«О чём бишь я?
Конечно…
О полётах…
Я понимаю, нынче это просто.
Я понимаю, нынче все летают.
Но, может быть, Вам будет любопытен
Смешной пустяк: я был одним из первых.
А Солнце закипало желтой желчью,
В лицо плевало раскалённой плазмой,
Жестоко накаляя атмосферу.
Прошло так много лет, я так немного помню
О том, как странно это начиналось.
Я был тогда почти ещё ребенок.
Холодный Север был мне колыбелью.
Я юным был и потому тянулся кверху,
Я прорастал сквозь собственную кожу,
Не помню, чтобы было слишком больно,
Но звук при этом был пренеприятный.
Мне помнится еще была погоня –
По следу мчались пасмурные волки
С глазами алюминиевого цвета,
С серьёзными стальными голосами.
Они спешили.
Я же рос всё выше,
Как анемичный стебель кукурузы
Без ласки, без тепла, без общества индейцев
И без иммунитета против всей заразы,
Привычной в Старом Свете.
Я старался.
Я стал прозрачным от усиленного роста.
И руки как дрожащие побеги
Уж не сопротивлялись грубой силе ветра,
Всё тоньше делались
И медленно слабели…
Когда погоня подошла вплотную
И в пастях принесла зубовный скрежет –
Я был высок.
Я был почти у цели.
Но тут сомкнулись с громким сочным хрустом
Двенадцать пар их челюстей проворных
И перегрызли тонкий бледный стебель,
Навеки отделив его от корня.
Я так был увлечён процессом роста,
Что не почувствовал ни боли, ни испуга.
Я падал вниз. Но знал ли я об этом?
Нет. То был долгий сладкий миг полёта.
Прошли года. Теперь уж все летают.
Кто в семенах, кто в зрелом состояньи.
Со мной с тех пор так ничего не стало.
Живу. Давно зарубцевалась рана.
Лишь по ночам холодным и ненастным,
Когда мне пустота невыносима,
Я, одинокий, водку пью и плачу,
Мне кажется, я глубоко несчастен,
Меня грызут фантомы прошлой боли,
О, я истерзан тем противоречьем,
Я чувствую
То будто я в полёте,
То будто у меня опять есть корни.
…О чём бишь я?
Скажи, о чём я снова?»