Внерусскость «треклятого Иоськи»
Ольга Чернорицкая
http://www.stihi.ru/2003/07/09-343
Рубцов и Бродский - эксперимент на симметрию
Фаустов
http://www.stihi.ru/2003/07/02-965
И в «поэтическом манифесте» Ольги Чернорицкой,
и в критике данного текста суждения о литературе и
философии странно попахивают таким вчерашним
веком, такой привычной однобокостью взглядов,
что можно было бы, ознакомившись по
диагонали со знаками, выкинуть всё прочитанное
из головы. Но мне показалось, что это не очередная ода
давным-давно почившему в бозе «Лауреату всех
времён и народов», которому никак не установят
то ли мавзолей, то ли пантеон, на месте какого-нибудь
по настоящему значимого (и желательно тысячелетнего!)
памятника человеческой культуры, который прежде
необходимо осквернить и разрушить. Приведу цитату,
хотя она и обширна, но, на мой взгляд, очень уместна
в целой цепи рассуждений о том, что такое Россия,
кто такие «русские» и есть ли у русских самобытность –
«… характер отношений России с Византией и, затем, с Западом (речь идет именно о самой природе этих отношений, а не о том конкретном содержании, которое обретала русская культура за столетия этих отношений) определил способность и потребность русской литературы постоянно смотреть на себя не только «изнутри», но вместе с тем еще и как бы со стороны, глазами «внешнего» мира, чувствовать и мыслить себя перед лицом этого мира и даже перед его судом.
Та, пронизывающая русскую литературу сила «самосуда», о которой уже шла речь, несомненно, обусловлена и этим фактом. Между прочим, время от времени в литературе раздавались голоса, призывающие как-то умерить эту силу.
Так, например, очень влиятельный в свое время критик и литературовед П.С.Коган цитировал характернейший монолог из повести Бунина «Деревня»: «Боже милостивый! Пушкина убили, Лермонтова убили... Рылеева удавили, Полежаева в солдаты, Шевченко на десять годов в арестантские законопатили... Достоевского к расстрелу таскали. Гоголь с ума спятил. Ох, да есть ли еще такая страна в мире, такой народ, будь он трижды проклят?» — и пытался противопоставить ему «логически» обоснованное возражение: «Не задумываясь, отвечаю: есть. И не только страна. Вся Европа, пожалуй, весь мир».
В самом деле, Сервантеса в тюрьму упрятали, Байрона затравили, Торквато Тассо в больнице годами терзали, Оскара Уайльда на каторге сгноили, Шенье казнили, Ницше «с ума спятил» и т.д. Без конца перечислять можно, и если следовать логике Бунина, так заключить придется: «Есть ли еще такая планета во вселенной, такие существа, будь они трижды прокляты?»
П.С.Коган, без сомнения, фактически и чисто «логически» совершенно прав. Но если взять за основу чистую логику, пришлось бы заново переписывать всю русскую литературу.
Так, эта литература многократно вершила настолько беспощадный суд над Иваном IV, что скульптор Микешин, создавая в 1862 году памятник «Тысячелетие России», должен был исключить этого царя из числа ста девяти изваянных им фигур выдающихся исторических деятелей. Между тем было бы вполне логично вспомнить, что за одну только ночь на 24 августа 1572 года (между прочим, как раз года отмены опричнины) по приказу короля Карла IX было зверски убито примерно столько же людей, «повинных» лишь в том, что они не были католиками, сколько убили палачи Ивана Грозного за восемь лет опричнины. Столь же уместно было бы напомнить и о том, что по указу другого современника Ивана IV—английского короля Генриха VIII были безжалостно повешены 72 тысячи людей, «виновных» лишь в том, что они стали бродягами в результате «огораживаний», то есть превращения арендуемых ими земельных участков в овечьи пастбища... Или о том, что за годы правления еще одного современника Ивана IV, испанского короля Карла V, было казнено около 100 тысяч еретиков, при этом значительная часть их подвергалась публичному сожжению на костре*.
Но все такие напоминания были бы совершенно бессмысленны и бесполезны. Вся их «бесполезность» с предельной ясностью обнаруживается в том факте, что ведь сам Иван Грозный мучительно каялся и беспощадно осуждал себя за совершенные по его приказаниям казни!
Существо дела с замечательной выразительностью поясняет один эпизод духовной судьбы Александра Герцена. В 1847 г. он уехал на Запад, унося в себе, как незаживающую рану, как сгусток боли и стыда за свою родину, память о пяти казненных и ста шестнадцати сосланных в Сибирь декабристах. И вот в июне 1848 года он стал потрясенным свидетелем казни около 11 тысяч восставших парижан, а затем «депортации» еще около 14 тысяч из них на тихоокеанский остров Нука-Ива.
Самосознание Герцена как бы дрогнуло... В его рассказе об этом чудовищном терроре (в «Письмах из Франции и Италии») присутствует сопоставление Франции с Россией (причем дело идет и о судьбе декабристов) — явно не в пользу Франции. «Казаки... в сравнении с буржуазией... агнцы кротости...»
________________________________________________
* Когда при Иване Ш решался вопрос о сожжении нескольких вожаков «ереси жидовствующих», вокруг него, как показал историк Е.Е.Голубинский, шла долгая и острая полемика, причем «между мнениями сторон колебался престарелый государь, желавший очистить церковь от еретиков, но и боявшийся впасть при сем в грех жестокости». В конце концов победило мнение новгородского архиепископа Геннадия, который «знаком был» со способами борьбы против еретиков со стороны католической инквизиции... В послании к Зосиме 1490-го года он пишет: «Ано Фрязове по своей вере какову крепость держат Сказывал ми посол кесарев (Николай Поппель, приезжавший в Москву путем на Псков и Новгород в 1486-м году. — В.К.) про шпанского короля, как он свою землю очистил».
В.В.Кожинов. Из статьи «Духовное своеобразие России».
Вот мне и показалось по этому поводу,
что задачка то многих отметившихся в дискуссии
куда серьёзнее – спихнуть с «парохода (или как там его?)
современности» не много ни мало всю
Русскую культуру (а чего мелочиться то? –
русские и так между собой вечно спорят,
здесь же все свои, а кто вякнет не в «ту степь»,
тому не только по рейтингу, а и по иным,
более чувствительным членам «творческого тела»
можно врезать коллективным сознанием «кришны,
сеентологии - муно и и иммуно дифицита».)
На крайний случай филология с лингвистикой и
орфография и географией сгодится.
Вот несколько цитат, которые в какой-то малой
степени могут, на мой взгляд, разъяснить суть
вопроса -
«Внерусскость его (Бродского И.Т.) - это не столько
национальная позиция, сколько признание невозможности
в рамках русского языка мыслить философски…»
Ольга Чернорицкая
Осюда – одни знаки вопроса
«Но мы здесь не об этом, а о надуманной возможности
существования чисто русской литературы, которую
«внерусские» Бродские портють-)) Вопрос на засыпку:
какие из систем стихосложения, широко используемых в
русской поэзии задолго до Бродского, пришли из
«внерусской» поэзии? Кто из «треклятых» поэтов задолго
до Бродского эту нечисть переняли?
Им можно? Чем же Бродский не вышел?»
Mike Etelzon
Вопрос – а какую революционную систему
стихосложения русскому языку предложил
Бродский? Что вообще нового предложил
Бродский русской литературе?(И.Т.)
«Есть и поэзия русскобежная - следование поэтическому,
философскому чувству, своей мысли, которая неизбежно
приводит к верлибру, а это уже и есть выход за пределы
русского стиха»
Ольга Чернорицкая
Ну а это – вообще перл! А в какой форме,
как не в «верлибре»(фр.) – т.е. по-русски –
в свободном стихе до нас дошло «Слово
о полку Игореве», былины да и N-ый %
древнерусской литературы?
Или её, как таковой, тоже не было?(И.Т.)
«Абсолютно нечего возразить, когда Вы определяете
«внерусскость», как «признание невозможности в
рамках русского языка мыслить философски».
Я и не стану возражать, а лишь добавлю пару
штрихов к нарисованной Вами картине» -
и далее -
«Вы помните, что в годы угасания советской империи,
(кстати, интересный вопрос – а что было в годы
становления?:) И.Т.) нормально было быть русским.
Чтобы восприниматься «нормально» люди выправляли
документы, скрывали отчества, меняли фамилии»
RA
А потом меняли их обратно, и искали родню в
Земле обетованной.
Вопрос – так что же теперь, когда настали «другие
времена», для тех, кто остался в России,
по-вашему получается, «немного перефразируя»,
и думать то по-русски нельзя?
А почему нельзя? Да окончательно русским станешь!
Документы русские, язык – русский…
Всё! Труба дело… Как будто душу можно поменять,
как документы!
Значит - если и писать на русском инородцу, то
только о своём, национальном… Пусть даже он
сам не понимает, что им написано.
Вот уж воистину – «не пей, Абрамушка из источника
Русской мудрости, а то Иванушкой станешь!»(И.Т.)
«некоторым нравится поэзия Бродского и совсем не так
важно, русская она или нет. Пускай это еврейская поэзия,
выраженная средствами русского языка,
проблемы в этом нет. Лев Толстой иногда писал
по-французски»
Иван Роботов
Толстой иногда писал по-французски, но
думал всегда по-русски.
Браток
Далее – мой текст(И.Т.)
В том то и проблема, уважаемый тёзка,
Иван Роботов!
Отсюда и -
«ну нет в России философии!»
Нет давным-давно признанных Западной культурой
«как первейших философов нового времени» -
Толстого и Достоевского,
Тютчева и Бунина,
Бердяева и Бахтина,
Кожинова и Льва Гумилёва.
Язык, видите ли, виновен! Маловато в нём
междометий и матовых слов для пытливого
ума, чтобы создать «новое всемирное учение»?
Так не учите его! Не пишите на нём, раз он для вас
так примитивен. Ведь ваш кумир Бродский подал
хороший пример – стал писать по «аглицки»,
за что и был удостоен. Пишите на французском –
и тогда узнаете «откуда есть и пошла земля французов»,
которые, конечно, были самым значительным
«допотопным народом», с «исключительно
самобытной» культурой, впрочем, как и
немецкий, английский и особенно -
американский народы. Кстати, почитали
бы маркиза де’Кюстина в оригинале,
испили бы полную чашу абсента, и иных
«сладких» плодов Западной демократии
и культуры, которая, как это не покажется
для вас странным, вот уже более века признаёт,
уважает и ценит настоящую Русскую литературу
и философию ЗА САМОБЫТНОСТЬ,
и считает её ПЕРЕДОВОЙ.
Присоединяйтесь же, господа!
Присоединяйтесь!
P.S.Фаустову
Для меня лично и Рубцов и Бродский
живёхоньки и здоровёхоньки, и общаются
со мной запросто. Но именно Иосиф
(как правило, а не наоборот) гостит у Николая в его
«избе над оврагом». Как сейчас вижу – при
встрече, после русской баньки, после разговоров о
«хвилософИи» и «хвилософАх» под Рубцовскую наливочку из
«одуванчиков», наутро, ведёт Коля Йосю в огород, на
«грядки», где цветут «простые бархатные гладиолусы».
Иосиф восхищается, хвалит, а Николай, по- крестьянски хитрО
прищурившись, тычет куда-то в грядки,
дескать, вон он, настоящий-то, «аленький», цветочек…
«Где? Где??» - спрашивает Иосиф… «Да вот там, на стебелёчке…
зелёненький… Видишь?» Не видит Иосиф, но отвечает – « Вон
тот? Зелёненький? На стебелёчке?» Коля смотрит
снизу вверх, улыбается, и говорит – «А у тебя
тоже две, три строчки не хуже…» И оба, заливаясь
настоящим, звонким, русским хохотом спешат
в далёкий луг на странном иностранном велосипеде,
изготовленном когда-то скорее всего в городе Бердичеве,
у которого один руль два седла и колеса и, что важнее,
четыре педали, которые они честно, до пота на лбах
крутят и крутят оба. Два простых русских парня,
которым до нас с вами, по большому счёту, уже нет,
да и не может быть никакого дела…
Вот разве что за стихи потом поговорить?..
:)))
Увы! Не сложилось, и отличаются их стихи так же,
как и их судьбы
Рубцов и при жизни, готов был от многого второстепенного
в своём творчестве отказаться.
Бродский же - не отказался даже от шестистепенного.
Так стоит ли надеяться, что «безудержные восхвалители
Лауреата всех времён и народов» сами очистят от
всяческой шелухи стихотворное наследие Бродского,
и покажут нам это чистое творческое зерно? Затем, что бы
можно было без сомнения сказать – вот он, не только
настоящий Русский поэт, но и настоящий Русский
гений философии (любитель мудрости т.е.). Иначе так и будет
творчество Бродского для мыслящих по-русски и
на русском языке - «отдельные места из переписки с…».
Ежели что и покажется участникам дискуссии
резковатым, так «извиняйте и к москвашвеи не
посылайте, мы академиев не проходили, но НА
москвашвеях уже были».:-)