А Мурку слабо?!
Как православный батюшка
пострадал за «блатную-хороводную»
"НАШЕ ВРЕМЯ" / №116 от 13 апреля 2018 г.
Александр Сидоров
*Цирков уехал, цирк продолжается
Скандал подкрался неожиданно. Известный борец против православной церкви журналист Александр Невзоров 3 апреля разместил в Интернете видео, где православный священник исполняет «блатное» танго «Мурка». Видео разошлось под заголовком «Поп пошёл на дело, выпить захотелось…» и получило огромное количество откликов. Один из самых нежных: «Аж скрепы затрещали от духовности».
Пресс-секретарь главы РПЦ патриарха Кирилла Александр Волков заявил: «…Священник в подряснике, с крестом, в церковном, судя по всему, доме поет блатную песню про одесских урок – за гранью возможного и допустимого. Неважно, чем занимаются наши собратья у себя дома... Но за церковной трапезой, в присутствии других священников и мирян петь „Мурку“ – ниже достоинства человека, носящего иерейский сан. Хотя ведь ему там ещё и подпевают».
То есть Волков возмущён не самой «Муркой» («неважно, чем занимаются наши собратья у себя дома»), а тем, что блатное танго звучит в «церковном, судя по всему, доме». Дома батюшка попутал. Да к тому же не сменил «дресс-код», остался в рясе и при кресте. Правда, поначалу Волков выражал сомнения в самом факте: не монтаж ли? Да и насчёт «церковного дома» был не уверен.
Обстоятельства прояснил опальный протодиакон Андрей Кураев, который сообщил, что «солистом» выступил личный секретарь архиепископа Тираспольского Саввы – священник Венедикт Цирков, а действо проходило в трапезной московского храма иконы Божьей Матери «Троеручица» (район Орехово Борисово).
О ЧП было доложено патриарху Кириллу. Последовало предписание Циркову немедленно покинуть пределы Московской епархии и отбыть в Приднестровье – «под архипастырское наблюдение правящего архиерея». Короче: Цирков, вы шапито попутали.
Однако цирк продолжился. Возмутился уже известный журналист Максим Шевченко: «„Мурка“ – это настоящая народная песня, выдержавшая испытания десятилетий тюрем, лишений, гонений, которая стала воплощением души народа. А если поп не умеет петь народную песню, на фиг такой поп нужен? Поэтому, батюшка, держись! Мы с тобой!» . «Воплощение души народа» – крепко сказано…
В защиту Циркова выступил депутат Госдумы Виталий Милонов: «Мурка» давным-давно стала именно фольклорной песней. Она не ассоциируется с криминалом…
Это уже не первый скандал вокруг исполнения песни о Мурке в кожаной тужурке. В феврале 2011 года «Мурку» по просьбе редакции газеты «Соль» исполнила пермская хоровая капелла мальчиков.
Реакция была жуткой: «убивать», «расстрелять», «этого бы дирижера на Колыму лет на 10». Но и тогда «Мурка» нашла немало защитников, в числе которых – один из руководителей телеканала «Россия-1» Александр Любимов, министр культуры Пермского края Николай Новичков и многие другие. Они подчёркивали, что «Мурка» – не «блатная классика», а часть русской песенной культуры, танго с ироническим текстом (молва даже приписывает авторство слов Якову Ядову, а музыку – Оскару Строку). Критиков песни её защитники назвали ханжами, лицемерами, людьми без чувства юмора. Что же, пробежимся по истории «народной песни»…
*Любимая песня маршала Будённого
Как филолог я давно изучаю русский уголовный фольклор. Мой четырёхтомник о блатных песнях вышел в московском издательстве «Прозаик», первый том так и назван – «Песнь о моей Мурке». Так что могу спорить, как говорится, с козырями на руках.
Для начала: «Мурка» – не блатная песня. «Благородный преступный мир» не мог ставить уркаганов на одну ступень со «злыми хулиганами». Хулиганство считалось позором для блатного. Кинорежиссёр Валерий Фрид, отсидевший в ГУЛАГе 10 лет, вспоминал, что там ни разу не исполнялась «Мурка». Воры считали её песней «московских хулиганов». Неприятие воровским миром хулиганов объясняется просто: с конца 1920-х появилось указание приравнивать хулиганство к «политической» 58-й статье, которая предусматривала «высшую меру социальной защиты» – расстрел.
Далее. Героиня песни первоначально звалась вовсе не Муркой. Фольклорист Михаил Лурье отыскал раннюю запись текста, сделанную в 1925 году в Курском исправдоме. Исполнитель услышал её в 1919 году в одесском исправдоме, где Мурку звали Шуркой.
Впрочем, в Одессе была популярна и Любка-голубка (см. воспоминания Константина Паустовского). Позже Любку вытеснила Мурка («мурками» называли агентов МУРа, которыми пополнили в начале 1920-х одесское угро, поскольку местные правоохранители были тесно связаны с уголовщиной). «Мурка» и «Любка» долго сосуществовали, на них писались пародии. Одна из самых популярных дошла до наших дней:
В стране советской полудённой
среди степей и ковылей
Семён Михайлович Будённый
скакал на рыжем кобыле.
Он был во кожаной тужурке,
он был во плисовых штанах,
он пел народну песню «Мурка»,
пел со слезою на усах...
А в 1934 году Ярослав Смеляков написал на мотив «Любки-Мурки» знаменитую «Любку Фейгельман» – горькую пародию, где бывшая комсомолка стала нэпманшей и щеголяла в лаковых туфлях, брошке и перманенте...
ПОЛНОСТЬЮ СТАТЬЯ ЗДЕСЬ —
http://www.nvgazeta.ru/news/12370/530980/
Другие статьи в литературном дневнике:
