Тот клятый год уж много лет
я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки
и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестер
ноздрями чуя острый запах воли
Я убегал к двухлетней внучке Оле
туда, на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк
садились на любимые качели
Глушили сок, мороженое ели
глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди
но день сгорал, и солнце остывало
И Оля уставала, отставала
и тихо ныла: "Деда, погоди".
Оставив день воскресный позади
я возвращался в стен больничных гости
Но и в палате слышал Олин голос:
"Дай руку, деда, деда, погоди…"
И я годил, годил, сколь было сил
а на соседних койках не годили
Хирели, сохли, чахли, уходили
никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди
я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля
с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и…»
И я гожу, я все еще гожу
и, кажется, стерплю любую муку
Пока ту крохотную руку
в своей измученной руке еще держу.
