Мои любимые стихи - 6
СТЕФАН ЦВЕЙГ - Осенний сонет
По лестнице златящегося лета,
Спускаясь, отошел за днем угасший день.
Теплыней позднею едва земля согрета;
В объятьях вечера ложится раньше тень.
Прощальный плод в листве алеет одиноко;
Уж дышит отдыхом полей нагая грудь,
И мечутся гурьбой, растущею высоко,
Седые облака, несясь в далекий путь.
Вот осень. Будь готов! Над сирыми лесами,
Прельщаясь дальними, чужими небесами,
Уж стаи ласточек на юг стремят полет.
И может быть, под плач предзимней непогоды
По блеклым письменам праматери-природы
Прочтешь ты жизни сей глухое: "Всё пройдет"
КРИСТИАН ФЮРХТЕГОТТ ГЕЛЛЕРТ - Смерть
Время мчится, вечность ждет;
С каждым днем растет усталость.
Кто мне скажет, кто сочтет,
Сколько жизни мне осталось?
Помни, смертный, вечность ждет:
Смерть настигнет, смерть найдет.
ФРАНСИС КАРКО - Худой, хромой и безобразный
Худой, хромой и безобразный,
Вошел в кафе, за столик сел.
Там, за стеклом зелено-грязным,
Сгустились сумерки совсем.
- Кто ты такой? - Не ваше дело.
- Ты хочешь пить? Ты нынче ел?
Он пил, и ел, и щупал девок,
И словно бешеный, он пел.
- Adieu! - Не уходи! - Как строго!
Он в полночь встал из-за стола,
А утром дева у порога
Его висящий труп нашла.
Веселый черт смеялся в нише,
Держа добычу за живот.
С тех пор он шляется на крышу
И гадит прямо в дымоход.
ПЬЕР ЛАШАМБОДИ - Стрекоза, муравей и голубь
Муравей сказал жестоко:
– Ну, пойди-ка попляши!
Мол, от песен мало прока,
Даже если хороши.
Голубь, слышавший случайно
Вздохи женские внизу,
Пожалел необычайно
Попрыгунью-стрекозу.
Стрекоза прекрасно пела
Столько летних красных дней.
Песня – радость, песня – дело,
В поле было веселей...
Что же ей теперь – топиться?
И сказал он: "Муравей,
Что ты хочешь от певицы?
Смерти ты желаешь ей?"
Но у скряги и педанта
Сердца нет, душа черна.
Стрекозе, как друг таланта,
Щедрый голубь дал зерна.
НАСИР ХОСРОВ - Двуличие
Слова, которые пошли с делами врозь
И жизнь в которые вдохнуть не удалось,
На дыню «дастамбуй» похожи, как ни грустно:
Она — красавица, душиста, но безвкусна…
Благоразумному указываю путь:
Игральным шариком иль мячиком не будь!
Польстив играющим, в низкопоклонстве пылком
Мяч обращен ко всем лицом, а не затылком.
А ты не сей того, что пожинать не рад.
Те не болтай слова, что самому претят.
ВИКТОР ГЮГО - Балованные дети
На хлебе и воде сидела под замком
Недавно Жанна. Я осмелился закон
Нарушить, посетил преступное творенье
И даже преподнес ей блюдечко варенья,
Чем вызвал в тот же миг отчаянный протест
У всех блюстителей закона здешних мест.
Все возмущалися, а Жанна мне клянется,
Что пальцем к носику уже не прикоснется
И кошку запрягать не станет ни за что!
– Она, – вскричали все, – вас знает, как никто,
И то, в чем вы сильны и в чем слабы, подавно,
Все то, что сердит всех, вам попросту забавно!
Повиновенья нет! Опоры никакой!
Вы нарушаете порядок и покой!
Ни удержу она не знает, ни запрета,
Вы так испортите ее! –
В ответ на это
Я кротко говорю:
– Я виноват, увы!
Все попустители бывали таковы
И приносили вред любимому народу,
Я должен быть на хлеб посажен и на воду!
– И надо, надо вас упрятать под замок!
На хлеб и н; воду! –
Тут Жанны голосок
Промолвил с твердостью, не знающей сомненья:
– Я принесу тебе варенья
ГЕНРИХ ГЕЙНЕ - Ишачество
Отец твой был добряк осел,
И это всем известно было;
Но мать была высокий ум
И чистокровная кобыла.
Твое ишачество есть факт,
И с этим уж нельзя бороться;
Но утверждай всегда при всех,
Что ты потомок иноходца,
Что твой прапрадед Буцефал,
Что предки в латах и попонах
К святому гробу шли в поход
Галопом, при честных знаменах;
И числишь ты в своей родне
Тот благородный отпрыск конский,
На коем гарцевал, войдя
В господень град, Готфрид Бульонский;
Что конь Баярд был твой отец,
Что есть и героиня-тетя
Из кляч, прозваньем Россинант,
Служившая при Дон-Кихоте.
О Санчо-Пансовом осле
Ты умолчи, что он родитель,
И даже не признай того,
На коем ехал наш Спаситель.
Не вздумай помещать осла
В свой герб и титул родословный,
Сам в этом деле стань судьей
И будешь — самый чистокровный.
УИЛЬЯМ ВОРДСВОРТ - К кукушке
Едва начнешь ты куковать,
Я стану беззаботным,
О, птицей ли тебя назвать
Иль звуком перелетным.
Вот я в траве высокой лег
И слышу крик повторный,
Летит он, - близок и далек, -
Тревожа воздух горный.
Твердишь ты долам о весне,
О солнце и растеньях,
Но повесть ты приносишь мне
О призрачных мгновеньях.
Привет! Ты нам ласкаешь слух
Весною не случайно.
Не птица, а незримый дух,
Бродячий голос, тайна.
Все тот же, что меня пленял
В далеком детстве, в школе,
И вглядываться заставлял
В кусты, деревья, поле.
Я за тобой в лесу бродил,
И, голос перелетный,
Ты мне надеждой сладкой был,
Прекрасной и бесплотной.
И я люблю тебе внимать,
Сокрыт травой густою,
Пока не оживет опять
То время золотое.
И мир, где обитаешь ты,
Мне кажется, о птица,
Чудесною страной мечты,
Где сердцу сладко биться.
Перевод: Георгий Иванов
БЕРТОЛЬД БРЕХТ - Мой брат был храбрый летчик
Мой брат был храбрый летчик,
Пришел ему вызов вдруг.
Собрал он быстро чемодан
И укатил на юг.
Мой брат - завоеватель.
В стране у нас теснота.
Чужой страны захватить кусок -
Старинная наша мечта.
И брат захватил геройски
Кусок чужой страны:
Длины в том куске метр семьдесят пять
И метр пятьдесят глубины.
ГЕННАДИЙ СТАРКОВ - Колокола
И снова льется легкий нежный звон
Любовной дрожью тело наполняя
Колокола любви со всех сторон, со всех сторон
Стучат в висках и сердце опьяняют.
Янтарным светом всё омыто вновь
В душе сияют блики золотые
Колокола любви волнуют кровь, волнуют кровь
Напоминая встречи дорогие...
А ты сегодня снова не пришла
А я так ждал, надеялся и верил,
Что зазвонят опять колокола, колокола
И ты войдешь в распахнутые двери.
Я помню как ты, стоя у дверей,
Ладони трешь, дыханьем согревая,
И говоришь мне: «Милый, обогрей, ну обогрей»
А я стою, тебя не понимая.
Я опьянен твоею красотой,
Стою, молчу, глазам своим не веря,
Что можешь ты прийти ночной порой, ночной порой
Войти ко мне в распахнутые двери.
Потом очнусь и каждый пальчик твой
Переберу дыханьем согревая
Еще не веря, что опять со мной, опять со мной
В беспамятстве шепчу: «Моя родная».
И так стоять готов хоть до утра,
Но встреча спрессовалась в миг короткий,
Со вздохом скажешь: «Милый, мне пора, но мне пора»
И как мираж, растаешь дымкой легкой.
Сейчас кусая свои губы в кровь,
Гляжу я в темень, двери отворяя,
Но никого… колокола любви, колокола
В душе моей с тоскою замирают.
ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКА - Прощание
Если умру я — не закрывайте балкона.
Дети едят апельсины. (Я это вижу с балкона.)
Жницы сжинают пшеницу. (Я это слышу с балкона.)
Если умру я — не закрывайте балкона.
Перевод А.Гелескула
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ - Только детские книги читать
Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.
Я качался в далеком саду
На простой деревянной качели,
И высокие темные ели
Вспоминаю в туманном бреду.
ГЕННАДИЙ ШПАЛИКОВ - Я к Вам травою прорасту
Я к вам травою прорасту,
Попробую к вам дотянуться,
Как почка тянется к листу
Вся в ожидании проснуться,
Однажды утром зацвести,
Пока её никто не видит, -
А уж на ней роса блестит
И сохнет, если солнце выйдет.
Оно восходит каждый раз,
И согревает нашу землю,
И достигает ваших глаз,
А я ему уже не внемлю.
Не приоткроет мне оно
Опущенные тяжко веки,
И обо мне грустить смешно
Как о реальном человеке.
А я - осенняя трава,
Летящие по ветру листья,
Но мысль об этом не нова,
Принадлежит к разряду истин.
Желанье вечное гнетет,
Травой хотя бы сохраниться —
Она весною прорастет
И к жизни присоединится.
БЕЛЛА АХМАДУЛИНА - По улице моей который год
По улице моей который год
звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и — мудрая — я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда — из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
(Текст песни - Аллы Пугачёвой)
РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ - В небе колышется дождь молодой
В небе колышется дождь молодой. Ветры летят по равнинам бессонным. Знать бы, что меня ждёт за далёкой чертой, там, за горизонтом.
Шёл я к высокому небу не зря. Спал, укрываясь большими снегами. Но зато я узнал, что такое заря там, за облаками.
Верю, что, все неудачи стерпя, жизнь отдавая друзьям и дорогам, я узнаю любовь, повстречаю тебя там, за поворотом.
Если со мною случится беда, грустную землю не меряй шагами. Знай, что сердце моё ты отыщешь всегда там, за облаками.
(текст песни - ВИА "Самоцветы")
МИРОН ЯНОВИЧ ФЕДОРОВ - Девочка пиХХХц
Это сказка для взрослых, утро после холостой свестопляски.
Накалившейся космос, как тостер, и в нем уплотнившейся воздух стал вязким.
У меня было предчувствие квеста, и ты вошла в это пространство, как в масло.
Но ты не думай, будто я жду тебя с детства, а если честно, то жду, ху..и, здравствуй.
Я дитя бетонной коробки с лифтом.
Где нужно тянутся до кнопки.
А ты уверенно ходишь по моему солнечному сплетению.
Лунной походкой.
И ты будто вообще не с лестничкой клетки.
Не потому что иногородние шмотки.
А потому что такие твари тут редкие.
Да че там редкие не годятся под метки.
И каждый еб..ый день в этом Зиккурате пролитых слез.
Вавилонской башне мертвых идей.
От которых череда одних черных полос.
Колизей нереализованных грез.
В клубе одиноких сердец.
Как я тебя за...лся ждать и нашел.
Моя девочка пи...ец .
Все предельно серьезно и ты из тех, что смертельно опасны.
В сердце больше борозд, чем от оспы оставишь.
Последствия злее, чем от астмы.
У меня было предчувствие теста.
Ты подошла и все мироздание погасло.
Ведь я не знал, что тебя найду наконец-то.
Я в этой бездне тону, ху..и, здравствуй!
Ты дитя холодного фронта.
С камнем те обычно орган с аортой.
А я все так же не понимаю на что тебя в лаборатории.
На правах подножного корма.
И почему эта боль от эксперимента.
У меня даже нет воли быть непокорным.
Я не пойму от чего накрыло конкретно.
Но накрыло конкретно и походу надолго.
Каждый еб...ный день в этом Зиккурате пролитых слез.
Вавилонской башне мертвых идей.
От которых череда одних черных полос.
Я пока тебя то знаю пару часов.
Но все ко дну, ты мой крест.
Хоть понимаю, ты однажды уйдешь.
Моя девочка пи...ец.
МИРОН ЯНОВИЧ ФЕДОРОВ - Девочка пи...ц - 2
Девочка Пи..ец, здравствуй, я нашёл тебя под конец странствий…
Стрижка ёжиком, но проведи-ка раз — дикобраз,
Она смотрит на вещи, как рентген или Тинто Брасс;
Вписка у Калигулы не так опасна, как ласка той,
У которой на неделе вечно римские каникулы.
Не удержит, не убережёт её, кто б не стерёг,
Маленькая девочка с ножом — недобрый зверёк.
Дезабилье из облака дыма, физкульт-привет!
У кого-то белый интерьер, у неё бультерьер.
Здравствуй, Девочка Пи..ец, я по-прежнему не верю, что ты здесь,
И ещё много лет я буду петь тебе про нежность и про смерть,
Даже если буду немощен и слеп, Девочка Пи..ец.
Всем врагам хронический нокдаун,
Она принесёт таких в жертву хтоническим богам
Хакнет код, которым зашифрован Брокгауз,
И снимет твою деву в доме художеств — арт-хаус,
Ведь она «Сестра Хаос». Сколько я не отгадывал,
Но не от-кутюр и не от балды — она от лукавого.
Или напротив: небо мне льстит,
Раз послало мне этот комочек ненависти.
Здравствуй, Девочка Пи..ец, я по-прежнему не верю, что ты здесь,
И ещё много лет я буду петь тебе про нежность и про смерть,
Даже если буду немощен и слеп, Девочка Пи..ец.
(Лично мне нравятся обо варианта, но тот что первый круче наверное ...хотя у Мирона мне далеко не все по душе, но это прям мое, прям легло.)
ДИАНА АРБЕНИНА - Ты дарила мне розы
Ты дарила мне розы,
Розы пахли полынью.
Знала все мои песни,
Шевелила губами.
Исчезала мгновенно,
Не сидела в засаде,
Никогда не дышала
Тихонько в трубу
Мы скрывались в машинах
Равнодушных таксистов,
По ночным автострадам
Нарезали круги.
Ты любила холодный
Обжигающий виски
И легонько касалась
Горячей руки
А потом было лето.
Мы прощались и знали:
Мы с тобой одной крови,
Мы небесных кровей.
Твои драные джинсы
И монгольские скулы.
Ты была моей тайной,
Зазнобой моей
(Как-то Наташа Максимычева сказала, что эта песня навсегда ассоциируется у меня со мной. С тех пор она стала нашим гимном).
ДИАНА АРБЕНИНА - Морячок
Нашепчи-учи, как ты его любила, как цветы от сока оставляла на татами,
Вместо криков выдыхала мой bambino, тушью на спине якудзы расцветали.
Скромный парень-морячок в клешах индиго, он ходил в Игарку, в Рио, в Нагасаки,
Угощал портовых кошек терпким ромом, кошки плавились, смотрели и вздыхали.
Звёзды тают на груди, поцелуев шёлк,
Я по палубе морей за тобой пошёл, лови блесну.
Нашепчи-учи, как он ложился рядом и шептал тебе — девчонка-недотрога,
Как любил тебя и твой дурной характер, за руку водил тебя через дорогу.
Ты ждала его сначала как волчица, трогала себя, шептала мой bambino,
Плакала под утро, нервно угасая, а потом сдалась и вовсе разлюбила.
Звёзды тают на груди, поцелуев шёлк,
Я по палубе морей за тобой пошёл, лови блесну.
Сакура цвела, как ты в руках другого и следы от сока, как и прежде на татами,
Те же вздохи, так же ласково — bambino, тушью на спине якудзы расцветали.
И перо в него вошло, как в нежный тофу где-то под Игаркой, то ли в Нагасаки,
Нежный парень-морячок в клешах индиго по случайности погиб в портовой драке.
Звёзды тают на груди, поцелуев шёлк,
Я по палубе морей за тобой пошёл.
Звёзды тают на груди, поцелуев шёлк,
Я по палубе морей за тобой пошёл, лови блесну.
Лови блесну.
2007 год
Альбом «Бонни и Клайд»
Другие статьи в литературном дневнике:
