И. Тургенев, роман Новь, стихотворение Сон

Давненько не бывал я в стороне родной...
Но не нашел я в ней заметной перемены.
Все тот же мертвенный, бессмысленный застой
-- Строения без крыш, разрушенные стены,
И та же грязь, и вонь, и бедность и тоска!
И тот же рабский взгляд, то дерзкий, то унылый...
Народ наш вольным стал; и вольная рука
Висит по-прежнему какой-то плеткой хилой.
Все, все по-прежнему... И только лишь в одном
Европу, Азию, весь свет мы перегнали...
Нет! Никогда еще таким ужасным сном
Мои любезные соотчичи не спали!
Все спит кругом: везде, в деревнях, в городах,
В телегах, на санях, днем, ночью, сидя, стоя...
Купец, чиновник спит; спит сторож на часах,
-- Под снежным холодом и на припеке зноя!
-- И подсудимый спит, и дрыхнет судия;
Мертво спят мужики: жнут, пашут -- спят; молотят -
Спят тоже; спит отец, спит мать, спит вся семья...
Все спят! Спит тот, кто бьет, и тот, кого колотят!
Один царев кабак -- тот не смыкает глаз;
И, штоф с «очищенной» всей пятерней сжимая,
Лбом в полюс упершись, а пятками в Кавказ,
Спит непробудным сном отчизна, Русь святая!

1877 г.

Иван Тургенев, роман «Дым», «вытяжки»:

Да, да, я западник, я предан Европе; то есть, говоря точнее, я предан образованности, той самой образованности, над которою так мило у нас теперь потешаются, -- цивилизации, -- да, да, это слово еще лучше, -- и люблю ее всем сердцем, и верю в нее, и другой веры у меня нет и не будет. Это слово: ци... ви... ли... зация -- и понятно, и чисто, и свято, а другие все, «народность» там, что ли, «слава», кровью пахнут... бог с ними!

Да; я и люблю и ненавижу свою Россию, свою странную, милую, скверную, дорогую родину.

Наша матушка, Русь православная, провалиться бы могла в тартарары и ни кто не заметил бы, потому что даже самовар, и лапти, и дуга, и кнут -- эти наши знаменитые продукты -- не нами выдуманы. Подобного опыта даже с Сандвичевскими островами произвести невозможно; тамошние жители какие-то лодки да копья изобрели. Старые наши выдумки к нам приползли с Востока, новые мы с грехом пополам с Запада перетащили, а мы все продолжаем толковать о русском, где оно русское?!

Удивляюсь я своим соотечественникам. Все унывают, все повесивши нос ходят, и в то же время все исполнены надеждой и чуть что, так «на стену и лезут». Все, мол, будет, мы великая страна!. А в наличности ничего нет, и Русь в целые десять веков ничего своего не выработала, ни в управлении, ни в суде, ни в науке, ни в искусстве, ни даже в ремесле...

Россия богата сырьем, сырыми продуктами — как Африка! Это наше сырье большею частию только потому хорошо, что обусловлено другими прескверными обстоятельствами: щетина наша, например, велика и жестка оттого, что свиньи плохи; кожа плотна и толста оттого, что коровы худы; сало жирно оттого, что вываривается пополам с говядиной... Впрочем, что же я с вами об этом распространяюсь: вы ведь лучше меня все это знать должны! Говорят мне: изобретательность! Российская изобретательность! Вот наши господа помещики и жалуются горько и терпят убытки, оттого что не существует удовлетворительной зерносушилки, которая избавила бы их от необходимости сажать хлебные снопы в овины, как во времена Рюрика: овины эти страшно убыточны, не хуже лаптей или рогож. Помещики жалуются, а зерносушилок все нет как нет. А почему их нет? Потому что немцу они не нужны; он хлеб сырым молотит, стало быть, и не хлопочет об их изобретении, а мы... не в состоянии!

Ругать-то мы ругаем, этот «гнилой» Запад, а только его мнением и дорожим. Запад процветает, а мы, Россия, «гниём» который век.

«Запад» можно сравнить с локомотивом — техничен, быстр, умён; тянет он за собой прогресс духовный и технический; наводит мосты в будущее, на ходу совершенствуясь. А Россию можно сравнить с туманом над рекой или дымом тянущемся из трубы крематория — подул ветер и нет его. А был ли он вообще, растворился в воздухе и забыли, как звать!

1867 г.

От автора.
У России, как писал Ф. Тютчев — «особенная стать», всё своё. Гены — европейских народов, а жизнь — «африканская»! И, что обидно, так было с незапамятных времён, примерно, с «монголо-татарского нашествия». Орда «перековала» менталитет русских князей на свой архаичный, «тупиковый» манер. И с тех пор как бы не жила страна, народ — власть имущие исповедают «ордынскую» философию. Россия находится в «закольцованном», отделённом от всего мира ментальном «мирке» своих архаичных «монгольских» предрассудков. Это страшно — генетически ничем не отличаться от англичан, а духовно принадлежать к «пигмеям». И как раз «изоляционистская» политика российской власти — этот бесконечный конфликт с Западом — позволяет российским власть имущим сохранять в неприкосновенности «монгольские» постулаты. Эта «страшилка» — Запад плохой — позволяет до бесконечности удерживать российское общество в «пигмейском» состоянии! Вывод напрашивается сам собой — пока Россия отделена от Запада, не стала частью Запада, русские беды будут продолжаться. Иван Тургенев — это и пытался донести до российских умов, но его, по российской традиции, не услышали. Так он и прожил во Франции остаток жизни, как и А. Герцен с его «Колоколом» и многие другие.

Задумайтесь над словами Ивана Тургенева — «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины,- ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!», июнь 1882. Актуально, не правда ли?!

Другие статьи в литературном дневнике:

• 06.03.2018. И. Тургенев, роман Новь, стихотворение Сон