котлован

котлован
                                      борису кутенкову

                                      /Мы всё, как свет, отбрасываем внутрь
                                      из бытия, когда мы познаём/
                                      райнер мария рильке в переводе бориса пастернака
                                      «по одной подруге реквием»

угаснувшие кисти перецветий
пожухлая опрелая листва
и мертвенная почва и белёсый
совсем ещё несделавшийся снег
как много в этом скорби сколько муки
как маетно дрожит последний лист
как чуждо всё его изнеможенью
как суть его сквозная далека
от каждого кто мерен и природен
кто высушен и тонок на просвет
но нет - не ты не я  - не мы вовеки
оторваны и отняты – дрожим
и мучимся в прожилках этих скорбных
как будто в них весь голос наш и слух
весь звук для нас отмеренных имён
всё нам вовек дарованное знанье
ты был и видел – будь же и смотри
как ягода теряет правду ветки
и замирает в самый краткий миг
и обретет новое паденье
неведомое в этой новизне
как синий пар смыкается над чёрной
глазницей дальней лесополосы
как в лоне котлована городского
едва ли различим ещё цветок
закатного пунца и как по крышам
сбегает он стыдом с горячих скул
что там за этой перепонкой зренья?
какой таит предвиденье предел?
из чёрного угля сложённый омут
из жаром порождённых сновидений
немыслимая путанная вязь
открытый шлюз незатворённый ставень
дыши в него как в самоё себя
смотрись и забывай своё начало
теряя вес не ведая земли
как корабли тоскуют о причале
оторванные от его плаценты
превозмогая ломоту утраты
сквозь дух её зловонного дыханья
не отдаваясь памяти – иди
так шли ещё в утробе лабиринта
под слеповатый проблеск фонаря
иные и меж их дрожащих пальцев
струилась чёрной лентой слепота
и обвивала плечи их и горла
душила и чернила им виски
и поглощала и повелевала
покуда был их голос различим
а после становилось столь же тихо
как в первую минуту на земле
ещё не ставшей самоей землёю
ты им подобен столь же сколько чужд
не отдавай себя на растерзанье
безбожной захламлённости угла
и пресности обеденного хлеба
нить света за портьерами тонка
звук воздуха за занавесью ломок
неведомое полнится теней
черпай из бездны сколько выносимо
лакая темь горячим языком
покуда не угас ещё лампады
некрепкий еле различимый луч