"Григорий, Васька, Федя" - уже в который раз
На празднике победы сосед ведёт рассказ:
"Григорий, Васька, Федя - держали сутки дот,
Во рву, на правом фланге гремел мой пулемёт,
Упрямо лезли фрицы, да был боеприпас -
Григорий, Васька, Федя, не взять бы фрицу вас.
На левом фланге - двое, Захар и этот тип.
Захар под вражьим танком со связкою погиб.
Я слышал - громыхнуло, умолк их пулемёт,
И, как назло!, под дуло ко мне толпа ползёт.
Пока распоряжался мой старый "дегтярёв" -
Молчание на левом. Незащищённый ров.
И два осколка в правой мешают, так их мать,
Последних фрицев в раму прицельную поймать.
Но я закончил дело, и посмотрел назад,
А в тишине у дота вдруг треснул автомат.
Григорий, Васька, Федя - я фрица уложил.
У входа скинул каску. Им всем глаза смежил.
И до последней ленты патронник заряжал,
И до щелчка пустого всё на гашетки жал...
Я этого подлюку на полпути догнал,
Наверное с испугу он жалобно стонал.
Я сгоряча не понял, схватил и поволок,
Твердил ему дорогой - держись, терпи браток.
Фашист утюжил балку, рвалось и там и тут,
Порой по свисту думал - ну точно - попадут!
Но пронесло, лишь третий осколок угодил,
Не помню, как хватило к своим добраться сил,
Лишь помню я, как фельдшер на этого глядел,
И говорил кому-то - "Подлюка, самострел"...
Тому четыре года, под праздники, весной,
Его я встретил снова. Сидит себе в пивной.
Он, видно, в передрягах не сгинул, не зачах -
При галстуке, побритый и кожа на плечах,
Лицо не постарело, лишь волос поседел.
Сегодня кружкой пива решают много дел.
На мне и мельком взгляда он не остановил:
А что? - наверно с виду - потёрт, потрёпан, хил.
Теперь мне эта встреча покоя не даёт,
Больнее раны ноют уже четвёртый год.
А может я ошибся? Немалый минул срок...
Григорий, Васька, Федя... Хреново мне, браток..."
По полной наливает гостям своим сосед,
И тост провозглашает за тех, кого с ним нет!