С возрастом приходит понимание, что не всегда слёзы – проявление слабости;
что былые табу на открытое выражение чувств – глупость и в этом нет ничего постыдного.
И, вместе с тем, публичность рыданий тоже противоестественна.
Мы знаем: любой пустяк, будучи оплаканным, начинает казаться важным;
подлость, смоченная слезами подлеца, теряет для окружающих часть своей отвратности.
Поэтому, наверное, слёзы, льющиеся на собственные раны, мне видятся инструментом привлечения к себе жалостливого внимания.
