Из книги. Materia subtilis

Так не бывает, чтобы слабый зимний свет
Сплетал в причудливый узор на тонких спицах:
За поворотом тихий дом, где света нет;
За год до срока желтый воск на белых лицах.
За невозможностью полета - серый пол,
За невзыскательностью взгляда - цвет обоев.
Мой аватар лежит в ладье, во рту обол.
Плывет один, но у Плутона ждут обоих.
Пристанет лодка в черной заводи лесной,
Из глубины всплывет пузырь, толкнет легонько.
Скользя по снегу, по-над вечною рекой,
пойду в другую жизнь опять качать ребёнка.
***
Когда я буду навсегда в тире, что между,
когда я буду застывать инклюзом нежным,
когда под лупой разглядят мои капризы,
ещё  подумают - давать ли мультивизу:
для возвращения в чертог хрустальный хрупкий,
для погружения в пучину вместе с рубкой,
для беспосадочных полетов с дозаправкой,
для связи с Буддой и его верховной ставкой.
Потом назначат Гуань Инь и бодхисаттвой
я милосердием прольюсь над бедной паствой.
И, как итог, я под баньяном ли иль дубом
уже не буду.
***
Что ты наделал,
о Господи,
что ты наделал?
Падаем навзничь в траву рядом с узким наделом,
скошены, срезаны бойкой свистящей литовкой.
Не одарила нас жизнь ни умом, ни сноровкой.
Смертушка - матушка всех забривает в солдаты,
сникли рассветные маки, коробочки смяты.
Алая жизнь вытекает, пятнает песчаник.
Каждый, кто выжил, не рад, бесприютный изгнанник.
Яблоко зрело и оземь в райском саду белом -
значит, никто не рвал.
Господи,
что ты наделал?