Не вовремя

Декабрь, я слов к нему не подберу,
озвучивая год, уже готовя
себя к тому, что это не к добру -
искать подвоха в каждом новом слове.
В окошко глядя, думая о том,
что в том году остались наши встречи,
и в месяце, ещё не прожитом,
добро и зло таятся в звуках речи.
То в шепоте, то в крике где-то там,
на улице, где мы вдвоём бродили,
а прошлое бродило по пятам,
подсказывая нам ошибки стиля,
советы неразборчиво шепча,
покрикивая - надо бы согреться...
И таяла на столике свеча,
и сердце возвращало к жизни сердце,
пока снаружи, чувствуя подвох,
летали хлопья снега возле стёкол...
Пока на выдох был ответом вдох,
пока бокал о край бокала цокал
внутри квартиры в тёмном уголке,
не зная непогоды и печали.
Где лишь подсвечник, бронзовый лакей,
свечу гасил, чтоб мы не замечали
часов, минут, секунд, белёсой тьмы,
вращающей снега на перекрёстках,
смущающей безумные умы
свиданием так просто и не броско,
беседой с полоумным декабрём,
до крови, до костей, до сухожилий...
Мы жили так, как будто не умрём,
теперь умрём, как будто и не жили,
скрываясь в новогодних отпусках,
нашептывая Иже херувимы...
Два слова, что слетели с языка,
не вовремя и так непоправимо.

***

Воронье толковище,
и похороны чувств,
и ты со мной простишься,
и я с тобой прощусь
у парковой ограды,
решетчатой, витой...
Мы будем оба рады,
святая и святой,
безнимбовы, бескрылы,
в греховной толкотне...
Ты столько мне открыла,
и не открыла мне.
О птичьих пересудах,
звучащих из кустов,
и что уйти отсюда
любой из нас готов.
По снегу ли, по листьям,
разбросанным в тиши,
по веточкам смолистым,
по краешку души.
Что встретились мы поздно
для этой суеты...
Как брошенные гнёзда,
безмолвны и пусты.