Как холодно посередине марта,
И на сугробах темных глыбы льда —
Во всем присутствует не то чтобы утрата,
Не то чтобы грядущая беда,
Но нечто большее, но нечто неземное.
Над головой мерцающее море;
Великие галактики вдали
За тысячи парсеков от Земли;
Как таинство, разверзнутая бездна...
А ты всего лишь смертный, как известно,
Настигнутый на грани немоты.
И кто-то, может, вечен, но не ты.
Вот истина, которую не может
Твое сознание перенести,
Пока его Господь не уничтожит
В назначенное время, уж прости.
Обозревая неба целокупность,
В тебе растет, как в городе преступность,
Обида за конечность бытия.
А помнишь ли, как в древности философ,
Уставший от бесчисленных вопросов,
Дыханье задержал и, несмотря
На жуткую потребность в кислороде,
Сказал спокойно «нет» своей природе
И задохнулся, отрицая вдох,
И отбыл к праотцам, как некий бог?
Блаженны сердцем чистые, поскольку
Они узрят, что недоступно оку.
Вот мужества достойный образец.
А ты, познав истории конец,
Панически боишься задыханий.
Ведь больше не осталось никого
И ничего для сердца твоего.
И, к сожаленью, верный амфибрахий
И пятистопный ямб ночных твоих трудов
Уже не мира вечное движенье,
Уже не божий свет, уже не умноженье
Для человечества двух рыб, пяти хлебов.
