02. 03. 2018
Владимир Гандельсман
Разворачивание завтрака
Я завтрак разверну
между вторым и третьим
в метафору, задев струну,
от парты тянущуюся к соцветьям
на подоконнике, пахнёт
паштетом шпротным,
иль докторской (я вспомню гнёт
учебы с ужасом животным:
куриный почерк и нажим,
перо раздваивается и капля
сбегает в пропись, — недвижим,
сидишь — не так ли
и ты корпел, и ручку грыз,
и в горле комкалась обида,
товарищ капсюлей и гильз
и друг карбида?),
я разверну, пока второй урок
не слился с третьим,
свой завтрак, рябь газетных строк
гагаринским дохнет столетьем,
кубинским кризисом своим
пугнет, и в раме,
дымком из бойлерной кроим,
зажжется Моцарт в птичьем гаме.
(Куда все это делось? — вот
развертыванья всех метафор
моих и памяти испод,
и погреб амфор.
Я вижу маму, как мне жаль
её (хоть болен
я), и вдруг, в размерах
уменьшившись, уходит вдаль
и, крошечная, в шевеленьях серых,
сидит в углу, тиха.
Тогда-то, прихватив впервые,
как рвущейся страницы шорох
шепнуло время мне слова кривые).
Теперь давай доразверни
свой завтрак. Парта.
Дневного света трубчатые дни
в апреле марта.
Из круга Бродского это единственный, кто хотя и осторожно, но поддерживает меня.
Другие статьи в литературном дневнике:
