...И вот мне приснилось, что сердце мое не болит -
оно колкольчик фарфоровый в желтом Китае...
Н. Гумилев
Я стану красивой мишенью ради тебя.
Б. Г.
***
Я сотню песен перепела,
я проживала жизнь - за две.
И мчатся кони беспредела
по издыхающей траве.
И корабли ложатся в дрейф,
и в бой уходят эскадроны,
снося верхушки тополей,
осенне-Изжелта-зеленых.
И ухмыляется палач,
и топором грозит лукаво.
Не угрожай и не маячь -
мне не к лицу помятый саван!
И кто-то фыркнет: "Что за блажь!",
и кто-то промолчит угрюмо,
а я меняю баш на баш
и не считаю полных рюмок.
А я надеюсь и дышу,
и воздух густотою сладкой
ночной переливает шум.
И ты со мной. И все в порядке.
Я тороплюсь допить до дна,
не отступать и не бояться.
Осатаневшая луна
взрывает пятницу-13.
***
Никак не могу придумать, чем тебя одарить
за то, что ты есть, моя темноглазая радость,
усмирившая перманентно воюющий сектор Газа,
доказавшая, что воздух содержит не только иприт.
Никак не могу придумать, как тебе рассказать
о том, что не поддается вербальному выраженью.
Но ты ведь чувствуешь, как светлеют мои глаза...
Ради тебя - стану той самой красивой мишенью.
Никак не могу придумать, чем тебя отогреть -
похоже, подзатянулся поход на Северный полюс.
Поверь, жизнь все равно прекрасна... А смерть -
не страшна совсем. К тому же, наступит после
того, как я-таки надежный придумаю метод
сохранения натуральной структуры тепла -
безо всяких припарок, примочек, таблеток...
Любая боль - не боль, если делится пополам.
Улыбайся. Дыши. И - оставайся светлым.
***
Здесь дождь и град сегодня, о mama mia!
Начался внезапно и совершенно непримиримо.
Мы с тобою, милый, – крэйзанутые пилигримы,
изрядно побитые и потертые, но – живые.
И я ловлю на язык холодные карамельки.
Начнется ангина, но сейчас мне плевать на это.
Сложно выбиться в примы из кордебалета –
проще супом наполнить летающую тарелку.
Давай постараемся сберечь себя, не растратить,
не разменять на мелочь по-глупому, по-пустому.
Ерунда, что дорога будет, гладкой, как скатерть.
Но нам надо пройти ее. Эта дорога – к дому.
***
Наш крестовый поход – я чую – закончится здесь,
у не новых, но баранопригодных ворот.
Есть ключи от дверей, я даже припомнила код…
Оглядись, оцени, как приятен пейзажик окрест!
Удаляется прошлое – вроде бы, курсом норд-вест.
Я тихонько коснусь твоих ожидающих рук.
С нас довольно, пожалуй, обломов, потерь и разлук.
Нам нужна передышка. Потому – мы останемся здесь.
Слушай, здесь, кажется, топят зимою камин!
Я, наконец, со спокойной душой откажусь от стихов…
На ероплане летают бесстрашный Дубровский и Ко.
«Этим и кончилось? – Этим и кончилось, мой господин…»
И вера в хорошее приходит ко мне вопреки
тому, что рассудок упорно и долго твердил.
Дразню его, сволочь такую, пищалкой «уйди-уйди»…
И на правой ноге… гм… перчатка с левой руки!
***
Геометрия – престранная наука
о пересечении прямых
где-то между севером и югом…
Значит, я опять впадаю в стих,
изучив от устья и до дельты
аксиом и теорем гранит,
чтобы Богу в душу глянуть мельком –
что, старик, готовишь свой пластид? –
чтоб потом, меж выдохом и вдохом,
отмеряя до тебя шаги,
биться в стены призрачным горохом,
вычисляя правильный логин.
Позабудь, что этот мир – Эвклидов,
прочь бездоказательную чушь!
Лобачевский станет нашим гидом.
Ч. т. д. Эй, музыканты! Туш!
***
Я не хочу быть первой, девятой или шестой -
со школьных лет ненавижу выкрики «Рассчитайсь!»,
рыбы мои нерестятся кабачковой икрой…
Но, знаешь, я вижу сны про желтый Китай.
И, все что было, наверно, было не зря,
но почему-то вгоняло в безверье и коматоз.
Я не умею себя выстраивать по четыре в ряд
знаю, что «Изумрудный город» - плагиат «Волшебника Оз».
Я ждала столько навылет простреленных лет,
не пытаясь даже наложить на раны персты.
Сейчас мне светло. И похоже, что этот свет
сердцу поможет избавиться от немоты.
Радость моя… только молчи, молчи…
дослушай меня до конца… не перебивай.
Храни тебя осень, нежность и символ «чи».
И колокольчик фарфоровый… и ярко-желтый Китай…
***
- Все меняется... к лучшему? - Я полагаю, что - да.
И атлант пошевелит плечом, сотрясая основы.
В наших чашках сегодня - не чай, а живая вода.
Я люблю тебя, жизнь, хоть порою ты пахнешь хреново.
От внеплановой вязки рождается странная помесь,
и ее красота ясна далеко не для всех.
Между двух городов, где от стен отражается смех,
я сегодня не сплю и пишу нашу долгую повесть.
Все пути начинались от наших дверей, и мы выбрали - этот,
далеко уводящий от "просто стрельнуть сигарет".
Иногда даже черная кошка становится доброй приметой…
- Все меняется... Ты не уйдешь? - Ну конечно же, нет.
***
Дует ветер нарочито-западный,
развлекаясь шареньем под юбками.
Я в тебя перетекаю каплями,
чтобы успокоиться, окуклиться,
отогреться, исцелиться, спрятаться,
чтоб зима с ее метаморфозами
не душила ледяными пальцами,
и глазами серыми, бесслезными
не стреляла разрывною в голову,
не бродила бы вокруг да около,
и по коже, выжженной глаголами,
не стекала б раскаленным оловом.
Разум, помолчи. И к черту логику.
Я хочу тебя увидеть и почувствовать.
Знаю, что до нас пытались многие
над границей пролететь такими рустами.
Господи, вот только не мешай ты нам
разлетаться радужными искрами.
Забери анапест, и хорей, и ямб -
только не смотри на нас так пристально.
Тихо-тихо, мягкой лапой, крадучись,
рвать листочки с древа ожидания,
осторожно пробираясь к радости...
И - ни облачка над нашею Испанией.
13-14.09.02 г.