Авторы Произведения Рецензии Поиск Магазин О портале Вход для авторов

Блэйк Альбион Гермес ап. Павел Поклонялись твари

Натэлла Климанова: литературный дневник

ап. Павел: Поклонялись твари:

Заменили истину БОЖИЮ ложью,и поклонялись,и служили твари вместо Творца(1,25)
Послания Апостола Павла

Милость к врагам

SATIRIC VERSES & EPIGRAMS / САТИРИЧЕСКИЕ СТИХИ И ЭПИГРАММЫ

9. «Я не Герой из поэмы Гомера...»

Я не Герой из поэмы Гомера,
Милость к Врагам для меня – что химера!
Великодушен я только к Друзьям –
Им, если нужно, я душу отдам!
Врагам помогая – ты сам себе Враг,
Себя и Друзей ты толкаешь в овраг!

Перевод Дмитрия Н. Смирнова
23 января 2010, Сент-Олбанс

Врата из дорогих камней и золота есть в Альбионе, 55
Лишь Эманации их видят и никто другой;
Врата пересекают Оксфорд-стрит, и тени многих
Погибших на Земле сквозь них проходят от Гайд-Парка
До Тайберна. И обнаружить их не смогут никогда...

Это кототкое стихотворение продолжает большую серию
стихов и эпиграмм о дружбе, начатую стихотворением
«Древо яда» из «Песен Опыта». Хорошие отношения со
многими друзьями у Блейка по разным причинам часто
кончались конфликтом, и список врагов постоянно увеличивался.

У произведения нет ни одного комментария, вы можете стать первым!
.
Альбион — великан, вмещающий в себя не только Англию, символом которой он является, но и все народы, всё человечество от его зарождения до конца истории. Это также Богочеловек или Вечный Человек. Убитый Лувой (князем Любви и правителем мира эмоций) он спит мёртвым сном.

Враг борется в цепях, невидимых цепях,
И сбросить эти цепи он не в силах,
Пока мы, как огонь, 15
Врываемся в кровавые полки,
И наши юноши — цвет Англии
За справедливость жизни отдают.

Альбион доверчивый и честный

Лист 40 (45)

Бат, город-исцелитель, мудрости напев свой пылкий
Сквозь слёзы нежности струил от Западных Ворот:

Строительство Гологунцы

Кружась повсюду, там и здесь, снаружи и внутри
Сфер Звездных Альбионовых Сынов, творя пространства
Для Иерусалим и Валы – скорбной тени Иерусалим,
Что там и здесь, повсюду свет блаженный изливали!

Перед небывалым Чудом Лос затрепетал у Горна;
И потрясённые все трепетали все, лишь Пространства Эрин
Достигли звездного зенита и далёкой бездны звездной;
Так Голгонуцу строили они – труд тяжкий, вечный!

Ревность Мышцей мощно потрясал Саваоф

Лист 34 (38)

Как камень твёрдая, покрыла грудь, лицо, ступни и руки,
Чтоб к сердцу тайному никто приблизится не смел,
Где Эманация его дрожала, проливая слёзы,
Где скрыл он ревность за стеной из стали и железа.
Храня молчанье, потемневший, мрачный, словно туча,
Он мышцей мощной потрясал на каменной вершине.

Альбион вошёл в пределы Сатаны Сквозь осуждение пройдёт:

Лист 31 (35)

В Груди у Альбиона Божья Длань нашла Предел Адама
И Сатаны Предел — они есть в каждом из Людей.
И грянул из Печей глас Вседержителя могучий,
Неисчислимым, бесконечным хором голосов!
И образ Человечий в языках огня явился, 5
Спасая грешников от беспощадного Закона
(К досаде палача, служителя всевечной смерти),
Их ограждая от Греха советом и любовью.

«Путь к Смерти Вечной держит Альбион. Во мне вся Вечность
Сквозь осуждение пройдёт, проснувшись за пределами Могилы. 10
Нет никого, кому дано блюсти законы эти –
В них смерть деяний человека и побегов жизни.
И Альбион вошёл в Пределы Сатаны. О Царство прочное!
Будь проклято вовеки! И Альбион тогда восстанет вновь,
И новые Пределы обретёт. Иду я Создавать 15
Пределы эти: чтоб их каждому вручить! Аминь».

Так молвил голос из Печей спускающегося в Небытие,

За Бытием есть Бездна, и когда в неё вступаешь,
Зришь Лоно круглое, как шар, се — Ложе Альбиона,
Край Мирной Тени, что зовётся Альбионом милым.
Величие его и Страсть, два каменных Утёса,
Покрыты Разумом они и Призрачною Мощью,
У их подножья Иерусалим лежит, как Камень.
Взгляни со Скорбью, пред тобой — Виденье Альбиона!

«Полдружбы пострашней вражды! — Лос молвил Вдохновенный,
Когда входил под своды Смерти ради Альбиона, —
Страданье Господа не вечно, Страшный Суд грядёт!»

У каждой Твари есть Враги, О Мертво-Спящий Призрак!

На гравюре изображён человек в шляпе и плаще, стоящий к зрителю спиной впол-оборота перед арочным стрельчатым входом (Дверью Смерти), и несущий в правой руке сияющий шар (солнце). Это Лос, «вступающий под Своды Смерти ради Альбиона». Напомним, что представляют собой эти герои блейковской мифологии. Лос — Поэзия, дух поэзии, выражение Творческого Воображения в этом Мире; вечный пророк, символ времени. Альбион — великан, вмещающий в себя не только Англию, символом которой он является, но и все народы, всё человечество от его зарождения до конца истории. Это также Богочеловек или Вечный Человек. Убитый Лувой (князем Любви и правителем мира эмоций) он спит мёртвым сном. Текст виден только на раннем оттиске. Впоследствии он исчез под более поздними гравировки, однако, этот текст приводится во всех полных изданиях поэмы. Прочтение текста неоднозначно.

Альбион отвергает разум. Червь-человек, города призраки

Начало Второй главы, где Альбион, изгнавший Иисуса и Иерусалим, опутанный смертельной вуалью Валы (Природы) и отвергнувший божественное прощение, пытается бороться со своими (так называемыми) Врагами.

21-22. См. Иисуса Навина 8:31: «как заповедал Моисей, раб Господень, сынам Израилевым, о чем написано в книге закона Моисеева, — жертвенник из камней цельных, на которые не поднимали железа; и принесли на нем всесожжение Господу и совершили жертвы мирные».
Лист 29 (33)

От Бога отвратился он, и Призрачный Хаос
Бесформенною Памятью предстал пред Альбионом,

И рек ему, дрожащему от шеи и до чресел,
Где обитал сей Призрачный Мертвец:

«Я Разум твой. Ты называешь Человечью Форму
Божественной, но это Червь семидесяти дюймов:
Ползёт он ночью, иссыхая днём и превращаясь
В утраченных воспоминаний ворох. Пусть в гордыне
Он Землю пашет, сокрушает Горы, роя
Извилистые лабиринты, но река иль камень
Встав на его пути, с него сбивает спесь.
Челси и Баттерси скорбят, трепещут Кент и Лондон,
Они исчезнут навсегда, лишь пронесётся вихрь,
И каждый древний город на Земле пройдёт, как путник, —
Так сгинут города твои, лишь я пройду с потопом
Утраченных воспоминаний над твоей скрижалью».

И многие из Вечных по обыкновению смеялись:

«Слыхали — в Альбионе, царстве Зоа, расцветает Суд? —
В краю, где Муж едва ль отважится обнять Жену —
Во имя Воздержанья, называемого там Моралью!
И тайной хитростью там Дщери управляют – всё в них Бренно
И всё огня достойно! А Искусства и Наука
Их только в том, чтоб Красоту Нагую выставлять».

Но те, кто в Вечности Великой мыслили о Смерти,
Рекли: «Что Кажется, то станет Явью для того,
Кто Думает, что это Явь. И следствия ужасны,
Для тех кто Думает, что Явь: Смерть Вечная, Отчаянье,
Мученье. А за их пределом – Божье Милосердье.
И Человека Искупленье – Плоть Спасителя. Аминь!
Вновь Ширина, Длина и Высота покорны Божьему Виденью. Аллилуйя».
Примечания

Ср. Псалтирь 41:4: «Слезы мои были для меня хлебом день и ночь»
Есевон (Хешбон) — столица Аморейского царя Сигона (Чис. 21:26), отданная впоследствии колену Рувимову или Гадову и предназначенная левитам (И. Нав. 33:17; 21:39). Упоминается, как моавитский город, у Ис. 15:4; Иер. 48:2.
Галаад — историческая область Древнего Израиля на восточном берегу реки Иордан. Гилгал— название нескольких местностей в Палестине. —Наиболее известный находился в окрестностях Иерихона.
Халдея — земля в самом нижнем течении рек Тигра и Евфрата.
Строка 34 была стёрта с медной пластины. Прочтение предложено Дэвидом Эрдманом.

Чтобы было яснее о чём идёт речь, вот некоторые краткие сведения об идеях, символике, образах и мифологии Блейка:

По Блейку каждый Человек Четырёхсложен (Four-fold Man) . То есть, он состоит из четырёх частей: 1) Призрак — мужское начало, сила разума, жестокая, самопоглощённая самость, эгоизм; 2) Тень — подавленные желания или энергия; 4) Эманация — женское начало, как излучение, отражение мужского; 4) Человечность — главная его часть, Божественный Образ, по которому он был сотворён, «Вечный Человек».

По словам Уильяма Батлера Йейтса «Призрак и Эманация — это технические термины Блейка, выражающие противоположности: разум и чувство, активное и пассивное, мужское и женское, прошедшее и будущее, тело и душу, и прочие „диады“ его сложной системы».

«До грехопадения, — как пишет Элиша Острайкер, разбирая символику Блейка, — Призрак и Эманация представляют собой единое целое, а затем Эманация — женское начало, — приобретает самостоятельное существование».

Альбион — Вселенский или Древний Человек, олицетворяющий всё человечество. Его Четыре Зоа (или Зверя: Уризен, Лува, Тармас и Уртона) представляют собой его Разум, Страсть, Чувство и Инстинкт, которые разделились и вступили в войну друг против друга, а также против него самого.

У Альбиона 12 сыновей: Хэнд, Хайл и Кобан, Гуанток, Пичи, Бреретон, Слэйд, Хаттон, Скофилд, Кокс, Котоп и Боуэн. Все они гиганты и вероломные разрушители, и ассоциируются с фигурами из еврейской истории.

Хэнд (Hand — по имени братьев Хант) — старший и главный из 12 сынов Альбиона, иногда представляющий их всех. Его еврейский прототип — Рувим (см. ниже).

Хайл (Hyle — по имени Уильяма Хейли) — второй сын Альбиона.

Кобан (Koban или Coban) — третий сын Альбиона.

Скофилд (Scofield- по имени капитана Джона Скофилда, обвинившего Блейка в государственной измене) — девятый сын Альбиона.

Джон Кванток, Джон Пичи, Уильям Бреретон (члены магистрата на судебном процессе против Блейка), Хаттон (лейтенант Халтон выступавший в поддержку обвинения), имена Кобана и Слэйда не расшифрованы.

Рувим (Reuben) — старший сын Иакова от Лии (Бытие 29:32) оскорбивший ложе отца тем, что «преспал» с его наложницей Валлой (Быт. 35:22), и потому лишившийся прав первородства. У Блейка он 20-й сын Лоса, а по другим спискам 5-й из 16-ти Сынов Лоса — «средний человек чувства».

Строение Мироздания по Блейку четрёхсложно, т. е. делится на четыре пространственные области, куда можно подниматься, и откуда можно спускаться:

Эдем (Eden) — Небеса Человека, его постоянный дом. Эдем сам по себе «четверичен» и «человечен».
Беула (Beula) — ступень вниз, это более низкий Рай, пассивное место отдыха от активной жизни Эдема, страна грёз человечества, источник поэтического вдохновения. Беула «троична» и «сексуальна».
Порождение (Generation) — цикл жизни и смерти для всего живущего — наш обычный мир. Порождение «двоично» и «вегетативно».
Ульро (Ulro — составлено из слов Ur+low) — бренное и земное, одномерный мир бездуховного материализма и заблуждения,

мёртвая материя, самое низкое состояние, до которого человек способен опуститься. По Блейку, мир Ульро явился «ошибкой», «самой мрачной ночью», «пустотой», «Троном Сатаны», «страшной грёзой», «мрачными обманчивыми снами», «могилой» — это мир Смерти, Ад.

Лос над краем бездны

«ИЕРУСАЛИМ, Эманация Гиганта Альбиона» (ок. 1804-20) / JERUSALEM The Emanation of The Giant Albion. Самая большая из пророческих книг, награвированных Блейком. Она содержит сто листов, состоит из четырёх глав (всего около 9400 строк). Известно шесть прижизненных копий, две из которых представлены в цвете: полная Копия E, и неполная Копия B (содержащая только первую главу). Блейк утверждал, что поэма была ему «надиктована» в годы жизни в Фелфаме. На титуле стоит дата 1804 год, однако Блейк продолжал работать над ней до 1820 года. В поэме четыре главы, каждая из которых предваряется обращением к разной аудитории: 1. К Публике 2. К Евреям 3. К Деистам 4. К Христианам. Иерусалим здесь эманация Альбиона и вдохновение всего человечества. Для каждого человека в отдельности она является Божественным Зрением (Видением или Откровением). Она представляет собой также Святой Мирный Город совершенного общества. Кроме того, она – невеста Агнца Божьего. Традиционно это союз Христа и Его Церкви. Но Блейк расширяет это понятие «Церкви» до масштабов всего человечества.
Краткое содержание
Глава первая: К Публике

Первая глава поэмы «Иерусалим» рассказывает историю падения гиганта Альбиона в состояние Эгоизма (или Самости). Во вступлении описывается сцена странствования Лоса в внутреннюю часть Альбиона и преображения человечества путём прощения грехов. В первой сцене Альбион изгоняет Иерусалим и Иисуса, разрушая природу, культуру и свою внутреннюю жизнь. Затем Лос борется со своим Призраком, заставляя его трудиться для восстановления Альбиона. Иерусалим скорбит, оживляя темную Валу, тогда как Лос строит Голгонуцу, город, через который можно будет войти в Райскую Вечность. Уризен со своей рациональностью нападает на Иерусалим и обволакивает жизнь разума. Лос борется против этого, перенося Британию на территорию Израиля, но его темный Призрак заражает его гневом и стыдом, преследует дочерей Альбиона и побуждает воинственных сыновей Альбиона изгнать Иерусалим. Вала пытается соблазнить Иерусалим. Альбион проклинает их обоих, и видит себя опутанным смертельной вуалью Валы. Он отвергает божественное прощение.
Глава вторая: К Евреям

Глава предваряется обращением «К евреям» (лист 27) и фокусируется на противопоставлении Моральной Добродетели (которая рассматривается как болезнь) и Милосердия. Он показывает падение Альбиона в праведность и месть.

Евреи (у Блейка) совмещаются с воинственными друидами британцев. В этой главе Лос и сонм ангелоподобных Бессмертных пытаются спасти гиганта Альбиона. Призрак Лоса и его Эманация показаны как беженцы, спасающиеся от Альбиона и рассказывающие свои версии его падения. Лос вступает вглубь Альбиона, где поклоняются кровожадной Вале. Тогда Лос ограничивает чувства Рувима (сына Альбиона) пытаясь контролировать его похоть, в то время как Иисус творчески создает основу для того, чтобы человечество смогло найти прощение. Ангелоподобные Бессмертные (соборные города) стремятся помочь Альбиону, но они тоже оказываются поражены Эгоизмом (Самостью). Лос пробуждает их, но Альбион предпочитает оставаться в плену.

Листы 43-44. Обещание Божественного Видения; Рассказ об первоначальном падении Альбиона; молитва Лоса.

Лист 45. Лос с фонарём в руке — большим сияющим шаром, похожим на солнце, как это изображено на фронтисписе поэмы, входит в тело Альбиона, исследуя его внутреннюю жизнь в поисках его искусителей и убийц. Эти поиски тщетны, и Лос, сидя на Лондонском Камне, слышит пение Иерусалим. Вала тем временем опутывает Иерусалим железными нитями, осуждая её и прославляя войну.

Лист 46. Альбион стоит над краем бездны, в которую он готов упасть. Лос смотрит на него с ужасом и изумлением. Названный здесь Демоном Печей, Лос видит также, что его кузницы разрушены. Он подбирает молот и другие кузнечные инструменты, но вместо того, чтобы действовать, громко во весь голос взывает к Богу о помощи. В это время сыновья Альбиона укладывают тело отца на золотое ложе и строят вокруг него друидический храм.

Лист 47. Лос также наблюдает за борьбой между Альбионом с Лувой. Альбион повторяет свои последние слова «Надежда оставила меня».

Лист 48. Спаситель строит для Альбиона гробницу на Скале Веков: ложе, окружённое 16 колоннами под балдахином, на которые нанесены тексты 16-ти книг Священного Писания. Мудрая Эрин (Ирландия) отделяет Иерусалим попранную Валой от Альбиона в теле которого она заражена воинственностью морального закона.

Лист 49-50. Эрин создаёт защитное пространство для Иерусалим. Общаясь с Дочерей Беулы, она оплакивает падение человека в материализму и обещает возрождение.
Глава третья: К Деистам

Главе предшествует обращение «К Деистам», где развивается идея противопоставления Рационализма и Откровения. Деисты (у Блейка) создают больше насилия, чем Христианство, которое они критикуют. Альбион теперь практически бездействует и подчинён своему рациональному Призраку. Все силы Рационализма объединяются. Они преданы войне и религии человеческого жертвоприношения, поклоняясь Женщине-Природе, что достигает своего авофеоза в Вавилонской блуднице Раав и 27 Церквах. В то же самое время Лос строит Голгонуцу, служа посланником Конклава Бессмертных. Он трудится у своих Печей, но бессилен повлиять на внешние события. В начале главы рациональный Моральный Закон Альбиона заражает Лоса, совершатся новое падение Альбиона, и воинственный эротизм Валы охватывает человечество.

Лист 53. Лос строит Голгонуцу среди каменных алтарей Альбиона.

Уризен строит, как он думает, искупительный храм Друидов и Иерусалим работает на Сатанинских мельницах, где заражённая индустриальным хаосом и моралью Альбиона, она едва ли может воспринимать Иисуса и божественное прощение.

(Харольд Блум, CPP 940:) 60-I-69 60: 1-69 Этот лист начинает новую часть третьей главы. Листы 60—62 показывают кризис эманации Альбиона, борющейся с собственным отчаянием. На листах 63—75 Блейк создает самую сложную из своих фантазий, изображающую жестокое торжество Женской Воли, которая отказывается присоединиться к Иерусалим в покаянии и стремится увековечить кошмар блейковского и нашего собственного века.

Ужас Лоса в начале листа 60, возникает из-за неизбежной идентичности Призрака Альбиона и Лувы, ибо в век Блейка натуральный человек становится Сатанинским. Орк находится в конце своего цикла, и сливается с Уризеном.

Песнь Агнца (строки I0—37) является попыткой поднять Иерусалим над её чрезмерным самоосуждением, и таким образом вернуть духовную свободе человечества нечто от её законной гордости. Мицраим из строки 18, из Бытия 10:6, это другое название для Египта.

Неспособность Иерусалиме полноценно ответить на это происходит явно не из-за недостаточного понимания с её стороны, но из-за усталости, и заблуждения, от которого она не может избавиться.

61:1—62:1

Вала сливается с рациональным зверем, распространяя войны по всему миру, и её дочери наслаждаются человеческими жертвами. Мир «небесного Ханаана» всё ещё витает над хаосом Ульро, но Лос в заблуждении строит Голгонуцу, которая становится структурой «Религией Скрытой в Войне». Воцаряется Блудница-дракон.
Глава четвертая: К Христианам

Теперь всемирное человечество пробуждается к прощению. Иерусалим, наконец, объединяет любовь с гневом, чтобы противостоять темной Вале, чьи дочери плетут смерть. Пока Лос поёт, Иерусалим появляется одновременно в трёх местах как ангелоподобная нисходящая эманация, как город и как женщина. Сексуальный раздор мешает работе Лоса и Вала толкает свою чашу гнева на Иерусалим, которую пожирает дракон, но лишь для того, чтобы она возродилась снова. Лос продолжает своё строительство, освобожденный от сексуальных раздоров. Наступает конец Времени. Божественное Дыхание оживает. Альбион пробуждается, и видит, что Лос это Христос, и Христос это Лос. Он бросается в языки пламени Лоса, которые становятся источниками живой воды. Раздробленные Звери (Зоа) воссоединяются в войнах любви в Песни Иерусалим. Всё живое становится великой Божественной Плотью.
Лист 1. Фронтиспис

William_Blake_-_Los_Entering_the_Grave_-_WGA02220

У каждой Твари есть Враги, О Мертво-Спящий Призрак!

1-2. За Бытием есть Бездна — цитата из поэмы «Мильтон», из плача Ололоны, см. Лист 41, последняя строка, и Лист 42, первая строка.

Буквальный перевод: «У каждой Вещи есть Вредитель, О Призрак Спящего Мертвеца!» Слово «Vermin» означает хищник, вредитель, грызун, паразит, и в особенности змея или другая ядовитая тварь (в переносном смысле: Змий, Левиафан, Диавол, одним словом, Враг). Спящий Мертвец в этой фразе по контексту означает Альбион (во всех смыслах этого слова).
Лист 2.

Jerusalem_copy_e_plate_2
Примечания

Лежащая фигура внизу, вероятно, изображает Иерусалим во сне Ульро, как Лос объясняет её: «Шестикрылая» (“Winged with Six Wings”), Лист 86:1.
Лист 3. К Публике

АГНЦЫ

КОЗЛИЩА
К Публике

Три года я провёл в сновидениях на океанском берегу, и ныне вновь выставляю свои грандиозные формы на суд Публики. Прежние мои Гиганты и Феи получили высочайшее вознаграждение: они тех, кому предназначались, и я не могу сомневаться, что сей более основательный и развёрнутый Труд также будет принят благосклонно.

Автор надеется, что нижеследующая Поэма вызовет Энтузиазм у читателей. Я также надеюсь, что читатель объединится со мною во Иисусе Господе нашем, который есть Бог и Господь , на которого народы в те далёкие времена взирали с трепетом и изумлением.

Дух Иисуса есть вечное прощение Греха; ожидающий стать праведным прежде, чем войти в Царство Спасителя, в его Божественную Плоть, никогда туда не войдёт. Я, наверное, самый Грешный из Людей! Я не претендую на Святость! Хотя я претендую на то, чтобы любить, встречаться и беседовать с Другом Грешников, и всё более проникаться к нему интересом. Посему, Читатель, то, с чем ты не согласен и меня за эти энергические усилия моего таланта.

Возлюбленный небес и книг, читатель
Всех книг, что даровал тебе Создатель:
Во мгле пещер среди Синайских скал,
Писанья дивный дар он Людям дал;
Внемли же средь огней и грохотанья
Гром Мысли, огнь свирепого желанья;
И в Преисподней слышен Божий Глас,
В кавернах слуха он гремит у нас;
И не напрасно мой оттиснут Труд,
Где Рай, Земля и Ад в согласии живут.
О Размере, в котором написана следующая Поэма.

Мы, обитающие на этой Земле, ничего не можем делать самостоятельно, ибо всё управляется Духами, даже наше Пищеварение и Сон.

Когда Стих этот был впервые мне продиктован, я подумал о Монотонном Метре, подобном тому, которым пользовались Мильтон и Шекспир, и другие авторы, писавшие Английским Белым Стихом, производным от современного рабства Рифмы, ставшей необходимой и незаменимой частью Стиха. Но вскоре я обнаружил, что в устах истинного Оратора нелепа не только такая монотонность, но и само рабство Рифмы. Посему я вношу разнообразие в каждую строку, в её размер и количество слогов. Каждое слово и каждая буква продумана и помещена на необходимое для неё место: неистовые размеры прибережены для неистовых частей, лёгкие и спокойные — для лёгких и спокойных, и прозаические — для частей подчинённых: всё это необходимо одно для другого. Поэзия в Оковах накладывает Оковы на Человечество! Народы Вырождаются или Процветают в той же пропорции, как Вырождаются или Процветают Их Поэзия, Живопись и Музыка! Первичным Состоянием Человека были Мудрость, Искусство и Наука.
Примечания

Агнцы и Козлища — см. от Матфея (25: 31—33): «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую».
Грандиозные формы — повидимому, здесь имеется в виду форма эпической поэмы.
Дана Мне всякая власть на небе и на земле. (Матф. 28:18)
«Современное рабство Рифмы» (the modern bondage of Rhyming) — выражение Джона Мильтона.

Глава I
Лист 4.

????? ? ??????

О Сновиденьи Ульро! и о переходе
К Вечной Смерти! и о пробужденьи к Вечной Жизни —

Об этом был мне сон за ночью ночь и каждым утром,
И, пробудившись на заре, Спасителя я зрел —
В лучах любви он диктовал слова сей песни нежной:

«Проснись! о, сном забывшийся в краю теней, раздайся грудью,
В тебе я, ты во мне — в любви небесной мы едины:
Волокнами любви объят весь край прекрасный Альбиона;
Лишь в Саррей под холмами в Атлантической долине
Скопились воды чёрные; о, Альбион, вернись!
Отцы зовут тебя, собратья и сыны,
Кормилицы и сёстры, матери и дщери,
Оплакивая дух больной, Взор замутнённый твой:
И Эманация твоя, и дщери больше не резвятся,
Лучась перед твоей Божественной Душой.
Где Эманацию сокрыл ты — Иерусалим —
От глаз Святого, от его творящей плоти?
Я далеко не Бог, я брат и друг,
В твоей груди живу я, ты живёшь во мне;
И мы — одно, прощая зло, не требуем награды!
И вы все, спящие в стране теней Беуле — часть моя!»

Но беспокойный Человек, сойдя в долины мрака,
Фантом разгорячённого ума, ты тень бессмертья,
Как жертву, душу вяжешь ты мою своей любовью,
Здесь каждый — враг другого в дружбе, порождённой ложью,
Но не такая Иерусалим; о дщерях — не скажу:
Живут не только верой, но и внешним изъявленьем.
Здесь горы все мои, и я храню их для себя!
И Малверн-хиллс и Чевиот и Плинлимон, и Сноудон —
Мои! На них я возведу Моральный свой Закон!
Гуманности не будет — только власть, война, победа!» —

Рек Альбион в ревнивом страхе, Иерусалим сокрыв
Меж Медуэй и Темзой — реками Беулы, и пред троном
Божественным зло затаивший, мрачный и холодный.
Примечания

«Только Иисус» (или «Один Иисус») — ср: «…и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди». (Иоанн 8:9) в эпизоде с женщиной, найденной в прелюбодеянии. А также: «И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте. Когда был глас сей, остался Иисус один». (Лука 9:35-36)

Ульро — мир материализма, ошибок и заблуждений, который находится под Беулой. Здесь это мрачный, страшный и обманчивый сон.
Беула — страна теней, царство Подсознательного; источник поэтического вдохновения и сновидений.

6-21. Призыв Иисуса к спящему Альбиону.

Беспокойный Человек (perturbed Man) — Альбион, ревнующий Иерусалим к Иисусу и отказывающийся признать своё единство с ним, считая его своим соперником.
Малверн Хиллс — горы в Вустершире, Англия; Чевиот Хиллс — Чевиотские горы на границе Англии и Шотландии; Плинлимон Хиллс — самая высокая точка Кембрийских гор в Уэльсе; Сноудон — самая высокая гора Уэльса с вершиной 1085 метров над уровнем моря.

34 Медуэй — судоходная река в графствах Кент и Восточный Сассекс, впадающая в Темзу.
Лист 5

Над Темзой тучи! древние порталы Альбиона
Темны, растянуты, рассыпаны в Пустынной Бездне,
В отчаяньи неудержимом! Кембридж, Оксфорд, Лондон,
Кружат меж Звёздных Сфер в Пучинах скорби, рвутся в клочья
И разбухают до размеров необъятных, страшных.
Кровь льётся с Альбиона гор, повсюду шум и крики
Войны в ночи бескрайней; всё, что человеку любо:
Река, гора иль город — ссохлось, сжалось почернело.
Кам превратилась в узенькую струйку, Или пересох,
И Линкольн с Нориджем дрожат у бездн Удан-Адана!
Скукожилась земля валлийцев — запад, скоттов — север!
Скорбя о страхе воинов в долине Энтатон-Бенитон,
Как дымка, в Бездну упорхнула Иерусалим:
Моав, Аммон, Амалик, Ханаан, Египет и Арам, —
Приносят в жертву чад её в жестоком наслажденьи.

Дрожу я день и ночь, друзья меня не понимают,
Прощая мне мои блужданья, дерзновенные усилья
Мир Вечности найти, и Взор бессмертный Человека
Открыть и повернуть вовнутрь, в Мир Мысли — в Бесконечность,
Что вечно расширяется в грудь Бога — в Мир Воображенья!
Спаситель, о вдохни в меня Дух кроткий, Дух любви,
И Самость уничтожь во мне, стань всей моею жизнью!
Веди ж моей рукой, трепещущей на вечности скале,
Пока пишу о стенах Голгонуцы, Энтатон-долине жуткой,
О Хэнде, Хайле, Кобане, Квантоке, Пичи, Бреретоне, Хаттоне и Слэйде,
Об Альбиона грозных сыновьях и дщерях, о потомках их.

Скофилд и Кокс, Котоп и Боуэн у Лосовых Печей
Толпятся, ярость устремив до самых врат восточных,
И рушат Печи, голодом и гневом истребляют Голгонуцу
И Человечность спящую гиганта Альбиона,
На Юге Печи окружив, проносятся на Север,
Мужчин и женщин формы принимая век за веком.
От сих Двенадцати распространился род английский.

Муж — Печь берилловая, а Жена — златая Ткальня.
Я зрю их, и потоки их огней мне Душу сокрушают!
Во мраке Лондон; плачу я о них и дни, и ночи —
Об Эманациях сих Сыновей, о Дщерях Альбиона.
Издревле помнили их имена, отвергнутые ныне,
Но в сердце каждом силы их живут, что правят нами.

На Галаад-горе они объединились с Фирцей, с сёстрами её:
Кэмбел и Гвендолен, Конвенна и Корделла, Игнодж,
А Херувим Евфрата их с Раав объединил:
Гвиниверра, Гвинифред, Гонорилья и красавица Сабрина,
Эстрильда, Мегетавеель, Раган — Двенадцать милых Дщерей Альбиона.
Двенадцать дивных Эманаций Альбионовых Сынов.

А над Печами Сферы Звёзд кружатся тяжело,
Ввергая Иерусалим в мученья чадолюбья,
И над холмом Восточным Вала облачным столпом,
От боли завывая, вырвавшись из рук Беулы Дщерей,
Из Лосовых Печей, над Лосовым челом явилась.
Столп дыма, извиваясь, всё летел к далёкой Бездне
Теряясь в глубине меж Звёздных Сфер, что тяжело
Вращались в Пустоши могучей над Печами Лоса.

Что пользы в ласках и слезах Беулы милых Дщерей! —
Хоть держат дух Бессмертный в нежных узах и слезах,
Всё изнутри откыто в бездны Энтатон-Бенитон.
Темна неведомая ночь без меры и без края,
Абстрактной мудрости адепт смертельный враг Воображенья
(Что есть Божественное и благословенное вовеки Тело Господа Иисуса) —
В нём Иерусалим блуждает с Валой по холмам,
По Облаку, что от круженья Звёздных Сфер достигло
Размеров необъятных; так бредут они, рыдая,
В Пустынный Хаос, Иерусалим и Тень её,
Меж Альбиона Дивных Дщерей, между Звёздных Сфер,
Скорбя о детях, о Сынах и Дщерях Альбиона.

Лос жалобам её внимал издалека, и горько
Лил слёзы у Печей, а Эманация его делилась в муках на Востоке
У Звёздных Сфер; но Запад чёрным Ужасом объят…
Примечания

Кам (англ. Cam) — река в Великобритании, протекающая к югу от города Или и впадающая в Грейт Уз. Город Или до VIII века находился на острове, но после осушения болот это положение изменилось, остров исчез.
Удан-Адан — бесформенное озеро материализма, чьи воды состоят из слёз, вздохов и смертельного пота жертв законов Уризена, творца этого мира. Лос построил на берегу Удан-Адана город Голгонуца.
Энтатон-Бенитон — долина ужасов и дремучий лес, окружающие озеро Удан-Адан, край вечного мрака и зла.
Моав, Аммон, Амалик, Ханаан, Египет и Арам — древние языческие племена и государства на территории нынешних Сирии, Иордании, Палестины и северной Африки.
О Хэнде, Хайле, Кобане, Квантоке, Пичи, Бреретоне, Хаттоне и Слэйде — здесь перечислены имена врагов и недругов Блейка Хэнд — Ли Хант (или его брат Роберт Хант), Хайл — Уильям Хэйли, а также Джон Кванток, Джон Пичи, Уильям Бреретон (члены магистрата на судебном процессе против Блейка), Хаттон (лейтенант Халтон выступавший в поддержку обвинения), имена Кобана и Слэйда не расшифрованы.
Скофилд и Кокс, Котоп и Боуэн — Скофилд — солдаты Сколфилд или Шолфилд и Кок. Боуэн — вероятно, Томас Бартон Боуэн, член суда. Имя Котопа нерасшифровано.
Вала — олицетворение Природы и эманация Лувы.

Лист 12

Облечь её ты хочешь в Плоть, чья жизнь есть только Тень,
А радость и любовь – лишь отраженье сладостного сна?
И во плоти – они всепожирающие черви!
О как помочь тебе, прекраснейшая Иерусалим?»

И молвил Лос: «Я зрел, куда перст Божий указует!
Мертв Альбион, и отделилась Эманация его,
Моя же отделилась от меня живого – как
Се знать заране! Сжалься, о великий сострадалец!
Что делать мне? И как мне жить вдали от Энитармон?
Как горе превозмочь? Я зрел – перст Божий указует
Туда вглубь Печи, к Сферам Альбионовых Сынов,
Что математикой скрепляют вечные Системы,
Обману предавая Плоть, уничтожая с помощью науки,
Сражая демона Аполлиона собственной его стрелой!
Бог всюду, там и здесь, и даже в Адовых глубинах!

Так причитали Труженики Лосовых Печей,

Что делают они в лучах златых? – там, у могилы
Этинтус нежной? в Тайберне у Древа рокового?
У древнего Сионского холма? иль в Паддингтоне,
Наполненном слезами вечной скорби? у Голгофы,
Что стала местом жалости и состраданья? Чу!
Здесь камни жалости полны; здесь кирпичи эмалью
Любви и доброты покрыты; милосердья злато
Блестит на кровле; в балках и стропилах – всепрощенье,
Растворы извести, цемента – слёзы чести; гвозди,
Болты и скобы из железа – просьбы, увещанья,
Надёжные и мудрые слова, что утешают,
И воскрешают память; доски на полу – смиренье;
А потолок – сердечность, преданность, благодаренье.
О Ламбет, в ткальнях жалости расставь столы и стулья,
И пологом из слёз и вздохов окна занавесь,
В опочивальню Иерусалим внеси уютную постель;
Невеста Агнца и Жена тебя, о Ламбет, любит!
Ты с ней – одно, и в радости ты сам себя знаешь!
Трудись с надеждой – пусть она пока блуждает,
Вдали от Лосовых Ворот меж мельниц Сатанинских.

Как и Потомство Лоса, Град великий Голгонуца
Мы делим на четыре: север, юг, восток и запад;
И каждое из этих направлений на четыре
Опять мы делим – и от них расходятся дороги:
Одна ведёт к Эдему, и другая – к Порожденью,
К Беуле – третья, и четвёртая – дорога к Ульро,
К пространству страшных звёздных сфер потомков Альбиона;
В Эдем путь наглухо закрыт до Будущих Столетий,
Пока строенья там не доведут до совершенства.

В Великой Вечности всегда видны Четыре Точки:
На Западе – Предел, Зенит – на Юге, и Надир –
На Севере, а на Востоке – центр недостижимый.
Они – четыре Лика четырёх Миров Людских,
Живущих в нас, что у реки Ховар зрел Езекиль:
Глаза на Южной стороне, и Ноздри – на Восточной,
Язык – на Западе, и Слух на Севере у них.

Чугунные Быки у Северных Стальных Ворот
Указывают к Порожденью путь; Ворота к Ульро
Из обожжёной глины, чья эмаль сверкает
Сильнее огненных печей, вращаются на сферах
Могучими Сынами Альбиона; а к Беуле,
Ведут Врата из злата, серебра, из меди и железа.
Примечания

Голгону?ца (Golgonooza) — в мифологии город «Искусства и Ремёсел» Лоса. Четырёхсложная внутренняя структура города отражает четырёхсложную структуру людей — «сыновей Лоса». Блейк объясняет это так:

Fourfold the Sons of Los in their divisions: and fourfold,
The great City of Golgonooza: fourfold toward the north
And toward the south fourfold, & fourfold toward the east & west
Each within other toward the four points: that toward
Eden, and that toward the World of Generation,
And that toward Beulah, and that toward Ulro:
Ulro is the space of the terrible starry wheels of Albions sons:
But that toward Eden is walled up, till time of renovation:
Yet it is perfect in its building, ornaments & perfection.
(Jerusalem 12:45-53)

Четырёхсложны сыновья Лоса по своему строению, и четырёхсложен
Великий город Голгонуца: четырёхсложен по направлению к северу,
И по направлению к югу четырёхсложен, и четырёхсложен к востоку и западу,
Каждая часть ведёт внутрь другой в четырёх направлениях: в направлении
Эдема, и в направлении мира Порождения,
И в направление Беулы, и в направлении Ульро,
Ульро – это пространство ужасных звёздных колёс сыновей Альбиона,
Но врата в Эдем замурованы до времени обновления:
И тем не менее они совершенны во своей конструкции, украшению и завершённости.
(Иерусалим 12:45-53)
Лист 26

ВИДЕНЬЯ ПРЕДО МНОЙ ВСТАЮТ,
ПОКА Я ПРАВЛЮ РАСОЙ СЕЙ,
СВОБОДОЙ ИЕРУСАЛИМ ЗОВУТ
СРЕДЬ АЛЬБИОНОВЫХ ДЕТЕЙ.
Примечания

Изображение: Хэнд (имя, как считается, произведено от имени братьев Джона, Роберта и Ли Хантов, злобно высмеявших Блейка и его живопись в «Экзаминере», лондонском еженедельнике в 1809 году) – старший из сыновей Альбиона в языках пламени, образовавших фальшивый нимб над его головой и змеевидные формы вокруг тела. В чёрно-белых копиях на его руках и ногах имеются когти. Здесь Хэнд представлен как ложный Иисус и пародия на Альбиона. Справа от него фигура Иерусалим в изумлении и испуге.

К Евреям. Лист 27

Иерусалим — Эманация Гиганта Альбиона! Может ли быть такое? Истинно ль это — подтверждается ли научными изысканиями? Действительно ли Британия — Колыбель этой Патриархальной Религии? И, если это так, то написанное здесь на титульном листе тоже правда, и она, Иерусалим —Эманация Гиганта Альбиона. Сие есть истина, которую невозможно оспорить. Вы о, Жители Земли, слиты воедино Одной Религией, — Религией Иисуса, Древнейшей и Вечной — Вечносущим Евангелием; Нечестивец повернёт её к Порочному, Справедливый — к Справедливости. Аминь! Эвоэ! Селах!

«Начало и конец всему — здесь, на брегах Друидов…»

Предки ваши происходят от Авраама и Евера, Сима и Ноя, которые были Друидами, как об этом по сей день свидетельствуют Храмы Друидов (Патриархальные Колонны и Дубовые Рощи), раскинувшиеся по всей Земле. У вас сохранились предания о том, что Человек в древности содержал в своих могучих членах всё, что обретается в Небесах и на Земле: эти предания вы получили от Друидов.

«Но ныне Звёзды Рая улетели прочь от Альбиона».

Альбион был отцом Друидов, но пока он находился в Хаотическом Состоянии Сна, Сатана, и Адам, и весь Земной Мир были созданы Элохимом.

От Ислингтона к Мерибон,
От Сент-Джонс-Вуд до Примроз-Хила —
Меж стройных золотых колонн,
Где Иерусалим бродила,

Сияли счастьем малыши,
И Божий Агнец между ними
С невестой Иерусалим
В полях меж травами густыми.

Здесь — Панкрас, Кентиш-Таун — там,
Средь золотых колонн стояли,
Вздымались арки к небесам
И до созвездий доставали.

Еврейской Арфы Дом, Грин-Мэн,
Пруды за чистыми ключами,
Предместья Каус, Вилли-Фарм
Цвели под дивными лучами.

Шла Дева средь хлебов златых,
И Божий Агнец с нею рядом,
И, как родителей своих,
Их дети провожали взглядом;

Они прощали каждый грех,
Не то, что Вавилонский Огги,
Распять готовый вся и всех
У Сатанинской Синагоги.

Что там за шум среди руин,
Где вечно Паддингтон горюет? —
Победу празднуя свою,
С друзьями Сатана пирует.

Когда под Древом Альбион
Уснул, восстал Друид, ликуя,
Тиранствует, бушует он,
Приносит в жертву кровь людскую.

Несётся крик от Лондон-Стоун,
У Тайбернс-Брук слышны рыданья,
И тяжкий Альбиона стон,
Приводит горы в содроганье —

Из чресл его явилась вдруг
Тень, именуясь Сатаною,
Колонны громоздя вокруг,
Грозя пожаром и войною.

Пал город Иерусалим —
От Темзы берегов до Моря,
И Ламбет, Поплар, Хэм, Олд-Боу
Вопили от тоски и горя.

Кипит кровавая волна,
Европы реки обагрились,
Стал у Евфрата Сатана,
И Азиаты покорились.

И на Синая Холм взошед,
С войсками грозными своими,
Он Деву произвёл на свет,
Дав Иерусалим ей имя;

Законом иссушив её,
Он тело сделал ей прозрачным
И, как у Червя, бытиё —
Таким же тёмным и невзрачным.

Из глины пусть тот Червь возрос,
Став слабой призрачною тенью,
Он, как и ты о, мой Христос
Хранит Божественное зренье,

И Лик его, как у Тебя,
Ступни, и Руки и Дыханье, —
Приходит в жизнь, живёт, любя,
И в Смерть уходит сквозь Страданье.

О, Агнец Божий, я убил
Тогда Тебя в своей Гордыне;
К невесте Иерусалим,
Ты в Альбион вернёшься ль ныне?

Приди ко мне, в сей Мир людей,
Не оставляй Ты эту Землю,
К Тебе Любовь — в Душе моей,
И Тенью я твой Ужас внемлю;

В златых доспехах Сатана,
Злодей кровавый и жестокий,
Твои пороки я сполна
Бичую, как свои пороки;

Гордец, ты любишь лишь себя,
Семью, лелея, возвышаешь
И, ненавистью мир губя,
Его громишь и разрушаешь.

О, Человек, твои враги —
Твой дом и собственные Братья,
Проклятье возводя в закон,
Ты сам погибнешь от проклятья.

Из края в край, какой тропою
Где б мы ни шли путём своим,
Душа с душой, рука с рукою,
Мы строим Иерусалим!

Если Смирение — есть Христианство, то вы O, Евреи, — истинные Христиане; если ваше предание о том, что Человек содержит в своих Членах всех Животных Правдиво, то разве Животные эти не отделились от него путём жестоких Жертвоприношений; и когда эти принудительные Жертвы привели Человечество к Женской Скинии через чресла Авраама и Давида, разве Агнец Божий и Спаситель не явился на Земле, как предсказывали Пророки? Возвращение Израиля — есть Возвращение к Жертве Разума и к Войне. Взойди же на Крест, о Израиль, и ступай следом за Иисусом.
Глава II
Лист 28

Любая красота и труд наполненный любовью,
И весь Эдем и золотые горы превратились
В разбуженную ревность, в зависти кошмар, в деянья
Преступные, а Альбион — в судью и палача.

И с трона тайного раздался голос Альбиона:

«Преступны совершенства — порождения любви,
Кровосмешения противного природе, дружбы.
Объемлет ужас, если вникнуть: каждый этот холм,
Или долина — гнусное свидетельство Греха,
И я сжимаю их в неколебимые утёсы:
В твердыню ясности и правды — здесь я ставлю трон,
И Человек да будет отделён от Человека!»

Снег вихрем вкруг него носился, чресла леденели,
И в Тайберне из-под его пяты взошёл росток,
Став Древом Смерти названным Моралью и Законом
Создателя, что в Хаосе от Человека скрыт.

Раздался Альбиона стон под хладной сенью Древа,
Согнулись ветви до земли и вновь пустили корни,
Став дикой Чащей, бесконечным лабиринтом горя!

Где жертвуют самим Собой иль (ложными) Врагами,
Во Искупленье. И двенадцать Алтарей возвёл он
Из неотёсанных камней среди Печей Гончарных,
Назвав их Истиной и Справедливостью. Преступных
Своих Сынов хотел отдать он в Жертву, но бежали,
Они в ущелья выкупа искать, построив Крепость,
Чтоб с Милостью и Богочеловечностью бороться,
В Стыде и Ревности, чтоб уничтожить Иерусалим.
Примечания

От Бога отвратился он, и Призрачный Хаос
Бесформенною Памятью предстал пред Альбионом,

И рек ему, дрожащему от шеи и до чресел,
Где обитал сей Призрачный Мертвец:

Рек Призрак, Самости Венец, Могучий Сатана, —
Как Богу, молятся ему Властители Земные.
От Точки белой перед ним расходится окружность,
В безостановочном вращеньи превращаясь в Сердце
Со множеством отростков, что, колеблясь, образуют
Голов пять, восемь или десять, сотни рук и ног,
Их столько, сколько хочет видеть бедный созерцатель,
Что станет пищей для его Прожорливой Стихии —

Для этого в Хаосе мрачном он сюда явился.
И Эманация, что Альбион из ревности сокрыл,
В Хаосе множащим Хаос вернулась отраженьем —
Обоеполое и Мыслящее Искушенье.

Рек Альбион: «Кто ты, угрюмое великолепье,
В цветах осенней спелости Виденье Божества?
Досель не зрел я ни тебя, ни жизни отвлечённой,
Ни тьмы сияющей на поле вспаханном моём.
Откуда ты о, милое созданье? Образ Божий,
Ничто перед тобой: и жизнь, и радость — всё померкло!»

Из тучи слёз, обняв его одежды, отвечала Вала:

«Была я Городом и Храмом, что твои сыны воздвигли,
Была я Садом, чья краса пленяла дол и горы,
И Жизни светлая Река текла у стен моих.
Была я в Вечности Невестой и Женой твоей,
Прекраснейшей из Дщерей Вечности, когда с зарёю
От Лувы отделясь у Башни Иерусалим,
Ей и её малюткам безграничную любовь
Я в жертву принесла, о как любила я её,
Став с ней одно в объятиях с Виденьем Иисуса:
Любя, я создала любовь, связавшую впервые
Людей и Бога, и теперь сокрыли мы Его
За мрачной тучей тайны, что окутала меня.
Познай меня о, Альбион, я Красота сама,
И Образ Человечий — лишь дыханье Валы,
Я из Пещеры тайной в Небеса его вдохнула.
Женой рождённый, и Жене покорный, Альбион могучий,
Знай, что Божественное — лишь Братство, я же — сама Любовь
Лист 30 (34)

И в сферу Братства возношусь с пожарами моими».

Рек Альбион: «Ты ль это, Вала – образ моего покоя?
О как дрожу я! Млечный страх все члены изливают!
Взгляни, я весь покрыт росой и мужество утратил!
Слова твои и взгляд меня от головы до пят
Окутали смертельным саваном и страхом вечным!
Не Солнце ли твой муж? И разве не Луна твоя дрожащая Вуаль?
Не ты ли Звёзды породила? Разве ты не Вавилон?
Не ты ль Природа – Мать всего? И разве Иерусалим не Дочь твоя?
Скажи, зачем сошла ты внутрь, живущая вовне,
Сюда из грота Лунного, из царства тёмной смерти?
Где Плуг, что в полдень отложил я, где помощники мои?
Где меч Войны? – Как Плугом, им пройдусь я по Народам!
Им препоясанный войду ли я на небеса?
О Вала, в Вечности никто не заключает браков.
И Альбион, Утёс Атлантики, землёю стал бесплодной».

У Наковальни Лос стоял, внимая гласу Валы,
Мехи громовые подъяв над долом Миддлсекса,
Он пещь раскрыл пред Валой и пред Альбионом хмурым,
Стоящим на скале, и звёзды разбежались в страхе
От вида Лоса Грозного, и Альбиона сыновьям,
И Хэнду, старшему из них, он громко прокричал:

«Роженицы я слышу визг, а в тучах Альбиона
Я слышу Смертный стон, что землю ужасом объял,
Что там за Человек? Кто скажет мне? Что за Жена,
Обретшая над Мужем власть с его рожденья до могилы?
Престол есть в каждом Муже – Вседержителя Престол,
Жена присвоила его – и Мужа больше нет!
И ныне Альбион стал Храмом и Ковчегом Валы,
Но это не Всевышнего Ковчег, не Божий Храм!
О Альбион, зачем Жену ты Волей наделил?

Не для того ли чтобы ясный Божий Лик сокрыть,
В тени Жены в Святилище укромном, чтоб потом,
Как за награбленным добром, подглядывать за ним,
Схороненным вдали от жизни средь камней Могильных?
О Хэнд! Ты разве не Рувим, укоренившийся в Васане,
До той поры, пока не станешь паром, тенью в Пустоте?
О Мерлин! Ты, не найденный ни средь живых, ни мёртвых!
Не Жён ли Воля тут виной о, Дщери Вавилона,
Судачащие о Длине и Весе в дебрях Ньютона и Локка?»

Так Лос кричал через Европу с Азией с горы Мам-Тор,
От Дублина и до Киото все могилы громом отзывались.

Спал мёртвым сном Рувим в Васане за рекой в долине,
Отрезанный от Альбиона гор и всех вершин Земных
Между Сокхофом и Цартаном у Богана-камня.
Пока делили Луву на три тела Дщери Альбиона,
Рувима Ноздри Лос пригнул к Земле и в Царство Хеттов
За Иордан послал его, и все, кто видели его, бежали
И в страхе прятались в пещерах, глядя друг на друга,
Пока не превратились в то, что видели они.

Рувим в Васан вернулся и в отчаяньи заснул на камне.
Пока делилась Гвендолен на Фирцу и Раав Двенадцать Раз,
В два узких круга Лос свернул Глаза Рувима и послал его
За Иордан, – бежали все, став тем, что видели они.

Лос молвил: «Изменяя Орган Чувств, мы изменяем Восприятье:
Чем ближе мы, тем ближе кажется Предмет, обдумай это,
О Смертный! Червь шестидесяти зим! И о Строенье Чресел
Мужчин и женщин поразмыслив, да сокройся в прахе!»
Примечания

Ср. Матфея 22:29—30: «Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией, ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах».
Хэнд (Hand – по имени братьев Хант, нападавших на Блейка в прессе) – старший из сыновей Альбиона, гигантов и вероломных разрушителей.
Хэнд ассоциируется у Блейка с Рувимом. Рувим (Reuben) – старший сын Иакова от Лии (Бытие 29:32) оскорбивший ложе отца тем, что «возлег» с его наложницей Валлой (Быт. 35:22), и потому лишившийся прав первородства. У Блейка он 20-й сын Лоса, а по другим спискам 5-й из 16-ти Сынов Лоса – «средний чувственный человек». Блейк называет его укоренившимся в Башане (Васане) — историческая область на восточном берегу реки Иордан, включавшая в себя Голанские высоты. Хотя по Библии колено Рувима, по переселении в Ханаан, получило надел в Заиорданье, месте наиболее пригодном для пастушеской жизни.
Мерлин, пророк и маг при дворе короля Артура по легенде родился и умер таинственным образом. В конце своей земной жизни он был заколдован свей возлюбленной и превращён в скалу или дерево, откуда он не смог себя вызволить. Считается что он так и не умер, время от времени люди слышат его голос.
Мам Тор, высокая гора (517 м.) в графстве Дербишир, Средняя Англия, с которой Лос кричит, глядя на восток.
Окрестности Иордана, между Сокхофом и Цартаном с их глинистой землёй упомянуты в Библии, напр. 3-я Царств 7:46
Боган означает большой палец руки, а также имя одного из потомков Рувима, именем которого назван камень близ Иерихона. «Камень Богана» служил межевым знаком, обозначавшим границу между владениями Вениамина и Иуды (Навин 15:6; 18:17), и стоял недалеко от сев.-зап. оконечности Солёного моря, очевидно, у подножия плоскогорья, которое называлось долиной Ахор. Блейк переместил его в Васан (Басан).

47, 53. Лос преображает органы восприятия Рувима для того, чтобы тот обрёл видение или откровение, то тот остаётся «средним чувственным человеком», всё время возвращаясь к себе в Васан, вдали от Иерусалима, находящегося противоположной стороне р. Иордан.

49-50, 54-55. Изменение предмета под влиянием изменение органа восприятия – идея изложенная у Платона, см. «Государство», книга III. Также у Плотина: «Созерцая различные предметы, души становятся тем, что они созерцают».
Лист 30a

Те двое, что бежали, были Лоса Эманация
И Призрак, ибо Призрак вслед за Эманацией,
Как страж, спешит повсюду: Энитармон — имя ей,
Ему — Уртона. Но куда бежать они не знали:
Покинув Альбионовых детей, они пытались
Для Энитармон тень соткать и в ней укрыться,
О чадах Альбиона в бренности погрязших сокрушались,
И вдаль неслись по долам Альбиона меж потоков крови.

Безропотно, на оскорбленья отвечая милосердьем,
Они постигли, что друзья телесные — духовные враги,
И что Необрезание — источник плотской веры,
И знали — Божья длань их приведёт сквозь мрак назад
К их Человечности как голубей к их голубятне:
Сыны Эдема в песнях прославляли Призрака-Уртону
За то, что в скорбный час Виденья Божьего он не утратил.
Дрожали беглецы, и Лос, простёрши длань, их принял
В своей груди, откуда выполз Альбион в жестоких муках
И фибры братства разорвав, он Лоса заключил
Меж женских аллегорий, но Виденье Божье было с Лосом —
Он шёл за Альбионом к центру бездны меж его дубов.

Молился Лос и рек: «Божественный Спаситель, о восстань,
Как древле над хребтами Альбиона, о воззри
На грады ищущие лик Твой, Лондон стонущий от боли
На холмы и на Темзу наполняющие вздохами долины,
На сёла Мидлсекса, Сарри, что вопят от голода и жажды,
На двадцать восемь градов Альбиона, что к Тебе взывают,
Спаси от притесняющих, что поселились в каждом граде и деревне:
Что истязая труженика, издеваются над чадами его,
Скупая дочерей, и в рабство продавая сыновей,
Оставив беднякам лишь корку хлеба, хитростью ввергают
Их в нищету, чтоб с помпою затем воздать
И слышать восхваленья Иегове из голодных уст!
Не знает Человечность о влеченьях плоти — так зачем они в Беуле?
Жена в Беуле возлагает скинию прекрасную свою,
В которую меж херувимами её Муж входит величаво:
Соединяясь с ней в одно и в самолюбии сгущая
Свой Каменный Закон Суда, двойного Порождения, и Смерти.

Так в чресла Валы входит Альбион — где Страшный Суд
Вершится. Лува опускает полог перед ними.
Восстаньте в Порожденье Мертвецы! Господь, порви завесу!» —

Так плакал Лос, ступая вслед за Альбионом. Тот закрыл…

Transl. 22.08.2014, Santa Eulalia Ibiza Spain
Примечания

На иллюстрации: Лос на небольшом возвышении, опираясь на левое колено, выставив правую ногу и вытянув руки ладонями вперёд, «принимает в свою грудь» дрожащих беглецов — свою Эманацию, женщину-бабочку, и Призрака — мужчину-демона с крыльями и хвостовым оперением летучей мыши (на цветной иллюстрации Эманация лилово-голубая, а Призрак — бардово-красный).

В этом фрагменте Эманация и Призрак Лоса, названные здесь Энитармон и Уртона, сокрушаясь о детях Альбиона, которые погрязли в своей «вегетации» (то есть в материализме), в ужасе бегут от них, возвращаясь в Божественную семью. Лос принимает их в своей груди, откуда выходит Альбион, и Лос продолжает следовать за ним и входит «в центральную пустоту» (into his Central Void) среди друидических дубов Альбиона, веря, что Божественное Видение, которое всегда с ним, спасёт его. Лос обращается к Всевышнему с просьбой спасти города и деревни Альбиона от притеснителей и от царящей там несправедливости. Всё это имеет автобиографические истоки. Лос-Уртона и Эманация-Энитармон это, вероятно, сам Блейк и его жена Кэтрин бегущие в Лондон после трёхлетнего их пребывания в Фелфаме. И когда Блейк уже не в первый раз пишет «друзья телесные — духовные враги», он имеет в виду своего горе-благодетеля и заказчика Уильяма Хейли (см. также в поэме «Мильтон», 4:26: «Внемли словам моим: Телесные Друзья — Враги Духовные»). Под словом «телесное» здесь Блейк понимает «материальное», то есть, «отсутствие духовного». Как и его персонаж Лос, Блейк верил, что его собственное спасение заключается в Божественном Видении, которое всегда с ним.

«They saw the Sexual Religion in its embryon Uncircumcision» — это выражение кажется не вполне ясным, но судя по некоторым комментариям «Необрезание» для Блейка «отрицательное понятие… означающее сохранение самости» (Острайкер). Отказ от обрезания плоти в раннем христианстве, таким образом, может для Блейка символически означать, что церковь пошла по ложному («вегетативному») пути, превратившись из «религии духа» в «религию плоти». Эта религия связана с войной и другими формами господства: рабства, притеснения и т. п.

18—19. Альбион «разорвав Фибры Дружбы» помещает Лоса «меж Женских Аллегорий», которые у Блейка также имеют негативный смысл и означают «Ложь, распространяемую Церковью» (Острайкер).

34—8. «Скиния и Херувимы», между которыми «входит муж в своём величии» здесь символически означают женские гениталии, которые также являются «местом Страшного Суда» («the Loins, the place of the Last Judgement»). Здесь Альбион подчиняется Природе (Вале), соединяясь с ней ради продолжения рода и в оргазме своего «самолюбия» творит «каменный закон Осуждения, двойного Порождения, и Смерти».

38—39. Завеса, покрывало или вуаль — библейский образ, см. напр. Исход (34:29-35), где Моисей накладывает «на лице свое покрывало», чтобы народ не ослеп от сияния его, и снимал покрывало только говоря с Господом. Матфей (27:50-53) описывает, что в тот момент как Иисус испустил дух «…завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим». Эти слова Матфея являются непосредственным источником блейковского образа «разорванной завесы» здесь и ранее, когда Альбион разрывает Вуаль Валы (см. слова Иерусалим, обращённые к Вале 20:36-37): «Тебя любил он и, порвав твою Вуаль, с любовью обнимал! Изумлена его красой и совершенством, ты его любовь простила».

Листы 43-44. Обещание Божественного Видения; Рассказ об первоначальном падении Альбиона; молитва Лоса.

44.2 Призрак в этом эпизоде друг, а не враг Лоса. Строки 9—15 кажутся автобиографическими и относятся к перипетиям жизни Блейка в Фелфаме.

Необрезание, необрезанное Всегда отрицательное понятие у Блейка означающее сохранение самости.
Женские аллегории также отрицательное понятие у Блейка, означающее «Ложь, распространяемая Церковью».

34—5 Скиния. . . Херувимы Скиния женщины, описана в книге Исход 25, с завуалированным внутренним помещении под названием Святая Святых. Смотреть херувимов.

Подчинение Альбиона Вале приводит его к надиру (низшей точке). Но это необходимо для спасения, так же, как порождение необходимо для регенерации (возрождения).

(Элиша Острайкер)

4 Призрак ‘по имени Уртона’ необычное определение, так как Уртона имя Лоса до его разделения . ‘Призрак Уртоны’ было бы более соответственно.

(Мортон Д. Пейли)
Примечания:

Лейт Ранее мы уже говорили о «тех двоих, что бежали». Здесь это Эманация Лоса и его Призрак, называемый Уртона (Уртона обычно имеет совсем другое значение, где до его падения его лучше называть Лосом). Они были огорчены «Вегетацией Альбионовых детей». Они хотели, избежать такой же участи, а именно, чтобы нисхождения в Ульро.

Тата «Они осознали что телесные друзья — духовные враги» (Этот же текст появляется в Песни Барда, «Мильтон», лист 4). Слово «телесные» это то, что мы подразумеваем, когда говорим «материалистическая».

Гоблин «Они видели сексуальную Религию в её зачаточном Необрезании»: Сексуальная Религия связана с войной и другими формами господства (как, например, рабство).

Блейк продолжает описывать отношения между творческим Лосом и падшим Альбионом. Альбион, «Разрывая волокна Братства, в Женские Аллегории Заключает Лоса: но Божественное Видение было с Лосом». (Блейк действительно верил, что его собственное спасение заключается в его взору и слуху являлось Божественное Видение и он пытается поделиться им с нами, его учениками.)

Лос возносит длинную молитву, описывая Спасителю страдания, «Из-за угнетателей Альбиона в каждом городе и деревне: / Которые издеваются над телами тружеников! они издеваются над его голодными детьми. / Они покупают его дочерей, чтобы иметь право продать его сыновей: / Они принуждают бедняков жить куском хлеба и своими мягкими нежными уловками (хитростями) / Они ввергают Человека в нищету: чтобы воздать с помпой и церемониями.» (Не правда ли, звучит как 2011?)

Лос заканчивает молитву: «Мертвые проснитесь в Порождении! Восстань Господь, и разорви эту завесу!» Любой знаток Библии может сказать вам, что, когда Иисус умер, разодрал завесу сверху донизу. (Вуаль часто появляется в Библии, так, например, Моисей накрывался вуалью чтобы его народ не был ослеплён .)

Ларри Клейтон
Лист 31 (35)

Так молвил голос из Печей спускающегося в Небытие,

Примечания

Этот лист, вероятно, был вставлен позднее в середину эпизода, в котором Лос занят преобразованием органов восприятия Рувима. Здесь Иисус занят преобразованием пределов или состояний (Limits or States) в груди Древнего Человека Альбиона. На гравюре Блейка изображено сотворение Евы из ребра Адама. Творцом у Блейка в этом случае выступает не Бог-Отец, но Иисус, что соответствует альтернативной изобразительной трациции (см. Biblia Pauperum, Nuremberg Chronicle, и т.д.)

См. в Кн. пророка Даниила 3:92: «На это он сказал: вот, я вижу четырех мужей несвязанных, ходящих среди огня, и нет им вреда; и вид четвертого подобен сыну Божию.»
Последнюю строку Блейк стёр с медной пластины, так что на отпечатке её трудно прочесть. Она была восстановлена исследователями и приводится во всех современных изданиях поэмы.

Лист 31a Смеющаяся Слеза

…На западе свой небосвод скалистой тучей смерти и отчаянья.

Боясь, что отвернётся Альбион от Божьего Виденья
Лос с шаром огненным вошёл в глубины Альбиона,
В грудь, где сокрыты дружбы ужасы, в каверны
Отчаяния и смерти — искусителей искал он,
Средь скал, обрывов, в одиночества пещерах,
И каждую частицу падшего убитого гиганта зрел,
Но кто его убийцы, он не знал — мельчайшие частицы
Хранили тайну, скрытые в движеньях человеческой души,
Они хихикали, выплёскиваясь в формы
Из формы вынутые души обжигались в кирпичи,
Чтоб пирамиды Хевера и Фарры строились из них,
Искал он тщетно скрытое в частицах, пробираясь
От Хайгета и Хакни, Холлоуэя Лондона
До Стратфорда старинного и Степни, Льюты Острова Собак,
Оттуда вдоль реки по тесным закоулкам,
И каждую частицу зрел — алмазы Альбиона, что неслись,
Как бы с брезгливостью по узким переходам меж трущоб —
Вставали формы вечные бесплодными холмами Добродетели
Моральной и в песчинки превращались затвердевшие частицы,
Все чувства нежные души отбрасывались, словно грязь и тина —
В извилистые лабиринты мысленных хитросплетений,
Туда, где Тауэр Лондона, нахмурившись, взирал на Иерусалим,
И к дому Лувы что стоял у Иерусалима врат восточных,
К двору уединённому его, оттуда — к Вифлеему
С его притонами отчаяния в доме хлеба:
Он пробирался меж камней, но формы человеческой не встретил.
И молвил он, в слезах воззрув на Альбиона град:

«Как быть? Что б сделал я, когда б злодеев обнаружил?
Я не посмел отомстить; Божественной дланью
Так всё устроено, что грешник наказанья избежит,
И тот, кто мстит, — единственный преступник перед Провиденьем.
И если б я дерзнул отмстить какой-нибудь песчинке,
Я б наказал уже наказанного. И кого я должен
Жалеть, когда заблудшего в грехе я не жалею?
И ты, о Альбион, когда обидчикам отмщаешь,
Знай, ты потерян навсегда! О как мне удержать
Твоих сынов от мщенья? Как мне убедить их?»

Рек Лос, бредя в унылом одиночестве ваотьмах
И видел Иерусалим в Вестминстере и Мэрибоне,
Среди руин разрушенного Храма, видел Валу — Тень её,
Тень Иерусалим клонилась к северу над белым островом.
Лос сел на Камень Лондона, внимая песне Иерусалим:

«О Альбион, твоей женою и частицей стать я не могу —
Принадлежу лишь Богу я, твоё потомство свято —
В них всё от веры, а не напоказ! Зачем, о Вала,
Ты в трауре скорбишь над реками моими? О восстань!
Я слышу в небе пенье челноков твоих и чувствую как нити
Железные любви, отчаянья и ревности мои опутывают члены!»

«Я Альбиону Лувой отдана, он — мой! — сказала Вала. —
Теперь клянут его и ненавидят! Разве в старину не говорили:
Поставь пред Человеком Сына — ты и сыновья твои
Его рабами станут, но поставь пред Человеком Дочь —
И он и сыновья его — твои рабы навеки!
И это вера? Погляди, как бьются на востоке Альбион
И Лува — копья их в крови и в гневе небеса!
За Альбиона встал Уризен Луве на погибель.
И ты, о дочь блудницы, дочь отчаяния — причина
Того, что покачнулись башни Валы на Евфрате.
Здесь Альбиона дом, здесь место твоего уединенья,
Здесь обнаружился твой грех и здесь стоять ты будешь,
Чтоб отвернулись от тебя, грехами возмущённые твоими,
Сонм нечистот, порочна ты и всё твоё отродье —
Плод блуда, что годится лишь на жертвоприношенья
Как мясо и питьё для поддержания славных битв,
Чтоб смертью заблуждений сих очистить Человека!»

И Вала, нити чёрные раскинув над дрожащей Темзой,
Над долами через холмы от Хартфордшира протянула
До Сарри и до Миддлсекса и над вечным домом Альбиона,
А бледный Альбион стоял у врат своих восточных…

Перевод: 27 августа 2014, Ибица, Испания
Примечания

На странице внизу под огромным облаком в противоположных углах расположены две лежащие женские фигуры. Вала держит веретено и разматывает нить, которой опутывает тело Иерусалим, что соответствует словам Иерусалим: «Я слышу в небе пенье челноков твоих и чувствую как нити / Железные любви, отчаянья и ревности мои опутывают члены!» (строки 48-49).

В этом фрагменте Лос с фонарём в руке — большим сияющим шаром, похожим на солнце, как это изображено на фронтисписе поэмы, входит в тело Альбиона, исследуя его внутреннюю жизнь в поисках его искусителей и убийц. Эти поиски тщетны, и Лос, сидя на Лондонском Камне, слышит пение Иерусалим. Вала тем временем опутывает Иерусалим железными нитями, осуждая её и прославляя войну.

7—8 и далее «Каждая мельчайшая частица» (Minute Particular) — так Блейк называл детали произведений искусства — здесь это детали и элементы тела Альбиона, воплощающего Англию, а также человечество вообще.

Хевер и Фарра — предки Авраама, которые не могли участвовать в строительстве пирамид, поскольку жили до египетского пленения.

14—16 Лос проходит по пригородам и районам Лондона, следуя с севера (владение Уртоны) на восток (дом Лувы) от Хайгета, Хакни, Холлоуэя, Лондонского сити до Стратфорда, Степни и Собачьего острова, а затем возвращается к Лондонскому камню на Кэннон-стрит в центре Лондона. Собачий остров (или «Айл-оф-Догс»), где находились верфи Лондонского порта и расцветали бандитизм и проституция, здесь назван островом Льюты, посколку Льюта (Leutha), четвёртая из дочерей Лоса и Энитармон а также возлюбленная Сатаны, у Блейка является воплощением греха.

25 Вифлее?м (ивр. Бейт-Лехем, букв. Дом хлеба) — библейский город чуть южнее Иерусалима. Здесь это лондонский Бедлам — Королевский гспиталь для душевнобольных, построенный в XIII веке в Бишопгейт около Ливерпул-Стрит, в XVII веке переехавший в Мурфилд около Моргейт, а в 1812 для него было выстроено новое здание в Ламбете в районе Саутуарк (или Садок), которое, вероятно, Блейк имеет здесь в виду.

37—38 «О как мне удержать / Твоих сынов от мщенья?» — т. е. удержать Англию (детей Альбиона) от наказания Франции (Лувы).

41 Разрушенный Храм — вероятно имеется в виду лондонский Темпл, исторический район на северном берегу Темзы, принадлежавший до XIV века средневековому ордену тамплиеров (храмовников) с Церковью Темпла (Temple Church), которую принимали ошибочно за иерусалимский Храм Соломона. Церковь Темпла выгорела во время Большого лондонского пожара в 1666 году.
Лист 32 (36)

Рувим назад вернулся, не найдя прекрасной Фирцы —
Был Зреньем слаб он, а Ноздрями чуял только землю.
Лос бушевал в краю Рувима Шесть десятков Зим
И, строя Лунный Диск над Ульро, спящему Рувиму
В Адамовой Пещере сжал Язык меж тиною и прахом,
И вновь за Иордан послал. И рёк Рувим: «Сомненье —
Вот хлеб мой день и ночь в Любви твоей о, Фирца!»
И все, узрев его, бежали, прикусив Язык до боли,
И стали тем, что видели они. Размыслив, в Есевон
Пошёл Рувим, и весь пройдя Моав, остановился
У Лосовых Печей, в оцепененьи сонном глядя
На Гору Галаад и дальше на Гилгал. И Лос, скрутив
Ему спиралью уши, вновь послал его за Иордан.

И Семь Народов превратились в то, что видели они,
Бежали Кобан, Хэнд и Хайл, став тем, что видели они.
Гуанток и Пичи спрятались в Дамаске под горой Ливан,
А Бреретон и Слэйд — в Египте. Хаттон, Скофилд, Кокс
Трясясь от ужаса, помчались через всю Халдею,
Котоп и Боуэн, став тем, что видели, вдали исчезли,
Двенадцать эманаций вслед за ними в страхе устремились.

В Беулы снах дрожала Иерусалим на грани
Небытия, узрев как Молот Лоса Чад её уносит.
Как Призрак, Хэнд стоял между Рувимом — Человеком Бренным,
И Мерлином — Бессмертным Человеческим Воображеньем.

Четыре Зоа тучей ярости закрыли Небо,
Свои позиции меняя во Вселенском Человеке.
И Альбион стенал, взирая на развал Стихий,
Он зрел как раздвоилась Англия на Иерусалим и Валу,
Зрел как Уризен захватил Восток, а Лува — Юг
В том чёрном Призраке его, что скалился из Склепа.

Четыре Зоа были Чувства Вечные его
И, став Стихиями, от Альбиона отделились.
Вот их названья в Бренном мире Порожденья:
Шанс и Случайность в Ширине, Длине и Высоте сокрылись,
Делясь на хищные смертельные четыре формы:
Зовут их Эльфы, Духи, Нимфы, Гномы четырёх Стихий —
Их статус твёрдо закреплён Божественною Властью.

Ушёл под воду Континент Атлантики, и Океан
Грозил свирепою волной Гигантам Альбиона.
Рувима чувства Лос преобразил — стал Мерлином Рувим,
Пройдя: Творенье, Искупленье, Суд – три состоянья Ульро.

И многие из Вечных по обыкновению смеялись:

Хайл (Hyle — по имени Уильяма Хейли) — второй сын Альбиона.

Кобан (Koban или Coban) — третий сын Альбиона.

Так, опершись о столп, над пропастью стоял он,
Готовый пасть в небытие! Болезнь из-под его одежд струилась.

А Лос сидел на Камне Лондонском, дрожа от ужаса и изумленья.
Не в силах разглядеть ни нервов и ни сухожилий Альбиона,
Он видел лишь окаменевшую поверхность, видел Лос,
Сей демон кузниц, свой разбитый горн, а также
Четыре полюса гиганта, ввёрнутые внутрь,
И подобрав свой молот, кочергу, щипцы и мехи,
Он шёл по долам Мидлсекса, громко к Небесам взывая,

Но тут суровые Хэнд, Хайл и Кобан вышли из груди гиганта,
За ними Гуанток, Пичи, Бреретон, Слэйд, Хаттон, Скофилд
Кокс, Котоп, Боуэн — Альбионовы сыны несли златое ложе
И на него отца кровавое трепещущее тело возложили,
Друидов храм патриархальный вкруг него построив
(Начало и конец всему — здесь на скалистом берегу Друидов).
Примечания

На иллюстрации: слева стоит Вала в длинном одеянии и собирается набросить вуаль на обнажённые тела Иерусалим и её дочерей. Справа в углу находится освещённое солнечным светом Вестминстерское аббатство (символ живой формы религии), слева в тени — собор св. Павла (символ государственной религии Валы).

В этом фрагменте Альбион стоит над краем бездны, в которую он готов упасть. Лос смотрит на него с ужасом и изумлением. Названный здесь Демоном Печей, Лос видит также, что его кузницы разрушены. Он подбирает молот и другие кузнечные инструменты, но вместо того, чтобы действовать, громко во весь голос взывает к Богу о помощи. В это время сыновья Альбиона укладывают тело отца на золотое ложе и строят вокруг него друидический храм. Заключительная фраза (в скобках) о том, что «начало и конец всего находится на древнем скалистом берегу Друидов» — самоцитата, которая встречалась уже в поэме «Мильтон» 66:25, а также здесь в обращении «К Евреям», лист 27.
Лист 33 (37)

Один из Вечных выступил вперёд и молвил так:

«Во мне мой Призрак восстаёт, и ты о, Альбион,
Восстань! Не извергай на нас свой Иллюзорный гнев,
Внушённый Призраком твоим увечным и безумным!
Мой Призрак возмущён тобой, и высек он в Скале
Твою Гробницу! Смерть Восьмидесяти сотен лет,
Что создана тобой — уже на острие его Копья.
На наши Эманации не вздумай налагать Запрета
И нашим тайным радостям не угрожай своим Законом!»

Так молвил Лос, но смерти синь узрев на Альбиона
Ступнях, он в лоно Милосердья Божьего вернулся.
Но ярость Альбиона разгоралась! и короста мести
Примечания

На иллюстрации сверху над текстом: безжизненное тело Альбиона поддерживаемое милосердным Иисусом. Слева: Пальма – победный символ Христа вступающего в город Иерусалим, справа: Дуб распятия (описанного в конце третьей главы, Лист 76). Под ними крылатый диск, символ божественности, найденный на шумерских циллиндрических печатях. Сбоку от текста: звёздное небо. Внизу под текстом: Увечный (деформированный) Призрак Альбиона с головой и шеей ящерицы на крыльях летучей мыши парящий над телом Иерусалим, лежащей на вершине горы (или на копии E: на смертном одре, плывущем по волнам Моря Времени и Пространства). Между ними по бокам солнце (слева) и луна (справа).

В поэме «Вала или Четыре Зоа», также говорится о том, что Призрак в каждом человеке «уродлив и безумен» (“deformed & insane”), см 23: 24, 26, 48:1-2.
“смерти синь” – у Блейка “blue death” (буквально: голубая смерть) – первоначально в пробном оттиске было “pale death” (бледная смерть), но затем исправлено во всех копиях на “blue”, и только в копии А, возвращено обратно на “pale”.

Лист 34 (38)

Любовь Вселенскую отринув, твёрдо он ступал,
Свой хлад направив на радушие Эдема и войной
Гремя смертельной (бредом человеческой души)
С её огнём и дымом. Но Спаситель следом шёл за ним,
Являя Вечности Виденье, Всеподобье Божье
В любви сестёр и братьев, сыновей, отцов, друзей,
Её утрата означает смерть для Человека! Молвил он:

«О Альбион, ведём мы войны жизни, и любви врачуем раны
Копьём рассудка, стрелами крылатой мысли. И любовь
Взаимная, и благородный гнев несущий обновленье,
Объединяют нас в Одно. И чувством безграничным
Мы зрим безмерное, — мы словно Человек Единый,
Вселенская Семья! И Человека этого зовём мы
Иисус Христос — живёт он в нас, и все мы в нём живём,
В Согласьи совершенном в царстве жизни прозванном Эдемом,
Даём мы и берём, и грех любой прощаем мы друг другу,
Он Добрый Пастырь наш, наставник и Господь,
Он Пастырь Альбиона, всюду он и всё объемлет
В Эдеме, Саде Божьем, в горнем Иерусалиме,
И если оскорблён ты, да прости нас и не помышляй о мести!»

Рекла Небесная Семья, ступая вслед за Альбионом,
Вот их Виденье предо мной над ласковой долиной!

И Лондон — величавое Людское чудо Бога — возглашает:
«Вернись, о Альбион, вернись! Я всё тебе отдам:
Все улицы свои, все Мысли, всё Воображенье.
Восстань о, Альбион, восстань! Давай восстанем вместе!
Отдам тебе Дома и Жителей своих, и всю Любовь,
И чад Идей моих бегущих по сосудам кровеносным —
Чад прорастающих из жил, что в тёмных снах Беулы
Проводят жизнь, покуда по сосудам кровь течёт,
Струясь меж Кузниц Лоса и меж Мельниц Сатанинских.
Я Альбиону с Иерусалим всего себя отдам,
А также братья все мои себя отдать готовы!»

Рек Лондон, вечный Страж! Ему я в Ламбете внимал,
А в Фелфаме явилось мне Виденье Альбиона,
На Саут-Молтон-Стрит пишу я то, что видел, слышал
В краю Людей на Лондона открытых площадях.
Тебя я вижу, Отчий Край, в сияньи величавом,
Вот Верулам, Кентербери — почтенные Отцы
В нарядах золотых. И каждый город — Человек
И Пращур наш, как и Река, Гора — любой предмет
Такой же Человек — возвышенный, могучий!
У каждого в груди Вселенная растёт, как крылья
Что обнимают целый космос — наш Шатёр Вселенский.
Вот Йорк с короной доброты, вот стойкий Эдинбург
В одеждах мужества, что сшита из бессмертья тканей
В Эдемских ткальнях, сотканных из смерти храбрецов,
Погибших на Голгофе — Жертв карающего Правосудья.
Врата из дорогих камней и золота есть в Альбионе,
Лишь Эманации их видят и никто другой;
Врата пересекают Оксфорд-стрит, и тени многих
Погибших на Земле сквозь них проходят от Гайд-Парка
До Тайберна. И обнаружить их не смогут никогда…
Примечания

Блейк жил в Ламбете до 1800 года, где он сочинил несколько поэм, названных им пророческими. 41. В Фелфаме, на берегу Ла-Манша Блейк жил с 1800 по 1803 год. 42. В доме на Саут-Молтон-Стрит Блейк поселился, вернувшись из Фелфама в 1803 году. 45, 51. Верулам (ныне Сент-Олбанс), Кентербери и Йорк — три важных кафедральных города Англии. 51. Эдинбург в 1793-4 был местом судилища для английских радикалов, 59. Тайберн в Лондоне (ныне Марбл-Арч) с давних времён был местом казни осуждённых.

Лист 35 (39)

Подручным Сатаны, что знают каждую песчинку
Здесь на Земле, но Лоса Врат узреть им не дано.
У Сатаны есть Мельница из спутанных колёс
Для невообразимых пыток, но никто из смертных,
Паломников семидесяти лет узреть её не может.

Причина — в Красоте и Милосердьи Человека.
Но Четверть Человечества по имени Уртона,
Где Бренность катит волны Смерти Вечной к Лосовым Вратам,
Уртону Лосом называет — там Закон Моральный
Был сотворён и назван именем Раав. И Альбион,
Пройдя через Ворота эти, там остановился.

Лос, друг его любимый, в Кембриджшире вечный свой
Возвёл шатёр — двадцать восьмой, четырёхкратный,
И Альбиона, что отверг Виденье Божье, вопрошал он:
«Камо грядеши?» — и таков ответ был Альбиона:

«Я умираю, к Вечной Смерти я иду, и смерти тень,
Парит внутри меня и подо мной, и всё куда ни глянь
Покрыто тучей мраморной, как скорбное моё надгробье.
Кто в смерти станет спутником моим? Найду ли искупленье
В Долине Мрака? Плащ мой препоясан и черны
Мои сандальи, на руках стальные рукавицы смерти.
Господь меня оставил, в тягость стали мне друзья,
И каждый человека шаг меня ввергает в трепет».

С раздвоенной душой Лос рек в смущеньи: «Разве Мудрость
И Милосердье в смерти лишь находят Искупленье?
Иль, может, то Жестокая Мораль их в Жертву превращает? »
Так молвил Лос, от Заблуждений всё ещё свободный.
Примечания

На иллюстрации над текстом изображён один из «Подручных Сатаны» верхом на стремительно скачущей лошади, и натягивающий тетиву лука. Силуэты двух других видны прямо за ним. Внизу раскалённое солнце опускается в океан.

Блейк постоянно ассоциирует Мельницы с Сатаной. Две большие мельницы находились перед глазами Блейка, когда он жил в Фелфаме и сочинял эти строки. Но впервые образ «Мельницы со спутанными колёсами» появился у Блейка в его ранней философской прозе «Нет никакой естественной религии» (1788): «IV. Ограниченное ненавистно тому, кто им владеет; однообразное и тупое хождение по кругу, пусть даже это целая Вселенная, должно превратиться в мельницу с запутанными колёсами.»
Уртона (Urthona) – символ человеческого инстинкта, интуиции; кузнец вечности, обитающий в пещерах Эдема, обладающий творческим даром. Один из четырёх – Зверь Севера; его положение надир; его элемент земля; в падшей (земной) форме он Лос – «Вечный Пророк», его область поэзия и пророчество, его эманация – Энитармон.

12-13. Блейк помещает Врата Лоса и его «вечную стоянку» (eternal station) в Кембриджшире, выбранном, вероятно, в связи с автором «Потерянного рая» и «Обретённого рая» Джоном Мильтоном, который провёл там многие годы, и которого Блейк считал своим предшественником. В Кембриджшире находится кафедральный город Или, который по Блейку оказывается «вершиной духовной активности кафедральных городов» (см. С. Ф. Дэймон. Блейк-Словарь, с. 67). Остальные кафедральные города (по Блейку) представляют 27 Церквей или Небес. Четырёхкратость (также по Блейку) – сущность Духовного Человека. Отсюда такая числовая символика: «двадцать восьмой, четырёхкратный».

15 «Камо грядеши?» (Куда Ты идёшь?, лат. Quo vadis? – слова Апостола Петра Иисусу), т. е. «верно ли ты выбрал свой путь?»

О заблуждениях и ошибках Лоса дальше в 3 и 4 главах (Листы 53 и 74)

Лист 36 (40)

Лос содрогнулся: страшной белизной болезнь покрыла
Плоть Альбиона. И друзей Гиганта отовсюду
Он созывал. И четверо явились с Эманациями их
На Колесницах огненных, но задрожали все,
Смерть Вечную узрев, и почернели их огни
Пред домом Вечным, пред остывшим влажным ложем Альбиона,
Пред ним самим больным, безмолвным, пред шестнадцатью Столпами.
Вокруг колен Гиганта на колени пав, все зарыдали,
И Богу Клятву вознесли — громами голоса гремели,
И вдаль, и вширь они неслись по холмам и долинам:
«Как болен Альбион! — скорбела каждая Долина, каждый Холм,
И каждая Река. — Брат Альбион смертельно болен!
Вступил он в клан злодеев, изучил неверия искусство!
И Завистью ведом, от всех друзей он отвернулся,
Презрел от тех, кто жизни за него не пожалел отдать,
Но пожирателей своей души он на груди пригрел,
Их цель — уничтоженье Эманации его.
Проснитесь же! Восстаньте о, Друзья Гиганта Альбиона!
Враги направили его на ложный путь, засеяв
Ошибками когда-то тучные его поля!»

Внимали им Двадцать четыре, и на колесницах водяных
Живые Твари третьего кортежа с Человеческим Величьем
И громким плачем их везли по Альбионовым дорогам,
Пока не прибыли они к Жилищу Альбиона.

О! что за муки Смерти Вечной ожидают Человека!
Опоры Сотворённого уже готовы лопнуть,
И Мир тогда слетит с петель, Жилище Человека
Наполнится чудовищами бездны, Человек
Сам станет Демоном, покрытым чешуёй проклятий,
Терзающим, терзаемым огнём Морального Закона.

Когда бы пало Тело Альбиона, из его руин
Восстал бы страшный Призрак и, враждуя с Милосердным,
Мрак бездны переполнил бы всепожирающим огнём,
И в мире бренности явился бы ужасный мерзкий дух
Под маской Добродетели Месть и Закон несущий,
Цепями к Вечности прикован, исторгая пламя
Проклятий и грозя оружьем Небесам, из пасти
Кровавую Жестокость изрыгая, скрежеща зубами,
Всё разрушая бурями, пожарами сжигая.
В груди его могучие Сыны в цепях проклятий,
И Эон тёмная, когда-то бывшая прекрасной,
За рёбрами его рождает змей, чьи души — сноп огня,
Но слава Милосердному, что полон доброты!
И Вся Семья Божественная слёзы льёт над Альбионом.

Двадцать четыре — в них Небесная Семья явилась —
Едины в Нём Одном. О Божества и Человека
Виденье, Иисус-Спаситель, будь благословен вовеки!

Друг верный, Селси! ты ещё предашь себя волнам
Отчаянья, и Эманация твоя вспарит
Над наводненьем, и прекрасным Чичестером назовётся!
Чу! Агнцев блеянье, крик птиц морских — то скорбь об Альбионе!

Сын Лоса названный предал себя — о страшный вид!
О, Винчестер, отдавший Альбиону все богатства
Свои обильные, и Эманации его
Себя приносят в жертву — Энитармон порожденья,
Почв плодородных, Молота и Тканья Алламанды
С Боулахулой, где не умолкают стоны Мертвецов.

(Я по-английски их зову: Английский — грубая основа;
Лос создал жёсткую структуру Языка, чтоб Альбион
Не предавался меланхолии — отчаянью Немому!)

Эксетер, Глостер, Бристоль, Солсбери и добрый Бат…
Примечания

«Четверо явились со своими Эманациями…» — имеются в виду города Верулам (Сент-Олбанс). Кентербери, Йорк и Эдинбург.
«Перед портиком из шестнадцати колонн…» — 16 вдохновенных книг Библии согласно «Arcana Coelestia» Эммануила Сведенборга (10:325. Они перечислены здесь в конце 2 главы, см. лист 48:9-11).
«Двадцать четыре услышали!» — 24 остальных кафедральных города Британии, однако не все перечисленные Блейком города являются (или являлись во времена Блейка) кафедральными.
Блейк использует слово Эон как сокращение слова Эманация (что означает у Блейка женская ипостась Человека или Божества).
Боулахула (Bowlahoola) — мастерская Лоса в Голгонуце (городе искусств на месте Лондона), где не рождённые души получают тела; также — внутренние органы человека, включая желудок, кишки, сердце и лёгкие. Алламанда (Allamanda) — мастерская Лоса в Голгонуце, где производится система кровообращения человека.

Лист 37 (41)

Бат, что зовётся Легионом был Седьмым: он исцелитель
И отравитель: первый и последний в Небе и в Аду,
Чей Призрак Лувой был в теснинах Альбиона. Сократил
На трижды восемь до двенадцати он Иерусалим,
И оттеснил её в в пустыни Поплара и Боу:
В Молден и Кентербери, в наслаждении жестоком:
Над Ислингтоном, Панкрасом Челны витают смерти,
От Марибон до Тайберна уныние сплетает путы,
На западе от Лондона отчаянье свивает сети,
Там Иерусалим искала отдыха в небытии и смерти,
В Долину Ламбета бежав, она укрылась в Саррей,
Среди Холмов за Рефаимом; пойманы её Сыны,
Готовы к жертве. Но её нельзя найти — Беулы Дщери,
Её в Беулу нежно увлекли и там укрыли.
Песчинку в Ламбете ни Сатана найти не в силах,
Ни Воинство его; она прозрачна, с множеством углов,
Её нашедший обретёт Дворец Утуны, там внутри,
Грань каждая её открытая в Беулу — дивный рай,
Но если Демоны найдут её, то, объявив Грехом,
Они затопят кровью казней каждый этой Рай и все его народы.
Здесь Иерусалим и Вала тихим сном уснули
На Юго-Западе, сокрыты от ужасного Востока.
Дрожа в отчаяньи в пещерах мрачных Смерти Двадцать Восемь
Вкруг Ложа Смерти в униженьи, в пытках Самоосужденья,
Стояли на коленях, а внутри их Призраки ярились,
Четыре Зоа, распаляясь, изрыгали пламя гнева,
Любовью, страхами семьи Гиганта упивались?
Из себялюбья разрушали то, чем восхищались,
Жевали, пили, плакали, жалели, словно лицедеи.
Их Души, насыщаясь местью и убийством, собственною
Святостью хвалясь, стремились уничтожить Эманации свои.

[Суровый Призрак

век за веком
Царит над каждым
Человеком,
Но человечность
в нас проснётся,
И Призрак в Хляби

захлебнётся. ]
Примечания

На самом деле город Бат, построенный римлянами, никогда не назывался Легионом.
Он убрал три октавы (трижды восемь) чтобы сократить Иерусалим до двенадцати, – не вполне понятная арифметика. С. Фостер Дэймон поясняет, что Бат (седьмой по счёту из кафедральных городов) лишил другие 24 кафедральных города их эманаций (служащих истоками вдохновения) «чтобы отбросить Иерусалим в пустыни Поплара и Боу» (ныне восточные районы Лондона).
Рефаимы (ивр. ??????), они же — анакиты или авим — мифический библейский народ великанов, живших во времена Авраама (Быт.14:5, 15:20). У Блейка «Рефаим» это название местности.
Утуна (Oothoon) – (как уже указывалось в примечаниях к Видениям Дщерей Альбинона, №261) третья из дочерей Лоса и Энитармон, эманация Теотормона, олицетворяющая неразделённую любовь, желание свободной любви; Она любит Теотормона, но её насилует и бросает Бромион, с которым они остаются «привязанными спина к спине» узами ненависти. Теотормон потрясён. Как «нежная душа Америки» Утуна является идеалом физической свободы.

32—39. Это короткое стихотворение, впервые появившееся как черновой набросок в «Записной книжке» Блейка (см. «Россетти манускрипт», с. 12, ок. 1803 г.), затем вошло в его поэму «Иерусалим» (Гл. 2, Лист 37/41), где оно награвировано как часть иллюстрации, в центре которой изображён человек в состоянии крайней депрессии или отчаяния, в то время как слева сбоку на развёрнутом свитке маленький эльф записывает текст этого стихотворения в зеркальном отражении.
Лист 38 (43)

И видели они: на Альбиона восстают их ядовитые Колёса —
Уризен хладный, умудрённый, Лува в жалости и скорби;
Ленивый и угрюмый Тармас, в колебаньях и отчаянии Уртона —
Друг друга жертвы, каждый в заговоре против всех,
Дабы разрушить Четверную цельность Альбиона.

И видели они Америку на западе за рощею дубовой,
Где в Мексике на алтарях скалистых Тармас был распят.
«Уймём наш гнев, чтоб не разрушить Иерусалим корнями Рощ!
Но наша жалость нас распнёт на Альбионовых Дубах!
Надев личину Призраков, мы лишь узрим свою погибель.
Бог Альбиона, защити от Рощ дубовых Иерусалим!»

Но разъярился Лос: «Зачем стоим мы и трепещем,
К Всевышнему взывая? Разве Бог живёт не в нас самих?
Протянем руку помощи и падшего спасём — ведь нас Четыре,
Взирающих на Альбиона низвергающегося в Небытие,
На мириады сфер Небес и Ада что переполняют Бездну!
В священной похоти, в раздумьи лицемерном пьём мы крики, стоны
Несчастных жертв закона, строя двадцать семь слоёв Небесных,
Творим Расплывчатые Формы, что противны Богочеловечности —
Единой Всеобъемлющей Вселенской Форме,
Исполненной сочувствия, заботы и любви,
И подлинного Милосердья, — Форме, что хранит
Навеки каждую мельчайшую черту частицы каждой.
Но здесь язык медоточивый скрыт за хищными зубами,
И мягкая улыбка дружбы, и заря добра —
Лишь западня. Жестокость наполняет каждое движенье,
А дружбе и добру отказано в существовании,
Духовное вино и вертоград Спасителя
Здесь называют одурью, смертельною заразой —
Суд грядёт, и Агнец Божий будет предан на закланье.
Охота и Война – истоки Жизни Вечной —
Теперь – истоки Горькой Смерти и Прожорливой Геенны,
Здесь Сердце скрыто за стеной холодного молчанья.
Сверкающее лезвие копья пронзает грудь и рёбра.
Искусства фальшь Искусство разрушает; ложная Свобода
Свободу душит; фальшь Религии крушит Религию.
В долинах Фегора сражаются Навин и Калеб,
И любящие братья друг на друга восстают,
Рыдает Валаам, никто из женщин не выходит в поле,
Усеянное трупами — не так, как в старину,
Когда Солдат стоял за Правду и врага звал братом:
Боролся он за жизнь — не ради смерти вечной!
Теперь же насмерть он разит, труп падает к ногам — ни Мать,
Ни Дочь и ни Сестра не выйдут, чтоб убитого обнять, —
Смерть Вечная одна в долинах Фегора блуждает.
Ужели вы не чада Иерусалим о, Англичане,
Рассеянные по земле? Чу, воют по ночам Гиганты Альбиона:
‘Мы чуем запах крови англичан на наших алтарях!
На наших Мельницах да будут перемолоты они,
Чтоб хлеб испечь для наших братьев — Скофилда и Хэнда!’
Скофилд и Кокс разят моих Саксонцев, создавая Мир,
В котором Человек — враг Человека, где стремится каждый
Уйти в Небытие в гордыне Самости своей,
Где обобщеньем губят все Искусства и Науки.
О, Бристоль, Бат и вы семнадцать, слушайте меня!
Легко превозносить кого-то до небес и отнимать
При этом от него достоинства его за частью часть:
Власть зыбкую его лишь близкий друг ценить способен.
Где Иерусалим шатры? Где величавые вершины Альбиона? —
Я вижу лишь Пещеру скучную, Скалу и Древо Смерти!
Я вижу не Взаимное Прощенья всех грехов, но ямы
С вечно-кипящею смолой — фальшивое богатство Хананеев.
И как Озёра жидкого свинца на месте Храмов возведённых
Спасителем – передо мной раскинулись Миры снегов и льда,
Где чада Иерусалим опутаны Плетённым Человеком,
Где жители Ханаана и Амалика, Египта и Моава —
Достоинства и Отрицания жестокие сыны —
Стоят у Пропасти Небытия в отчаянии немом.
Там Иерусалим с Америкой от ужаса дрожат
Вдали от шпилей Лондона, от гор высоких Альбиона.
Как вытерпеть такое? Я один готов исправить
Ошибку эту. Жалкие и слабые вы все стоите
Вокруг меня. Ужель в Долину Смерти вы идти собрались?
Друзья и Братья, о возлюбленные Спутники мои!
Ужель и вы заражены Грехом и Покаяньем,
И ваш Недуг неисцелим? Скажите мне хоть слово!
Утешьте же меня! Зачем молчите? Я один,
Кто силы не утратил. Или Ваша доброта и жалость —
Покров, скрывающий жестокость мести Замогильной?»

Так молвил Лос, и бледные вкруг Дома Смерти
Меж искушеньем и отчаяньем стояли средь Дубов
И Скал могучих Альбиона. Во весь рост поднявшись…
Примечания

Это позднейшая вставка, где намекается на события войны с Наполеоном 1812 года и Мексиканской войны за незвисимость 1810—21 годов.

Колёса Четырёх Зоа («Четыре Животных»), заключающие в себе «их дух», описаны у Иезекииля (см. 1:16-21).

1—5. Четыре Зоа являются частями «Четверной целостности» Альбиона (или Человека):

Уризен (Urizen) — разум Человека;
Лува (Luvah) — его страсти, эмоции;
Тармас (Tharmas) — его тело, чувства и ощущения;
Уртона (Urthona) — его инстинкт, интуиция, воображение.

Их заговор и борьба друг против друга, явились по Блейку причиной «падения» Человека.

Тармас, Зоа телесного — чувств и ощущений Человека, принесённый в жертву на скалистых алтарях Мексики – намёк на казни Мигеля Идальго (в 1811) и Хосе Мария Морелоса (в 1815) в период войны за независимость Мексики от Испании.

16-20. Множественность Небес и Преисподних – идея Эммануила Сведенборга. Дальнейшее рассуждение Блейка, вероятно, содержит критику учения Сведенборга.

37-45 Иисус Навин (также Осия или Хошеа) и Калеб (Халев) по библии были друзьями и не вступали в битву друг с другом.

Плетённый Человек (Wicker Man) — сделанная из ивовых прутьев или соломы клетка в форме человека, которую друиды якобы использовали для человеческих жертвоприношений, сжигая её вместе с заключёнными в ней людьми.

Лист 39 (44)

В любви возвышенной едины, как на крыльях херувимских,
Они с усильем добрым приподняли Альбиона, чтоб нести
Его в Эдем сквозь Лосовы Врата: Четырёхстворчатые крылья
Их шумно хлопали над Пропастью бездонной,
Пока с ужасной ношей шли они, но мрачно Альбион
Сопротивлялся и со скрежетом вращал назад
В Небытие — в Мир Смерти Звёздные свои Колёса.
Сокрылись в тучах Лосовы Врата: и промежутки
Меж страшными Колёсами, заполненные светом
И воздухом, непроницаемыми стали, как барьеры
Из чёрных Скал, как мрачного отчаянья Утёсы.
Но крылья их бессмертные несли его меж этих Скал,
Одну минуя за другой, над Долами отчаянья и смерти:
И Море узкое с его жемчужными волнами меж Атлантикой
И Альбионом превратилось в Океан безбрежный,
Бездонный, мутный, полный туч, водоворотов, рифов,
И вверх и вниз сновали Альбионовы Сыны по этим страшным хлябям.

Но, словно торжество несокрушимой Воли или Высшей Власти,
Небесная Семья в безмолвии, в покое величавом,
Явилась, воздухе застыв над Альбионом мрачным.

Природа Ульро такова: всё, что в неё вступает,
Пол обретает, зачинается, рождается, растёт.
И от Гайд-парка корни Призрака тянулись к Альбиону,
В мученьях Необрезанной Вегетативной плоти,
Творя Соблазна Механизм — Стареющую Деву,
Что запылала в Эрин северном краю Любовью
В смешеньи с Ревностью, что названа Религией.
И все они в унынии смертельном поручили Лосу,
Его Всевышним заклиная, Пастырем над ними быть,
Пока не явится Иисус, и величая Лоса Духом
Пророчества иль Илиёй, ему отдали власть свою.

Став тем, что видели они, сражённые болезнью той же,
Подобны Альбиону в жалости и сострадании,
Без Эманаций, но с разгневанными Призраками в Бездне,
Смертельным Сном они уснули возле Ложа Смерти,
У пропасти Небытия, перед Вратами Лоса —
У Лосовых Печей средь рощ Дубовых Альбиона.

Своей Эманативной частью Люди связаны друг с другом,
Есть в каждом Человеке Иерусалим и Вала — тень её,
Созданья Мысли Человеческой. Ищи, и ты обрящешь!
Взор поверни вовнутрь! О, Мир Согласья и Любви,
Раскройся и расширь свои прекрасные и вечные Врата!

И, наконец, до плачущих донёсся голос Бата,
Хотя и тихий, словно голос Мертвеца из дома Смерти.
Примечания

14—15. Атлантика — здесь имеется в виду Атлантический Континент (Atlantic Соntinent), который по Блейку, якобы, существовал до Потопа, а теперь залит водами «Моря Времени и Пространства».

Эрин — древнее кельтское название Ирландии.

Лист 40 (45)

Бат, город-исцелитель, мудрости напев свой пылкий
Сквозь слёзы нежности струил от Западных Ворот:

«О Альбион, Сын Рая благосердый! Запада Врата
Закрыты для тебя! О Братья Вечности! Пример его
Велик — в Раю за добрый взгляд его любили так,
Что даже зависти слезу у Иерусалим прекрасной
Он исторгал: всегда прямой, открытый, справедливый,
Доверчивый и честный стал сей Человек примером
Забвенья жалкого, дабы наставить Рая Сыновей:
Пусть ты велик и славен, полон милости, любви,
Пусть высоки твои дворцы и города, а нивы
Приносят тучный урожай — ты в Самости своей
Ничтожен и погибнешь с первым утра дуновеньем.
Тут скромность бесполезна, даже самый добрый нрав
Помочь не в силах, — только Агнец Божий исцелить
Способен сей недуг! О Господи, явись, спаси его!
Его Врата на Западе закрыты, смерть близка!
И знать нам не дано, когда и нас самих постигнет
Удел подобный. Африки заснувший материк,
Восстав в ночи Беулы, сковывает Солнце и Луну.
Друзья его рвут эти цепи, в ярости круша
Машины мрачные, чтоб возродился Человек в слезах
Раскаянья пред братьями его и благодарный

За своевременный их гнев. Но Альбиона сон
Совсем иной — его машины сплетены с самою жизнью,
Лишь милосердье может тут помочь, вмешавшись,
Чтоб Иерусалим из ревности он не убил.
Спаси о, Боже, Иерусалим и братьев собери,
Не дай от долга отступить нам, поддержи дух дружбы!
30 Возьми же, Оксфорд, листья Древа Жизни, с вдохновенным
Бессмертным красноречьем Альбиону их вручи,
И, может быть, он примет их из добрых рук твоих!» —

Так рек неслышный Альбиону милосердный Неба Сын
Тем, чьи Врата на Западе открыты, плачущим вокруг
Угрюмого и неуступчивого Альбиона,
Взирающего хмуро на друзей, как на врагов.

И с Батом иль Седьмым соединённые Семнадцать,
Единые с другими Десятью в Виденье Божьем,
Слились в объятьях с Вечной Смертью ради Альбиона.

Вот имена тех Восемнадцати и Десяти:
Примечания

«Bath, healing City!» / «Бат, исцеляющий Город!» — Священник из Бата Ричард Уорнер (1763—1853) в 1804 году опубликовал свою проповедь «Война несовместима с христианством». Блейковский «город-исцелитель» здесь проповедует, что страшную болезнь человека Самость («Selshood… dread disease») может исцелить «только Иисус». См. греческую надпись перед заголовком первой главы (лист 4), означающую «Только Иисус».
«O Albion mildest Son of Eden! clos’d is thy Western Gate» / «О Альбион самый кроткий Сын Эдема! Закрыты твои Западные Врата…» — то есть, вход в Рай, закрытый для Альбиона после его «падения» (с самого начала повествования этой поэмы).
История об «Африке», взбунтовавшейся подобно Альбиону больше нигде не упоминается.
См. «Откровение» 22:2: «Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов».
Дополнительная строка, добавленная белым на чёрном фоне позднее и не во всех копиях (она отсутствует на оттиске, находящемся в Библиотеке Моргана, Нью-Йорк).

Лист 41

Бат, Вечности целитель нежный, где истоки
Тех сил таинственных твоих и знаний беспредельных?
Вот Херефорд — Уэльса древний страж, его руками
Воздвигнуты великие дворцы в горах Эдема!
Советники у Лоса: Линкольн, Дарем и Карлайл.
А Эли — писарь Лоса. Кто дерзнёт коснуться
Пера его? Вот Бард бессмертный, Оксфорд, красноречья
Божественного полн, рыдающий над Альбионом,
Он листья с Древа Жизни дал ему и нежно молвил:

«О, Альбион, в край заблужденья — в Ульро ты попал!
Одна Ошибка разрушает душу Человека.
В ночи Беулы спи, пусть сон развеет заблужденье!
Нет двух сторон у правды. Отдыхай на лоне нашем,
Пока Плуг Иеговы, с Бороной Шаддая не пройдутся
По Мёртвецам и не разбудят их для Страшного Суда!».

Но Альбион не внял и отвернулся. Трепетавший Оксфорд
Умолк и рухнул без сознанья. Подхватили друга
Норидж и Питерборо, Рочестер, ужасный Честер, Вустер,
Личфилд, Сент-Дейвидс, Ландаф, Асаф, Бангор, Содор —
И с преданностью головы склонили. Печи Лоса

Заполыхали, грянул гром, разбушевалась буря
Вокруг печей, что отзывались громозвучным эхом,

И в Четырёх четырежды две дюжины явились:
Верулам, Лондон, Йорк и Эдинбург, оплакивали все друг друга:
Увы! — Настанет день, враг злейший человека
Из дома и семьи его придёт, чтоб Верой новых Поколений
Грехом и Искупленьем уничтожить Иерусалим,
Cчастливую Невесту Агнца и Жену. О Боже, ты Не Мститель!
Примечания

18—24. Краткая информация о некоторых перечисленных здесь городах:

Норидж (Norwich) — главный город графства Норфолк (Восточная Англия).

Питерборо (Peterboro) — город в графстве Кембриджшир.

Рочестер (Rochester) — приморский город в английском графстве Кент.

Честер (Chester) — город в западной части графства Чешир, к юго-востоку от Ливерпуля.

Вустер (Worcester) — город в Англии в центре графства Вустершир.

Личфилд (Lichfield) — старинный город в английском графстве Стаффордшир, северный пригород Бирмингема.

Асаф (St Asaph) город на реке Элви в графстве Денбишир, Уэльс.

Сент-Дейвидс (St David’s) — город на юго-западе Уэльса, в графстве Пембрукшир.

Ландаф (Llandaff) район к северу от Кардифа, столицы Уэльса.

Бангор (Bangor) город в графстве Гвинед в Северном Уэльсе, у побережья Ирландского моря.

Содор (Sodor) — епископство, созданное в конце XI века и включающее все Гебридские острова и Мэн.

Верулам (Verulam) сокращённое название города Веруламиум (Verulamium) — ныне Сент-Олбанс (St. Albans).

25—26. Повторяют строки 81-82 из послания «К Евреям» (Лист 27)

A mans worst enemies are those
Of his own house & family;
And he who makes his law a curse,
By his own law shall surely die.

Ср. Матфей 10:36: «И враги человеку — домашние его.»
Лист 42

Так бледный Альбион сидел, речам других внимая,
И зло вынашивал. Лос печи распахнул пред ним,
И он узрел, что прокляты любовь его и чувства, —
Болезнь его сразила, и душа в нём умерла.
Страдал и Лос, взирая в ужасе на Печи Смерти,
И смерти ожидал, но снизошёл к нему Спаситель
Любовью, чувством чистым, и слезами, как росой,
Покрыв травинку каждую на дышащей земле.

Рек Альбион в виденьях мрачных: «Лос, мой ложный друг,
Ты Милосердью молишься, покинув друга в скорби, —
Теперь ты показал свою порочность Небесам.
Где правда? Справедливость где? О друг неблагодарный!
Верни мне пищу для души — возлюбленных моих!
Всех дочерей своих — блудниц, всех сыновей я проклял,
И Энитармон, дщерь свою я заклеймил проклятьем!
Опустошённый, дочерей я бесам отдаю!» —

Рек хмуро он, пока, кружа, ночь Ульро опускала
Подол непроницаемый от Дувра к Корнуэллу.

И молвил Лос: «На слово правды я отвечу правдой,
Но к справедливости ещё добавлю Милосердье:
Помилуй малых сих! Ужели я к тебе лишь должен
Быть добрым и жестоким к тем, кого ты ненавидишь?
Средь четырёх Живых Существ ты Образом был Божьим.
Трёх ты убил — меня ж, четвёртого, не уничтожишь!
Ты в заблужденье и не мучь меня своею правдой.
Мой долг — невинность защитить и просветить невежд.
Любезности пора отбросить, ни к чему притворство.
О добродетели и нравах спорить мы не будем.
Знай, существует два предела в каждом человеке:
Непроницаемость — один, и сжатие — другой.
Зовётся первый Сатаной, другой зовут Адамом.
Из Сжатия Спаситель милосердный сотворил
Жену для Человека, спящего в Беуле, дабы
Родиться Человеком самому во искупление.
Но Расширенья и Прозрачности пределов нет.
И в человеческой груди им не бывать вовеки!
Я сокрушу твоих послов и праведности узы
Чтоб ты мои не сокрушил, но если будешь честен,
Тебе отвечу правдой, защитив себя от мести.
Считай меня врагом и гнев свой на меня излей.
Но малых сих не истребляй — помазанников Божьих,
Их добродетель не губи — ту, что избрал Спаситель,
И малых сих избрав, их предпочёл тебе, тебя же
Покинул навсегда, а малых сих — помазал!
Ты самостью своей себя от Бога отлучил».

И, отвернув лицо, заплакал Лос об Альбионе.

Но тот вскричал: «Сюда, Хэнд, Хайл, хватайте-ка дружка,
Как Вы схватили те две дюжины бунтовщиков зловредных,
Во искупленье смерти духа — смерть нам жизнь несёт!
И пусть на Камне Лондонском ответит он пред Небом
Меж Ханслоу и Блэкхитом, между Норвудом и Финчли.
И всё, что есть у них — моё, подарок щедрый мой.
Но благодарности от них я так и не услышал,
Зато их благодетель мне грозит отмщеньем страшным».

Лос у печей стоял и, гнева мёртвых ожидая,
Знал, что Божественная длань даст мощь ему и силы.

И понеслись из бездны крики Призраков, наполнив
Край Альбиона: Оксфорд застонал в печи железной,
Винчестер в логове завыл, восстав на Альбиона,
И проклинали все любовь свою и человечность,
Бушуя, словно в чащах скорби дикое зверьё,
О доброте своей жалея в сновиденьях Ульро.

«Приди Раав с могучим воинством твоим, да будет
Построен Вавилон, и да провалятся в Геенну
Все те двадцать четыре — ждут нас торжество и слава!»

На ложах смерти мертвецы сидели, как живые,
И управляли Призраками, как уздой железной,
«Где Иерусалим?» — они друг друга вопрошали,
Их голоса звучали глухо, нечленораздельно
И слёзы хладные текли по впалым их щекам:

«О скоро ль утро воссияет над могилой, скоро ль
Спасение придёт? Мы на посту своём уснули
И встать не в силах! Наши призраки ярятся в чащах.
Бог Альбиона, где же ты? о пожалей дозорных!»

Так плакали они, а печи Лоса клокотали
Меж туч Европы, Азии, среди Змеиных храмов!

Вкруг Альбиона алтарей Лос семь печей построил
И, в завершенье, Мировую Скорлупу воздвиг:
На Запад, на Восток, на Север и на Юг, пока
Всю Землю не покрыли Норвуд, Финчли, Хаунслоу и Блэкхит,
Став Сетью и Вуалью Валы средь Погибших Душ.
Примечания

Иллюстрация: Атлант, поддерживающий шесть человечески фигур, верхняя из которых держит огромную кисть винограда. По замечанию Мортона Д. Пейли этот рисунок иллюстрирует стих из Иоанна 15:5: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего».

47 «…хватайте-ка дружка» («…sieze the abhorred friend») — Пейли высказывает предположение, что «Friend» (друг) здесь ошибочное написание слова «Fiend» (чёрт). Однако, определение «ложный друг» в 9 строке делает сочетание в устах Альбиона «abhorred friend» («ненавистный друг») вполне понятным и объяснимым по отношению к Лосу, другу, ставшего ненавистным для него.

50-80. Альбион призывает Лоса к ответу перед Небом на Лондонском Камне — служившего (по Блейку) местом друидической казни. Этот камень является центром блейковского Лондона, откуда берут начало четыре «чащи скорби» Альбиона (см. строку 61) разрастающиеся от этого камня на запад до Хаунслоу, до Блэкхита на восток, до Финчли на север и до Норвуда на юг. В строке 80, где снова упоминаются эти деревни, окружающие Лондон, теперь покрывающие собой всю Землю, имеется в виду разрастание этих «чащей скорби» до масштабов всего земного мира.

Сеть или Вуаль Валы — пелена материи покрывающая реальный мир, или Мировая Скорлупа (или Раковина), или видимое небо, падший мир Уризена с 27 небесами и безднами законов и религий, пещерами, лабиринтами и 27 слоями мрака. Это зеркало нашего земного мира, окружённое Хаосом, за пределами которого находится Вечность.

Лист 43

Тогда Виденье Бога, словно Солнце, тихо встало
Над скалами, клонясь за Кенсингтоновы сады —
К Тайберн-реке в кровавых тучах, к древнему уступу
Холмов Сионовых, и Образ Человека был на Солнце,
И Глас Божественный над Альбионом раздавался:

«Во славу Божью избран Альбион, как ангелу ему
Я дал народы всей земли и стал для чад его
Отцом, а Иерусалим была моей отрадой.
Скрыл Реагирующий в зависти себя — его я зрю,
И вам он будет зрим, лишь явит он себя в своей Системе,
Здесь должно место для него найти, и Альбион уснёт
Смертельным сном — его пробудит Муж Греха и Искупленья,
Незримый, скрытый в чащах Альбиона, возражений
Не допускающий, Реакции отлил он в Действия Закон,
Противоречия разрушив ради Послушанья.
Карателем он сделал Альбиона и себе присвоил
Его леса и пустоши, и город Иерусалим —
Тот, что в лесах Ефрафа! Лондон — лишь обломок
Его развалин! Оксфорд — пыль от стен его! А Кент и Сассекс —
Клочки его одежд! Ирландия — Святилище его!
Шотландия, Уэльс — его младенцев трупы!
Все города земные — дым его пожарищ!
А все народы — прах под колесницами его
Завоевателей, дворцы его с землёй сравнявших!
Я здесь, чтоб все изгнанники мои могли вернуться.
Не бойся, стадо малое, вновь Альбион восстанет!»

Так Солнце молвив, Человека Вечную Семью укрыло.

И тут, сойдя с утёсов мрачных, два бессмертных духа
Рекли: «Нам удалось спастись! О милосердный Боже!
Бежали мы от Альбионовых скалистых гор
К востоку от долин Амалека, Ханаана и Моава:
Вдоль гряд холмов, что окружают Иерусалим.

По огненным ступеням Альбион бродил, и Вала
Бродила с ним в обманчивых и нежных сновиденьях.
Он в вышине узрел, как угасал во всём великолепье
Князь Света, и вознёс он траур во дворце своём,
И Тень над ним вилась — то разум был его усталый.
Златой, святой и чистый в белом платье он парил

Виденьем водянистым, сладостным обманом, словно
Ликующее бытие, что Человека поглощает.

И молвил Альбион, пав ниц пред водянистой тенью:
„О, что за чудо! Господи, ты знаешь, я — ничто!“
А Вала, скрыв лицо, власы рассыпав по полу, дрожала.

И мы затрепетали поражённые Виденьем,
Внимая Альбиону, что склонился, словно в дрёме,
Пред Тенью собственной — вот вещие слова его:

„О, я ничто, когда к тебе я прихожу на суд!
Лишь затаишь дыханье, я умру, сойду в Геенну.
— Лишь на меня возложишь длань — я смолкну в тот же миг,
Длань уберёшь свою — увяну я, как лист осенний!
О, я ничтожество и вновь в ничтожество вернусь,
Дыханье затаишь — и вот, я есмь само забвенье!“

Он смолк. Безмолвно облако парило, как Печаль
В венце златом, и аромат бальзама источало.
Но кто сей Человечий сын, Дух нежный Альбиона? — Лува
Спустился с облака, и в ужасе отпрянул Альбион,
Пылая возмущеньем, он от Валы отвернулся.

И поднял голос Альбион, свой сон превозмогая:

„Откуда вопли Энион сюда ко мне несутся?
О жалость! О обман! Ужель любовь достойна власти?“

И Лува, получить стараясь власть над Альбионом,
Тот орган поразил его, где Вала заключалась,
Оставив тело Альбиона на полу хрустальном
Всё в ранах с ног до головы от яростных ударов.

Но мрачно молвил падший Альбион: „Иди, о Лува,
За Валу-странницу умри, как Смертный Человек.
Я выверну спираль ушей твоих, и нос к земле пригну,
Так, чтоб глаза твои полезли из орбит от страха,
Иссохли губы, сузился язык — весь сморщенный ползи
Тогда по огненной своей тропе, дабы понять, как Духи
Любви и Жалости способны Человека поглотить“.

Стремглав они бежали прочь — так солнце зимнее заходит,
Кровь Человека вспенилась, и духи Валы с Лувой,
Спустились в Сердце человека, там где рай и радость
Объяты страхом, ревностью и гневом, и Змея-Природа,
Пред ними кольцами вилась, и огнь язвил их ноги,
Пока они бежали вглубь пожаров и громов.

Как море, оставляющее скользкий брег, усохла Вала,
Пав из груди её, простёрся Лува с запада и на восток.
Меж ними исполинскою змеёй Природа извивалась.
Руины Валы там иль Иерусалима — мы не знаем.
Всё спуталось, в смятенье всё, и только мы спаслись».

Так беглецы рекли, дрожа, вернувшись в сонм Бессмертных.
Примечания

В копиях A, C и F это лист №29, и начиная отсюда последующие листы имеют различную нумерацию, так, в копиях E и D это лист №43. Чем объясняется такое различие в нумерации — предмет спора блейковедов: ради некой симметрии в оформлении этих листов, либо ради более логичного изложения сюжета — и те и другие объяснения не слишком убедительны. Однако факт заключается в том, что Блейк, сделав эти изменения, вернулся затем в копии F к первоначальной нумерации.

Ср., Иезекииль 1:26: «А над сводом, который над головами их, подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем».

9-15. Третий закон термодинамики гласит «Действию всегда есть равное и противоположное противодействие…», таким образом, “The Reactor… who hath founded his Reaction into a Law Of Action ” («Реагирующий, отливший свои Реакции в Закон Действия») по всей вероятности есть ни кто иной как Исаак Ньютон (см. Morton D. Paley. Jerusalem: The Emanation of the Giant Albion, p. 176)

Ефрафа (евр. Эфрата, возм., «плодородная земля») — местность близ Вифлеема к югу от Иерусалима, а также прежнее название Вифлеема (Быт 35:19; 48:7; Руфь 4:11; Мих 5:2).
В оригинале здесь и далее “her” («её» вместо «его» — о городе Иерусалим).

29, 82. «We alone are escaped». («только мы одни спаслись»). Так в Книге Иова 1:14-19 вестники, пришедшие к Иову говорят: «и спасся только я один, чтобы возвестить тебе».

33-82. Заимствование из Третьей Ночи поэмы «Вала или Четыре Зоа» (листы 39-42).

63-64. Подобным образом Сатана обращался с Иовом, см. в Книге Иова 2:7: «И отошел сатана от лица Господня и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его».
Лист 44

Так плакал Лос, ступая вслед за Альбионом. Тот закрыл…
Примечания

Листы 43-44. Обещание Божественного Видения; Рассказ об первоначальном падении Альбиона; молитва Лоса.

(Элиша Острайкер)

(Мортон Д. Пейли)
Примечания:

Ларри Клейтон
Лист 45

…На западе свой небосвод скалистой тучей смерти и отчаянья.

Боясь, что отвернётся Альбион от Божьего Виденья
Лос с шаром огненным вошёл в глубины Альбиона,
В грудь, где сокрыты дружбы ужасы, в каверны
Отчаяния и смерти — искусителей искал он,
Средь скал, обрывов, в одиночества пещерах,
И каждую частицу падшего убитого гиганта зрел,
Но кто его убийцы, он не знал — мельчайшие частицы
Хранили тайну, скрытые в движеньях человеческой души,
Они хихикали, выплёскиваясь в формы
Из формы вынутые души обжигались в кирпичи,
Чтоб пирамиды Хевера и Фарры строились из них,
Искал он тщетно скрытое в частицах, пробираясь
От Хайгета и Хакни, Холлоуэя, Лондон-сити —
До Стратфорда старинного и Степни, Льюты Острова Собак,
Оттуда вдоль реки по тесным закоулкам,
И каждую частицу зрел — алмазы Альбиона, что неслись,
Как бы с брезгливостью по узким переходам меж трущоб —
Вставали формы вечные бесплодными холмами Добродетели
Моральной и в песчинки превращались затвердевшие частицы,
Все чувства нежные души отбрасывались, словно грязь и тина —
В извилистые лабиринты мысленных хитросплетений,
Туда, где Тауэр Лондона, нахмурившись, взирал на Иерусалим,
И к дому Лувы что стоял у Иерусалима врат восточных,
К двору уединённому его, оттуда — к Вифлеему
С его притонами отчаяния в доме хлеба:
Он пробирался меж камней, но формы человеческой не встретил.
И молвил он, в слезах воззрув на Альбиона град:

Бат, город-исцелитель, мудрости напев свой пылкий
Сквозь слёзы нежности струил от Западных Ворот:

За своевременный их гнев. Но Альбиона сон
Совсем иной — его машины сплетены с самою жизнью,
Лишь милосердье может тут помочь, вмешавшись,
Чтоб Иерусалим из ревности он не убил.
Спаси о, Боже, Иерусалим и братьев собери,
Не дай от долга отступить нам, поддержи дух дружбы!
Возьми же, Оксфорд, листья Древа Жизни, с вдохновенным
Бессмертным красноречьем Альбиону их вручи,
И, может быть, он примет их из добрых рук твоих!» —

Вот имена тех Восемнадцати и Десяти:
Примечания

Лист 46