Он другую вдруг полюбит, что тогда заразу ждёт?

Мир описался уже, памперсы меняет.

В Штатах быть кажись войне, быть войне Гражданской, одобрямс, не одобрямс, ненавидят Трампа.
То ли стёб такой у них, толь ушла эпоха, русофобов пруд пруди, иль идея сдохла?
Околела вдруг нежданно, не готовы Штаты, Трамп на шаг всех впереди, ЦРУ в замазке.
Пресса гадостью пестрит, Русские в ответе, а элита вся шуршит, кто за всё ответит?
Ну, обделались чуток, всякое бывает и Обаме под кровать, Трамп горшок толкает.

Дело сделано, как быть, в головах химеры, Трампа надо усмирить, или в дурку ехать?
Вот поганенький раскладец. выборщиков морщат, демократов оживить, влив помои в борщик.
Борщик сварен со свеклой, вон несут пампушки, чесночок кажись духмян, не раздали ложки.
Стол, как вроде и накрыт, стулья все в прихожей и глава страны стоит, челядь морщит рожи.

Гости вроде на пороге, слуги все в ливреях, а хозяин говорит, дать, что ль всем по шеям.
Глазки вылезли на лоб, гости все не званы, слуги гонят за порог, бьют под зад коленом.
Диалог не получился, с прежнею элитой, толь народ у них не тот, толь давно не биты?
Трамп замыслил, а вот что, кто об этом знает, мир описался уже, памперсы меняет.

Трамп же въедет в Белый дом, будет куролесить, он хозяин сам себе, место он пометил.
Мир же будет на ушах, иль в шпагатик встанет, только Трампу наплевать, кто из них заплачет.
Он чудит и балагурит, челядь выбирает, он в историю вошёл, Клинтонам мешает.
Бабку в дурку видно сдаст, ей туда дорога, кой кому и на поддаст, так и поделом им.

Жить мы вряд ли станем лучше, власти не хотят.

А Россия, что Россия, топчется на месте, шаг вперёд и два назад, ну, как та невеста.
Топотушки не в присядку, даже не вальсок, у избушки, у гнилушки, вытоптан лужок.
Мужички в хмельном угаре, иль обколоты слегка, девки вроде, как невесты, замуж не хотят.
Девки, так, на ночь, недельку к мужичкам идут, то ли спьяну, то ли сдуру, чешут только блуд.

Ищут принцев, сред хмельных особ и за бабки сразу лезут, к вам в постель на ночь.
Свадеб нет, да и не будет, сплошь свободный брак, брак свободный, ****ство просто, или я не прав?
Бабки есть, не у народа, а у всякого жулья, а народ скотина просто, вот и весь здесь сказ.
Я не прав, меня поправьте, или дайте в глаз, жить мы вряд ли станем лучше, власти не хотят.

Глаз прищурил хитро, с бабкой песнь запел.

Мир клоака, весь давненько, грязь, дерьмо, летят, и летит блесна в клоаку, спиннингом шурша.
Рыбачки у грязной лужи, ловят рыбку на блесну, и калоша выплывает, зацепив у дна блесну.
Где ты рыбка золотая, или чёрт какой, омут в луже не бывает и Балда залез на печь.
Не его рыбалка эта, лужа не река, невод можно бросить в море, так на улице зима.

Дед старухе наливает, самогон первач, невод вновь висит в чулане, бабка снова в пляс.
Под стопарь забыла бабка, как боярыней была, щец налила деду быстро, ложку подала.
Позабыла про корыто, не до стирки ей, бабка дедку привечает, он с печи вон слез.
Бабка рада, дед живей живых, он вчера дышал на ладан, ночью вовсе стих.

Нынче рано по утряни, дед цыгарку задымил, донимал её всё щами, их с утра просил.
Бабка с подпола капустки и немножечко мясца, враз достала, как закуску, щец сварив с утра.
Стол накрыла на рассвете, дед бутыль достал, к щам горчина очень вкусна и чеснок подай.
Дед промолвил ей скоренько, словно не болел, банька будет непременно, ведь дровишки есть.

В луже же поганой, не рыбачит он, на печи сидит Россия, зимним вечерком.
Выйдет куролесить, вновь на Новый год, на Крещенье в прорубь, с головой нырнёт.
Снегом оботрётся, лоб перекрестив, думку загадает, как ей дальше жить.
А пока пред банькой, дед на лавку сел, глаз прищурил хитро, с бабкой песнь запел.

Жопа голая ведь ваша, иль мудя синюшны жмут?.

С кем же нам объединяться, если надо, то когда, принцип равенства и братства, иль всё это ерунда?
И таких вопросов море, вылезает из щелей, мы кормить их снова будем, или гнать их всех взашей?
Все республики былые, гопота и рвань сейчас, посадить их вновь на шею, не готов никто из нас.
Нам нужны они, да вряд ли, пусть живут все как хотят, если тонут, хрен то с ними, выбор их и навсегда.

И не надо нам иллюзий, братства не было, и нет, обруч Сталина железный, был в стране былой венец.
Обруч лопнул, иль порвали и не в этом вовсе суть, все, как крысы разбежались, нож готовы в спину ткнуть.
И на память нам осталось, снова дай, иль помоги, а когда вопросы ставим, нам в ответ, мы вновь должны.
Не должны, живёте сами, выбран вами светлый путь, жопа голая ведь ваша, иль мудя синюшны жмут?

Все хотят халявы прежней, а взамен нам шиш.

Все хотят халявы прежней, а взамен нам шиш, снова дай им по-советски, сам хоть с голоду помри
Вот таков расклад реальный, нет союзников у нас, к нам нахлебники сбегутся, разбегутся все на раз.
Снова жопой повернутся, русских вышибут за дверь, будут вновь ужом вертеться, жалить вслед, как встарь.
А поэтому не скоро, мы поймём, да и они, что союз военный нужен, нам в границах той страны.

Вся Европа станет раком, раком у окна.

А Европа, что Европа, там война сейчас, мы войну не объявляли, нам объявлена война.
Мы во всём там виноваты, ночью, вечером, с утра, газ в Европу мы продали, мы диктуем цены дня.
Брэксит тоже мы конечно, ведь без нас не обойтись, Европейцы так беспечны, мы в домах у них сидим.
Всё Россия виновата, Путин Бог и царь, мы зловеще кровожадны, можем снова в плен их взять.

А пока сплошная ложь, подковёрная игра, вся Европа станет раком, раком у окна.
Нет, не прав, её поставят, те, кто правят нынче бал, их Игиловцы отчморят, на потеху нам.
Мы прикроемся заступой, в виде наших ВКС, остальных опять зажмурят, есть у нас ведь ФСБ.
Мы войну не объявляли, нам объявлена война и безликие уроды, лезут к нам, как вши иль тля.

Лезут, прячутся в квартирах, среди нас они снуют, с нами ходят в магазины, среди нас они живут.
Говорят нам утром здрасьте, днём, конечно, добрый день, смерти нам они желают и готовятся к тому.
Мы конечно, нет, не Боги, жизнью каждый дорожит, есть у нас конечно семьи, есть желание и жить.
Их достанут на квартирах и в сортирах, как без них, ведь нужду справляют люди, унитаз ждёт их.

Пусть Китай япошек дразнит, мы их в дело завлечём.

Есть ещё Сибирь у нас и Приморье, и Чукотка, дыры есть в границе там, там не сладко нам живётся.
Меж казахами и нами, поле ровное, да степь, есть дороги к Казахстану, а постов там вовсе нет.
Нет, границы и не будет, есть таможенный союз и болтаются там люди, без границы там живут.
Есть там наши интересы, да они конечно есть, называть мы их не будем, будем вдаль сейчас смотреть.

Будут там у нас проблемы, не сейчас, чуток вперёд, когда вдруг в Афганистане, руль там кто-то повернёт.
А с Китаем будет тихо, вся граница на замке, пусть Китай япошек дразнит, мы их в дело завлечём.
Распри их все в дело пустим, пусть горбатятся на нас, нам Сибирь освоить надо и не завтра, а сейчас.
Нам использовать их надо, их промышленность, мозги, нам нужны их капиталы, чтобы дыры подзашить.

А ремень, как встарь спасает, срам прикрыв на час.

Я не верю нынче в сказки, бедно нынче на Руси, на воде здесь варят кашу и без мяса щи.
И зарплата есть семь тысяч, как на них прожить, да и пенсию под восемь, бабке принесли?
Так живёт страна большая, пуп прижат у позвонка, а ремень, как встарь спасает, срам прикрыв на час.
И не надо новых сказок, не прокатит, не пройдёт, жить народ страны всей хочет, жить сейчас, а не через год.

Толь развод у них вновь будет, то ли госпереворот?

Власть она, жена больная и давненько головой, а народ он муж сей власти и давно под каблуком.
Подкаблучник роль погана, мы под крышею одной, кошелёк в руках у власти, муж работает, как вол.
Принесёт мужик зарплату и жене её отдаст, она всю её потратит, мужу даст на квас подчас.
Вот и весь расклад реальный, кто работает, не ест, а кто деньги забирает, тот не думает о нас.

Власть, жена, что своенравна, а Россия с ней наш дом, дом поделен и давненько, порознь мы давно живём.
Муж бомжует и горюет и на паперти стоит, деньги в дом несёт исправно, а взамен ему лишь шиш.
Власть, она же государство, пилит мужа каждый день, говорит, что он бездарный, что ему работать лень.
Власть, бабёнка своенравна, в бриллиантах вся она, а народ, он муж сей власти, с голой жопой и давно.

Он помят, давно не бритый и под глазом есть фингал, не помыт и не обстиран, рвётся баба на скандал.
Он не ел нормальной пищи, года три иль больше лет, нет, поносом он не дрищет, он забыл про туалет.
Пахнет скверно, часто дурно, на парфюм деньжаток нет, зубы тоже он не чистит, у него их просто нет.
Он идёт походкой квёлой, нет, не падает ещё, он, как лошадь полу дохла, пристрелить, что ли её?

Толку нет и проку мало, сено, сено подавай и солому каждый вечер, хош, не хош, а подстилай.
Гадит он всё чаще мимо, весь обделался давно и загадил всю Россию, сплошь отвалы и дерьмо.
Всё загажено давненько, лес и пашни, и луга, власть же плюнула скоренько, на проделки мужика.
Ей до этого нет дела, не живёт она в лесах, а народец в дерьме тонет, гадит даже натощак.

Угол выделен в квартире, у порога на ковре, он живёт там и ночует, как в собачьей конуре.
Власть там ноги вытирает, об него, другого нет, подкаблучник наш народец, вот и весь у нас секрет.
Так живём давно мы порознь, не исправить сей бардак, муж ещё не сдох конечно, баба, нет, не на сносях.
Нет семьи и дом постылый, каждый сам себе живёт, толь развод у них вновь будет, то ли госпереворот?

Он другую вдруг полюбит, что тогда заразу(власть) ждёт?((*_*))

Другие статьи в литературном дневнике:

• 24.01.2017. Он другую вдруг полюбит, что тогда заразу ждёт?