Как не надо писать стихотворений

Публикую стихи известных авторов и стихи Максима Анохина, которые он прочёл в прямом эфире на телевидении.

Стихи для сравнения:
1. АНРИ ДЕ РЕНЬЕ "УПРЁК"
Перевод В. Брюсова
Как! мною ты владел, - моим лицом смущенным,
Клонившимся с мольбой,
И телом всем моим, покорным, обнаженным,
Дрожавшим пред тобой!
Дыханье уст моих ты пил устами жадно;
Ловил во мгле теней
мой заглушенный стон; касался беспощадной
Рукой моих грудей.
И сердца моего широкие биенья
Подслушивать ты мог;
И ропот робости; увы! - и наслажденья
Непобедимый вздох.
Да! ты владел моим бессилием покорным,
И страхом и стыдом...
Что говорю! моим бесстыдством и позорным
Желаний торжеством...
Я пред тобой была безвольной, обнаженной
От бедер до лица,
И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный
Тянулся без конца! -
И мог ты о другом беседовать с другими,
Не о моих губах!
Их речь выслушивать, смеяться вместе с ними,
И думать о делах!
И мог ты снова жить, как жил, меня не зная!
И, свой восторг тая,
Не называть меня! молчать, не повторяя:
Она моя! моя!
Нет! если ты владел моей покорной страстью,
И ты, с того же дня,
Всем не кричал о том, в душе не веря счастью,
Ты не любил меня!

МАКСИМ АНОХИН. "УПРЁК"
Да, мною ты владела, моим лицом смущённым,
Склонившимся с мольбой,
И телом всем моим, покорно обнажённым,
Дрожавшим пред тобой!
Так, ты дыханье уст моих пила устами жадно,
Ловила средь теней
Мой приглушённый стон, касалась беспощадной
Рукой моих страстей.
Ты сердца моего сокрытые биенья
Подслушивать могла;
И ропот робости; увы! – и наслажденья
Непобедимые слова.
Да, владела ты моим бессилием покорным,
И страхом, и стыдом…
Что говорю! Моим бесстыдством и позорным
Желаний торжеством…
Я пред тобою был безвольным, обнажённым
От пяток до лица.
И заклинал тебя, чтоб сумрак благосклонный
Тянулся без конца! –
Как могла ты о другом беседовать с другими,
Не о моих губах!
Их глупости выслушивать, смеяться вместе с ними
И думать о делах!
Как могла ты так же жить, когда жила, меня не зная,
Восторг скрывая свой,
Не называть меня, молчать, не повторяя
«Ты мой! Ты мой!»
Нет, если ты, владея мною, моей покорной страстью,
И сразу же, с того дня,
Об этом не кричала всем, в душе
Не веря счастью,
То не любила ты меня.

2. ПОЛЬ ЖАН ТУЛЕ. «ПОДХОДИТ СРОК, И ВСПЯТЬ НЕ ОБРАТЯТСЯ ЛЕТА...»
Перевод Ю. Корнеева
Проходит срок, и вспять не обратятся лета,
Но у тебя, когда мне предстаешь во сне ты,
Ладони вновь свежей и ласковей рассвета,
Глаза - ясней.
Сквозь прошлое к тебе я руки простираю.
Ты здесь. Спешишь ты в сад, и льнет трава сырая,
Твой невесомый бег до шага замедляя,
К ногам твоим.
Березка - вот кто ты, и тучи приближенье
Твой изменяет цвет... Успею ль в день осенний
Я заглянуть еще тебе в лицо, где с тенью
Играет свет?

МАКСИМ АНОХИН. "СОН"
Стремится время, вспять не обратятся лета,
Но мне, как раньше, предстаёшь во сне ты.
Ладони так же лаской, свежей рассвета,
Глаза яснее света,
В попытке дотянуться руки простираю.
А ты сквозь прошлое спешишь, и льнёт сырая,
Твой невесомый бег до шага замедляя, трава,
Росу гоняя.
Ты наваждение, и утра приближение
Твой лик изменит. Знаю, этот сон последний,
Когда я загляну в твоё лицо,
Где с тенью играет свет осенний.

ФРАНСИС ВЬЕЛЕ-ГРИФФЕН «НА ЗАРЕ СОЛНЦЕ ПОД ЛУЧАМИ КОЛКИМИ…»
Перевод И. Эренбурга
На заре солнце под лучами колкими
Истекает кровью в серую амфору облака.
Скажи мне, сон его теплый и бражный –
Утолит ли он нашу жажду?

На закате солнце сыплет золото,
Скажи мне, поздно вечером
Соберем ли мы его руками тяжелыми,
Чтоб украсить деву беспечную?

Весна изумруды разбросала сегодня,
Отыщу ли я камни будущим маем,
И всегда ли зима приходит,
Тёмная и злая?

Перевод В. Брюсова:
О неужели в мире нет
Чего-то истинно святого:
Улыбки, песни давних лет,
Луча над морем золотого?

Чего-то дорогого нам;
Слезы иль книги незабвенной,
Чела, желанного губам,
Иль крика гордости мгновенной?

Чего-то высшего: стиха
Иль шепота в тиши вечерней,
Пусть - подвига или пусть – греха,
Короны иль венца из терний,

Что для души могло бы быть
Ее душой, ее святыней,
Сияло нам в земной пустыне,
И стоило того, чтоб жить!

МАКСИМ АНОХИН. "ЧЕГО-ТО"
Солнце на заре под лучами колкими
Истекает кровью в красную амфору облака.
Кто же скажет мне, а сон его теплый и бражный –
И утолит ли он нашу жажду?

На закате солнце же рассыпает золото,
Кто подскажет мне, а ночами длинными
Соберу ли я его по крупицам бережно,
Чтоб украсить голову, свою мысль беспечную?

В весною солнце то изумруды сеет,
А смогу ли в мае я
Их собрать по камешку,
И зима наступит ли, тёмная и злая?

О, в мире неужели нет
Чего-то истинно святого:
Улыбки, песни, писания святого,
Чего-то дорогого.

Слезы ли, книги незабвенной,
Лица, желанного губам,
Иль крика радости
мгновенной?

Чего-то высшего: стиха ли,
Шепота о главном,
Пусть - подвига иль пусть – греха,
Короны иль венца с шипами,

Того, что для души могло бы быть
Ее душой, ее святыней,
И сияло мне в земной пустыне,
И стоило того, чтоб жить!

ПОЛЬ ВАЛЕРИ. «ФЕЕРИЯ»
Перевод Романа Дубровкина
Ущербная луна священным покрывалом
Окутала сквозной жемчужный небосклон
Над храмом, где в тени разрушенных колонн
Легко молчальнице мечтать о небывалом.

Она для шелковых пугливых лебедей,
Пернатым парусом в осоке шелестящих,
Умножит на воде число кругов блестящих,
Осыплет лепестки у роз и орхидей.

Пустыню зыбкую живая тьма колышет,
Разбуженная рябь, где лунный отблеск вышит,
Хрустальным отзвукам ведет пугливый счет.

Чье сердце, не стерпев безмолвья воскового,
Чье сердце выкриком немым не рассечет,
Как сталью, магию пространства рокового?

МАКСИМ АНОХИН «НА ПРУДУ»
Ущербная луна дырявым покрывалом
Укутала ночной озябший небосклон,
Создала на воде свой серебристый клон
В блистающем убранстве света небывалом.

Затмила цветом белоснежных лебедей,
Пернатым парусом в осоке шелестящих,
Умножив на воде мильон кругов искрящих,
Заставила померкнуть славу орхидей.

Зеркальность зыбкую слепая тьма колышет,
Разбуженная рябь, где лунный отблеск дышит,
Алмазным камешкам ведёт нескорый счёт.

И разум, не стерпев свеченья рокового,
И сердце выкриком безмолвным рассекут,
Как сталью, магию пространства неземного!

ФРАНСИС ЖАММ. « НА ДНЯХ ПОВАЛИТ СНЕГ»
На днях повалит снег. Пытаюсь прошлый год
припомнить — все мои печали и заботы.
Но если б у меня тогда спросили: «Что ты?» —
сказал бы: «Ничего, до свадьбы заживёт».

Я взаперти сидел и думал. Жар в камине,
снег тяжело валил, шло дело к январю.
Зря думал. Вот опять сижу один, курю —
всё точно как тогда. А года нет в помине.

Как тонко пахнет старый мой комод.
А я был просто глуп, не понимал упорства
таких вещей и чувств. Ведь, право же, позёрство -
пытаться то изгнать, что в нас давно живёт.

Целуемся в молчанье, плачем тоже, —
зачем же мысли нам? Зачем потоки слов?
Всё ясно и без них. Знакомый звук шагов
речей сладчайших слаще и дороже.

Мы звёздам имена даём, нам невдомёк —
им не нужны названья и приметы;
не стоит подгонять прекрасные кометы,
в безвестность торопить и сокращать их срок.

Опять зима, но где те горести, заботы?
Припомню и опять забуду прошлый год,
и если б у меня теперь спросили: «Что ты?» —
сказал бы: «Ничего, до свадьбы заживёт».

МАКСИМ АНОХИН. «ОПЯТЬ»
Опять пошли дожди, а я пытаюсь год
запомнить – видел только хлопоты, заботы.
Но если бы тогда спросили: «Как ты? Что ты?» —
сказал бы: «Ничего, до свадьбы заживёт».

Опять один сидел и думал о судьбине,
тяжёлый дождь стучал – шло дело к декабрю.
Хотелось закурить – а я ведь не курю –
всё будто как всегда. А года нет в помине.

Хорошее уходит, а нам и невдомёк,
Что это времени не лучшего приметы….
Привыкли пропускать прекрасные моменты
в безвестность торопить и сокращать их срок.

Целуемся в молчанье и плачем тоже,
как часто мыслями, потоком лишних слов
Мы заглушаем главное. Тот звук шагов,
который всех речей важнее и дороже.

Так беспощадно портим тонкие нюансы,
так просто, с гордым и настойчивым упорством,
переступаем через совесть. Всё позёрство,
попытка показать, что в жизни – супер, ас.

Опять дожди, но где же горести, заботы?
Припомню и забуду, как минувший год,
и если б у меня теперь спросили: «Как ты?» -
ответил бы: «Фигня, до свадьбы заживёт!».

НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ. «ПЕСНЬ ЗАРАТУСТРЫ»
Юные, светлые братья
Силы, восторга, мечты,
Вам раскрываю объятья,
Сын голубой высоты.

Тени, кресты и могилы
Скрылись в загадочной мгле,
Свет воскресающей силы
Властно царит на земле.

Кольца роскошные мчатся.
Ярок восторг высоты;
Будем мы вечно встречаться
В вечном блаженстве мечты.

Жаркое сердце поэта
Блещет как звонкая сталь.
Горе не знающим света!
Горе обнявшим печаль!

МАКСИМ АНОХИН. «СКАЙДАЙВЕРСКОЕ»
Вы, облака, мои братья!
Место восторга, мечты.
Вам раскрываю объятья,
Сын голубой высоты.

Мне бы в вас вечно купаться,
Ярок фурор красоты!
Встречи мгновения длятся,
В жизни я раб суеты.

Небо дарует мне силы,
Чтобы не сгинуть во мгле.
Будни - глухие могилы,
Тянут к постылой земле.

Знать вас великое счастье,
Быть среди вас - это кайф!
С вами не помню ненастья.
Рад, что познал этот драйв.

Хрупкие чувства поэта
В крошку, как ржавая сталь.
Силы - не видящим света!
Жалость - хранящим печаль!

НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ. «Путь конквистадоров (1905)
5. ГРЕЗА НОЧНАЯ И ТЕМНАЯ»
На небе сходились тяжелые, грозные тучи,
Меж них багровела луна, как смертельная рана,
Зеленого Эрина воин, Кухулин могучий
Упал под мечом короля океана, Сварана.

И волны шептали сибиллы седой заклинанья,
Шатались деревья от песен могучего вала,
И встретил Сваран исступленный в грозе ликованья,
Героя героев, владыку пустыни, Фингала.

Друг друга сжимая в объятьях, сверкая доспехом,
Они начинают безумную, дикую пляску,
И ветер приветствует битву рыдающим смехом,
И море грохочет свою вековечную сказку.

Когда я устану от ласковых, нежных объятий,
Когда я устану от мыслей и слов повседневных -
Я слышу, как воздух трепещет от гнева проклятий,
Я вижу на холме героев, могучих и гневных.

МАКСИМ АНОХИН. «БЕЗУМНЫЙ ТАНЕЦ»
На небе сходились багряные, грозные блики,
Сердца возбуждала луна, будто старая рана,
А в горной долине готовился танец великий,
Призывы слышны уж, молитвы и суры Корана...

И каждый участник нашёптывал вслух заклинанья,
Ведь боязно всем - ожидание первого такта.
Начальные звуки... И дикое, вдруг, беснованье
Сливается с грохотом, треском и с криками: «Так-то!!!»…

Уже закружили, сжимая стальные объятья,
Забыв о мирской суете и делах повседневных,
Отдались всецело безумству, бросая проклятья
В партнёров по танцу, взаимно жестоко манерных.

В азарте, сверкая оскалами, с воплем и стоном,
Все жаждали лучше исполнить кошмарную пляску,
И смерть пожинала плоды с неизменным поклоном,
А ветер им, вторя, гремел вековечную сказку...

Сегодня, когда устаю от забот ежедневных -
Я слушаю эхо звучавших когда-то стенаний,
Я вижу тела тех танцоров уродливо гневных,
И чудом мне кажутся новые дни испытаний.

Первые четыре стихотворения – это мои «находки», пятое – моей коллеги.
Шестое нашёл Ад Минус. Седьмое – «находка» Юлии Флеш.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 20.06.2012. Как не надо писать стихотворений