем-то острым, режущим)». Но и разговорное «полоснуть» значит «ударить, оставив на теле следы, рубцы, раны в виде полос».
Ассоциативно-смысловые поля в лирике Цветаевой не имеют границ. Цитируемые строки вызывают в памяти хорошо знакомое каждому выражение «как ножом полоснуть по сердцу». Не странно ли, что яркие, праздничные, динамичные картины вдруг отзываются острой душевной болью? Каждая - удар.
Даже живые («на ветру»!) цветовые вспышки (малиновый, лазоревый - цвета самой жизни, цвета счастья) только оттеняют острое чувство утраты. Тревожно лирической героине!
Но вот она произносит:
Золотце мое - прощай, янтарь! –
и цветовая гамма обогащается золотисто-желтым солнечным цветом.
Даже очевидные на первый взгляд образы в художественном мире Цветаевой многомерны. Сравним фрагменты строк, завершающих четверостишия второй части: «Утешь сестру!» - «Утешь, спляши!»
Они воспринимаются как частица живой и непринужденной разговорной речи. Вводя их в текст, автор добивается особенной доверительности звучания. Экспрессивность усилена необычностью повтора: «утешь» в первом случае означает «облегчи душу, успокой»; во втором - «порадуй». Слово одно - смыслы разные.
Введение «настойчивого цикла образов, расходящегося от одного слова, как расходятся круги по воде от брошенного камня», Илья Эренбург считал поэтическим открытием Цветаевой.
Полосни лазоревою шалью,
Шалая моя! Пошалевали
Досыта с тобой! – Спляши, ошпарь! –
образ шали естественно влечет за собою появление в тексте слов «шалая», «пошалевали», «спляши», «ошпарь». Вместе взятые, они рисуют картину свободного, безрассудного, не знающего границ чувства.
Молодость сумасбродна - на то она и молодость!
Что ж теперь жалеть о прожитом и пережитом?
Лирическая героиня внутренне готова к прощанию («Пошалевали / Досы¬та с тобой!»). Она обращается к молодости как к другому человеку - очень близкому, дорогому («Как с любовником с тобой прощаюсь»), но уже чужому:
Вырванная из грудных глубин –
Молодость моя! - Иди к другим!
Поэтический голос Цветаевой неповторим. В ее лирике средством эмоционального воздействия на читателя становится каждый звук, каждая пауза, каждое умолчание. Любимое цветаевское тире может заменить собою целую картину, выразить сложное переживание. Лирическая «недоговоренность» обнажает чувство.
Так, эмфатическое тире в финальном стихе – знак полного «отстранения» от молодости.
После того как оно поставлено, остается одно - сказать: «Иди к другим!» За этим тире и боль, с которой никогда не смирится сердце, и трудность прощания, и признание: разлука состоялась. Начался новый этап жизни - этап осмысления пережитого. Намек на это дан уже в первой части стихотворения: «задумчивая Муза» (еще одна ипостась лирического «я») контрастна «шалой» плясунье, «ласточке», «голубке». Отзвенела молодость!
Отполыхала.
Теперь она прош¬лое.
Что же в настоящем? За стихами:
Воспаленные глаза сужая,
Так листок срывают календарный,- угадываются бессонные ночи, мука, страдание. Только угадываются: Цветаева никогда не жаловалась на судьбу,
Ибо раз голос тебе, поэт,
Дан, остальное - взято. («Есть счастливцы и счастливицы…», 1935)
В 1922 году Марина Цветаева покинула Россию. Прощание с молодостью стадо прощанием с родиной. В лирике З0х годов Цветаева писала, ставя рядом образы родины и молодости:
С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет.
Той страны на карте
Нет, в пространстве - нет.
...
Той, где на монетах -
Молодость моя,
Той России – нету.
Как и той меня.
(Париж, 1932)
…Есть у автора «Молодости» еще одно произведение, не столь известное читателям. Его цитирует Вероника Лосская, заканчивая книгу «Марина Цветаева в жизни». Это сделанный Цветаевой перевод стихотворения одного из белорусских поэтов (имени В.Лосская не называет):
На трудных тропах бытия
Мой спутник - молодость моя.
Бегут, как дети, по бокам
Ум с глупостью, в середке – сам.
А впереди - крылатый взмах:
Любовь на золотых крылах.
А этот шелест за спиной –
То поступь вечности за мной.
Трудно предположить, что поэт может выбрать для перевода стихотворение, внутренне не созвучное ему.
В этом тексте сошлись, как в фокусе, основные мотивы «Молодости», только вот осмыслены они по-другому.
Молодость души - неотъемлемое качество художника слова. Лишь она дает поэтическую зоркость. Цветаева говорила: «Я никогда не поверю в прозу: ее нет. Я ее ни разу в жизни не встречала, ни кончика хвоста ее. Да и какая может быть проза, когда… все на вертящемся шаре, внутри которого – огонь!»
Марина Ивановна Цветаева, осознавшая себя Поэтом еще в детстве, оставалась им до последнего дыхания.
Чтение она называла сотворчеством.
Чтение е ё стихов – погружение в особый мир. Мир безграничной любви. Безмерной боли. Мир, где воздух Поэзии так чист, что обжигает привычные к смогу лёгкие.
Войдите в этот мир – откройте томик Марининых стихов.
…Ведь когда человек уходит, от него остается только «часть речи. Часть речи вообще. Часть речи». ЛИТЕРАТУРА:
1. Цветаева М.И. Стихи. – Пермь: Кн.издательство, 1992.
2. Баевский В.С. История русской поэзии: 1730-1980. Компедиум. – М.: Новая школа, 1996.
3. Каган Ю.М. Марина Цветаева в Москве. Путь к гибели. – М.: Отечество, 1992.
4. Лосская Вероника. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. – М.: Культура и традиции, 1992.
5. Бродский И. Стихотворения.- Таллинн: Александра, 1991; Ээсти раамат, 1991
Мария Сидорова 03.11.2007 09:35 Заявить о нарушении