Возвращение. Юрий Кузнецов.
Шёл отец, шёл отец невредим
Через минное поле.
Превратился в клубящийся дым -
Ни могилы, ни боли.
Мама, мама, война не вернёт...
Не гляди на дорогу.
Столб крутящейся пыли идёт
Через поле к порогу.
Словно машет из пыли рука,
Светят очи живые.
Шевелятся открытки на дне сундука -
Фронтовые.
Всякий раз, когда мать его ждёт, -
Через поле и пашню
Столб клубящейся пыли бредёт,
Одинокий и страшный.
1972
21 июня получили аттестаты...
Получили аттестаты...
Аты-баты!
А на завтра - бьют в набат
И с друзьями в Ленинград
Аты-баты!
Восемнадцать - в сентябре,
Лейтенанты - в октябре.
Аты-баты!
Воспоминания Отца:
«21 июня 1941 года состоялся выпускной вечер в Омской школе №37, а 22 июня началась война… .
30 июня я и три моих друга выехали в Ленинград поступать в Военно-инженерное училище, а 24 октября в звании лейтенантов мы были направлены под Москву.
До войны я проводил всё своё свободное время в гимнастическом зале и на спортивных площадках и воспитал в себе необходимые силу воли и характер. Когда меня назначили командиром сапёрного взвода, в котором все солдаты были старше моего отца, я не растерялся. Под моим командованием было 48 человек, а мой заместитель был участником Первой Мировой и Гражданской войн. Для них я был 18-тилетним мальчишкой, но они выполняли все мои приказы. Мы строили окопы, блиндажи, артиллеристские позиции до февраля 1942 года.
Когда в сентябре 1942 года я прибыл начальником инженерной службы 357 отдельного пулемётно-артиллеристского батальона, то услышал о себе: «Третий смертник пришёл»… До меня подорвались на минах двое начальников….
Из всех минных полей мне запомнились три минных поля: в 300 мин, 200 и 72 мины. Особенно последнее: 71 мину мы обезвредили, а 72-ю мину обнаружить не удавалось... Вдруг я услышал металлический скрежет прямо у себя под ногой и закричал: «Ребята! В рассыпную!». Осторожно я сошел с мины, и… она не взорвалась! Кличка «Третий смертник» не оправдалась.
В течение многих месяцев мы ставили мины, ночами проверяли состояние установленных на растяжках гранат и снарядов. При переводе мин на зимние установки, когда приходилось работать голыми руками в замерзшей земле, подрывались даже самые опытные саперы. При работе в «нейтралке» порой попадали по обстрел и чужих, и даже своих.
В феврале 1945 года когда мы ставили минное поле на 385-том рубеже, дежурный пулеметчик на переднем крае дивизии должен был смениться, и я предупредил его, что в «нейтралке» работают сапёры, велел передать об этом сменщику. По окончании работы мы ползком начали двигаться обратно, замирая при пуске противником осветительных ракет. И вдруг ни с того ни с сего наш пулеметчик дал очередь в нашу сторону, а немецкий - свою очередь опять же в нас. .. Чудом выползли.
Весной сорок третьего под Вязьмой новый рубеж. Дороги раскисли, питания нет: втечение недели нам давали по полсухаря в день. Работы много. Выспаться нет времени. Два часа ползти и ползти. Но ничего, все можно терпеть. Было много молодежи. Мне присвоили звание капитана в 20 лет. Разгильдяев у нас не было. Состояние постоянной готовности выполнить задачу – вот точное определение нашей жизни на войне. Что бы ни случилось, все держались как могли. На снегу, на холоде никто не раскисал. Ни гриппа, ни простуды. Просто «вселенский иммунитет ко всем болезням». Были только раненные. Да и те оказывались на редкость живучими. Один солдат три раза подрывался на минах и остался жив.
Когда получаешь задание, нужно точно оценить обстановку, распределить обязанности и донести до каждого его задачу. Строишь ли мост, ставишь ли мины, мелкие детали имеют главное значение. Если бояться, не выполнишь задание. Немцы пускают осветительные ракеты – ложись, неважно в снег, в грязь…
Весной сорок третьего немцы отступали. Мы шли по Белоруссии с наступающими войсками. Пришлось повозиться с минами. А в октябре мы сменили пехотную часть, заняли позиции. Ночью мы нашли пустую хату и расположились на отдых. Я сидел на лавке, прислонившись спиной к стене, а мой друг Серёга Терёхин спал, положив голову ко мне на колени. И тут артналёт! В потолке разорвался снаряд. Осколок вонзился мне в ногу, а Сергея ранило в голову…- своей смертью он спас мне жизнь… . Кроме меня в доме погибли все. Моё ранение было легким, и через неделю-другую я уже был в строю.
Однажды мы получили приказ утром форсировать реку Проня в Белоруссии. Я предложил командиру батальона такой вариант: сапёрное отделение со связистом в ночь перед наступлением переправится на берег противника на трех весловых лодках и затаится в густом кустарнике. Так и было сделано. Но… утром в 10 часов после слабого артобстрела советский отряд пулеметчиков строем в 30-40 человек пошел к берегу реки, до которой было 800 метров. Нам с немецкого берега реки было видно, как немецким артобстрелом был разорван этот строй, и уцелевшие бежали обратно. Я же получил по полевому телефону приказ следующей ночью вернуться в часть. Больше такой несуразицы я на фронте не встречал.
Роте приказано построить трех пролетный мост. Была поставлена точка на карте и сказано: «Чтобы был». Мы разобрали бревенчатую мельницу и за 5 часов ночью, общими усилиями, ротой в 85 человек, соорудили мост. Работали все. Такая обстановка настолько нас сблизила, что мы стали как родные в хорошей семье».
В 1944 году переправлялись через Вислу южнее Данцига. При впадении в Балтийское море реку называли «мёртвой», таким медленным было ее течение. Данциг капитулировал и, входя в него, мы видели стоящие прямо на стапелях секции подводных лодок. Дальше мы пошли на Одер. Между Ост-Одером и Вест-Одером находились дамбы. Ночью вся пехота залегла на берегу. Одер казался шириной метров 100. На этой дамбе началась самая настоящая заваруха. Мы попали под обстрел со шрапнельными снарядами. Бог миловал. А на Западном Одере погибло много нашего брата. 65-ой Армии удалось форсировать Одер и продвинуться вперед так, что на нашем участке немцы отошли. Наши войска форсировали реку 2 мая 1945 года.
Мы занимали города, а в окнах уже колыхались наволочки и полотенца, любое белое полотно. Бесчинств с нашей стороны не было.
Дочь моего прадеда – моя бабушка Таня вспоминала, как отца разыскал после войны медбрат и благодарил его за то, что среди его подчиненных было мало потерь. Прадеда любили его солдаты и тайком посылали его матери посылки. А однажды сшили ему очень удобные сапоги.
Прадед Блохин Виктор Александрович – кавалер двух орденов «Красной Звезды» и восьми боевых медалей - с сентября 1942 года по 9 мая 1945 года участвовал в Великой Отечественной войне сначала в качестве начальника инженерной службы 357 ОПУЛАБ, затем – командира инженерно-сапёрной роты 149 ИСАПБ 11ИСБР 49 армии и 33 армии на Западном и. Втором Белорусском фронтах. Принимал участие в боевых действиях при освобождении городов Юхнов, Рославль, Орша, Могилев, Ломжа, а также взятии городов Бишофсбург, Алленштейен, Остфорс, Аллау, Данциг, Штеттин, Гамбург.
В 1948 году уволен в запас из рядов Советской Армии в звании капитана.
В 1952 году окончил СИБАДИ. После института строил ядерный щит страны ПО «МАЯК» под руководством академиков Курчатова и Сахарова. Был ликвидатором аварии на «МАЯКЕ» в 1957 году.
Другие статьи в литературном дневнике:
