_ _ _
Мой учитель по печному делу
Александр Андреич Старунов
умер, и душа его от тела
отлетела в лучший из миров.
То, что в лучший, это несомненно –
за добро, что было в добром, в нём.
Да минует огненной геенны
тот, кто на земле дружил с огнём!
Он известен был всему району –
дядя Саша, мастер тёплых дел.
Шли к нему с почтеньем и поклоном
те, кто у себя иметь хотел
русскую классическую печку,
чтоб с лежанкой, с прочною трубой.
Он им не отказывал, конечно,
и, конечно, брал меня с собой.
С кельмой самодельной дядя Саша
колдовал над остовом печи.
Я месил раствор в стальной «параше»,
глину подавал и кирпичи.
И смотрел, как строить дымоходы,
чтоб держалось дольше в них тепло,
как перекрывать всю топку сводом,
как кладутся устье и чело,
как в стене выводится печурок,
чтобы ровным был его овал.
Свою кельму мне на перекурах
мастер доверительно давал.
Я учился – медленно, не сразу
постигал кирпичные азы.
Слушал дядисашины рассказы
между делом, мудрые – за жизнь.
Печка поднималась выше, выше,
на чердак – труба, на крышу – ух!
И когда работали на крыше,
У меня захватывало дух,
Да – от высоты и от простора,
от – внизу – рябиновых вершин,
от восторга, от того, что скоро
мы свою работу завершим.
В печь дрова уложит дядя Саша,
чиркнет спичку, громко пропоёт:
«Господи, помилу-уй!»… Печка наша
задымит, задышит, заживёт.
И хозяин скажет от порога:
«Дай вам Бог здоровья и добра!»
и устроит праздник дымового
с водкой и закуской – до утра,
будет печку гладить, как родную,
подливать: «Ты пей, Андреич, пей…»
Дядя Саша жизнь прожил земную
С полною отдачей – для людей.
А потом и я сложил немало
Сам – разнокалиберных печей,
но мне дяди Саши не хватало,
слов его похвальных и речей.
Спи спокойно, Александр Андреич,
след твой на земле не стёрла смерть:
наши печи топятся и греют
род людской, и долго будут греть…