Лариса Миллер. О, если б без словаhttps://www.stihi.ru/2014/05/10/2777 Что счастие? Короткий миг и тесный, Здесь стиховая ткань будто молью изъедена — жидкая, дырявая, сквозная, вся светится. Слов как бы и нет — настолько они просты, чтобы не сказать банальны. Здесь царят ЗВУКИ тягучие А, Е, О, А, Е, создающие ощущение вакуума, пугающего пространства, в котором совершается бессрочный и бессмысленный полет. Таким стихам по дороге с воздушным потоком, с которым они сливаются и который озвучивают, не нарушая его непрерывного движения. Впереди одна тревога «Бессловесная» поэзия — полный антипод другой, в которой слова, обладающие особой энергией и мощью, ложатся не вдоль, а поперек воздушного потока, бросаются ему наперерез, перекрывая и перекраивая его, вызывая ветер, вихрь, бурю. Без рук не обнять! Хотя и эти стихи сотворены из чего-то гораздо более сложного, чем слова — из особой ритмики, звукописи, из тез самых «задыханий», о которых писал Мандельштам, — но «бессловесными» их никак не назовешь — слишком значимо и напористо каждое слово. Сравните с невесомыми, почти бесплотными строчками Фета: Холодно, ясно, бело, Четыре повествовательных предложения, начисто лишенные каких-либо изобразительных средств, стали поэзией. Почему? Потому, что есть рифма? Но заплести строки в косичку, зарифмовать кончики совсем не значит написать стихотворение. Определить, что здесь есть, гораздо сложнее, чем сказать чего нет. Нет слов, обладающих весом, цветом, плотностью, слов, столь выпуклых и телесных, что кажется, будто их можно взять в руки или хотя бы потрогать. Именно такое чувство возникает при чтении следующих двух четверостиший. Париж в златых тельцах, в дельцах, Какой густой замес! Творится новая реальность, куда более насыщенная, концентрированная, экспрессивная, чем явь. Это — круто налившийся свист, Здесь всё в избытке — тропы, эпитеты, аллитерации. А из чего сделаны такие строки: Я слышу — история и человечество, Я в книгах читаю — добро, лицемерие И вижу огромное, страшное, нежное И вижу беспамятство или мучение И вижу, вне времени и расстояния, — Перечисление, повторы, нищий словарь, никаких изысков... Да это и не стихи вовсе, а завывание ветра, протяжная песня без слов. Когда в таком почти бессловесном пространстве неожиданно вспыхивает слово, это воспринимается как чудо. И опять, в романтическом Летнем Саду, Драгоценные — единственное здесь слово. Помесь прошлого с будущим, данная в камне, крупным Попробуй, читая или слушая эти стихи, хоть на секунду отвлечься, упусти хоть одно слово — немедленно потеряешь нить той сложной, искусной словесной паутины, которую выткал поэт-паук. А можно ли потерять нить в таких стихах? Не мечтай о светлом чуде: Читая эти строки, испытываешь удивление. Но удивляешься не мастерству, блеску или виртуозности поэта, а совсем другому — тому, что горсточка обыкновенных слов превратилась в стихи. А что стихи? Обман? Благая весть? — Дыханье, дуновенье, вдохновенье — вот самые точные, несмотря на всю их размытость, определения. Песня без слов рождается, когда, благодаря вдохновению, ритм дыхания поэта совпадает с вибрацией воздуха. Приходится прибегать к «воздушному» словарю, потому что ничего более определенного о такой мнимости, как поэзия, тем более «бессловесная», не скажешь. Молчите, проклятые книги! Молчи, скрывайся и таи Тишина, ты — лучшее из всего, что слышал. Сказав это, поэт опять нарушает тишину и будет, если бог даст, нарушать ее и дальше. Но существуют стихи, которые тишины почти не нарушают, едва сквозь нее проступая, как лик Христа сквозь Плат Вероники. Выхожу один я на дорогу; «О если б без слова / Сказаться душой было можно!» (А. Фет) Томление по «неслыханной простоте» и есть томление по разговору, который выше, тоньше, точнее, бесспорнее слов. То есть томление по разговору без слов. Писать без слов — легче легкого и сложнее сложного. Легко — потому что такая поэзия почти лишена метафор. Эпитеты — первые попавшиеся, да и вообще она — простая, как мычанье. Сложно — потому что эти «никакие» слова должны (простите за эксплуатацию образа) совпасть с движением воздушного потока, что почти невозможно. Каждое такое совпадение — счастливый случай. Ошибись хоть чуть-чуть: усиль звук, укороти или удлини строку, и все пропало — стих не взлетит. Это как с воздушным змеем: то ли леска коротка, то ли змей тяжеловат, то ли погода не вышла, но не летит. Зато если стихотворение взлетело, то летит вечно. Cлова? — Их не было. — Что ж было? — © Copyright: Елена Котелевская, 2019.
Другие статьи в литературном дневнике:
|