I.НОЧЬЮ.
1.
Часто под звёздами ночью бреду,
вижу их взгляды немые:
глупо мигают на чью-то беду:
"не виноваты – не мы...", мол.
Будто в бреду улетаю я к ним –
ближе к созвездиям дальним,
я – к поразительным, разным таким:
бледным, лиловым, миндальным.
Мне никогда не понять этих мер:
до эфемерных созвездий,
только везде удивительный мир –
сказочный и неизвестный.
2.
Так же на звёздах разводят руками,
пастью, иль чем-то ещё там,
молятся с неба летящему камню,
жизнь проверяют на счётах.
Шепчут о чём-то, не зная про Землю –
радости наши и слёзы,
но замирают – на мир ротозеют,
видя созвездья и звёзды.
Что есть Земля? – в коридоре пылинка...
Город огромный? – ничтожность...
Жизнь на планете? – случайные блики...
Я – в свои сорок – никто здесь...
3.
Звезды, как люди, живут беспокойно,
жмутся по семьям-галактикам,
рвутся на ломтики, дольки, осколки,
"дыркой" старея, иль "карликом".
Вся их гордыня и всё их величие
лишь поразят Суперновыми,
чтоб в телескопы увидели лично всё
разные "разноголовые".
Вскрикнет над взрывом сапёр-астрономный:
"Здорово грохнули шарики!"
Вспомнит ли завтра о них – Суперновых,
снова по небу пошаривая?
Сколько их – мило мигающих в небе,
мигом и ночь им покажется:
мылом растают и выцветут в небыль –
в утра белесую кашицу.
4.
Как же на нас эти звёзды похожи –
старые и молодые:
так же беспечны, когда помоложе,
в старости – чёрные дыры.
Бродят поэтами, ходят конвоем,
так же, как люди – во мраке.
Самое страшное – над головою:
клещи созвездия Рака.
II. В ОБЩЕМ ЗДОРОВ.
5.
Кто здесь доктор Айболит?
"Я, а что у Вас болит?"
Ничего и не болит!
Easy, doctor "I-boil-it"
6.
Доктор! –
уставший от тысячи дел,
после
двенадцати лет эмиграции,
всё ли терпимо,
я знать бы хотел,
только без вскрытия –
без операции.
Можно помазать,
чего-то нюхнуть,
можно таблеточки,
капельки в носик мне.
Только не надо
со скальпелем в грудь:
в душу не лезьте –
трудней переносится.
Доктор, я в общем,
наверно, здоров.
Знаете,
все это трудное времечко
сам обходился я,
без докторов:
в баньку, по пиву,
массажик на темечке.
7
Лодка подводная
прячется в док,
чтобы проверить
моторы и днище.
Так же и я к вам:
провериться, Док.
Вот посмотрите:
на заднице – прыщик !
8
Если серьёзно,
то после двух дочек,
после одной, но большой
э-м-и-г-р-а-ц-и-и.
Я раздражаюсь на всё
ближе к ночи,
часто срываюсь
в простой ситуации.
9.
А ещё,
я как будто бы чувствую,
что последнее время –
не чувствую.
Мне частенько
всё надоедает,
видно, что-то внутри
з-а-е-д-а-е-т.
Вы проверьте:
работает всё ли?
Сколько я
отложил уже соли?
А еще –
протекает ли где-то?
Может, просто
нужна мне диета?
Или жилы и вены,
как нити,
как загляните внутрь -
п-о-д-т-я-н-и-т-е.
Отвечает мне доктор:
"Проверю" –
Не поверите!? –
Я ему верю!
10.
С кучей пробирок
хожу я счастливый,
тут же их все переполню.
Нет дефицита
в крови и отливе.
Сделаю! Это не больно!
Пусть поработают
круглые сутки
химики и парфюмеры,
пусть доберутся
до дна и до сути
с запахом, вкусом, размером.
Каждая цифра
должна быть известна,
каждый анализ – изучен;
чтобы ошибочкам
не было места,
чтобы диагноз поставили честно:
верный, хороший,
везучий!
III.РАК ИЛИ РОК.
11.
Доктор вникает в анализов простыни,
в каждую цифру, таблицу и факт.
Вдруг,
как прощения шёпотом просит:
"Знаете, может быть, рак."
Фак!!!
Доктор, простите,
а что значит "может"?
Доктор Вы, всё-таки,
или Вы "так"?
Он продолжает:
"возможно, поможем".
Может быть...?
МОЖЕТ БЫТЬ?!
ФАК!!
ФАК!!!
Доктор поморщился:
"Мат здесь не нужен.
Вы ж его снова...
Не надо бы так..."
Доктор, а мне
режет душу и душит
ваше культурное,
милое "Р-ррак"!!!
Страшное, резкое,
жёсткое слово,
бьющее пулей,
летящее в лоб.
Выстрел –
и рухнут любые основы
в дни или месяцы,
может быть, год.
Слово?
Нигде от него не укрыться!
Два океана...
Таможня, года...
Родина ЭТО добро на границе
не заставляла обратно
отдать...
Доктор, скажите,
а Вы не могли бы
мне объяснить:
отчего всё
и как?
Я ведь по звёздам
родился как "Рыба",
Доктор,
при чём же здесь
"может быть Рак"?
12.
Он осторожный:
Вы знаете, Cancer,
очень коварен –
бывает на годы.
Да, понимаю,
похоже на карцер.
Доктор, из карцера
редко выходят.
Доктор, скажите:
А как же бороться?
Я ведь всю жизнь
представлял себе это.
Думал, со мной-то
уже обойдётся –
я на другой
половине планеты.
Что это, Доктор:
Чернобылем? В мае?
Помню,
всего полчаса под дождём я;
ночью, к любимой,
насквозь промокая...
Значит, тогда уже
был обречённым?
Эту любовь
и зовут роковою?
Этой расплатой
запомню весну я?
.....
Это Чернобыль
костлявой рукою
шеи моёй
через годы коснулся...
13.
Так, через тысячи миль,
после потерь и побед,
вдруг попадаешь на мель,
в сорок не зная ответ.
Рак это или не рак:
фак!!!
Фак!!!
ФАК!!!
IV. ЗАВТРА.
14.
А завтра будет приговор:
в халатах мэтры
погонят прочь из тела хворь
по миллиметрам.
И жизнь покажется иной:
пустой и спешной;
и рассмеётся за спиной
моя беспечность.
Рожденным "Рыбой" быть рабом –
лежать в палате;
вопрос о жизни встал ребром,
и где Создатель?
Не он ли смотрит на меня
и судит строго:
зрачками Льва, Тельца, Близнят
и Козерога?
В лицо ударит "Рака" хвост,
длиной в полнеба,
и потемнеют блики звёзд,
и я ослепну.
Как жизнь, прервётся эта ночь –
нелепо, грубо,
под утро поцелую дочь
и милой губы.
И буду что-то лепетать,
слова елозя, –
они за мною по пятам,
скрывая слёзы.
Я улыбнусь им через грусть,
сжимая скулы;
прикрою дверь и испарюсь
в потоке улиц.
V. ЕСЛИ ЧТО.
15.
Город-улей – миллионов.
Я – один.
Гонят улиц мили в молы:
"Welcome in!"
Подо мной червей сабвеи
вглубь ползут,
выгрызают, как себе я, –
землю, путь.
Надо мною небоскрёбов
миражи –
муравейники, где в робах –
мураши.
Город-призрак: и знакомый
и чужой,
вниз летящий – в катакомбы,
ввысь – чижом.
Город стонет под бетоном,
тянет вниз,
за мостами вместе тонут:
Вруклин, Квинс.
Давят здания-колосы
слизь толпы.
Давят жёлтых такс колёса
в топь и пыль.
Словно осы нас уносят,
как пыльцу,
опылять подъездов розы,
местный Цум.
За спиной пролёты-плети –
авеню –
бьют со стритами дуплетом...
Не виню...
Как же всё случилось – сразу?
Как-то вдруг....
Как оборванная фраза,
как испуг.
Будто жизнь сорвалась с края –
вниз с высот.
Как в рулетку с ней играю –
повезёт?
Не заметит город с неба –
не меня,
как растаю горсткой снега –
немо я.
И Эмпайр не заметит, *
как несу
сам себя, шаги замедлив,
там – внизу.
Вот и дверь, вхожу в больницу –
строг и тих.
Здесь не жить, но положиться
на других.
Раздражаюсь, запинаюсь
слепит свет.
Лица я запоминаю –
вы в ответ.
Если что, за всё простите,
помяня.
Если...
........без меня растите.
Для меня.
И любовь, и ваша вера –
верность уз,
выше самой высшей меры...
Я вернусь.
VI. В ДРУГОМ ИЗМЕРЕНИИ.
16.
Лёг...
обессиленный,
хочется плакать...
Я же – шучу, смеюсь...
Завтра смогу лишь
показывать знаками –
в раковине молюск.
Доктор склонился:
"Спокойной вам ночи..."
Дальше –
наркоз без дна.
Я пересплю это –
мне будет проще.
Близким –
вся ночь без сна.
17.
Здесь не страшно – в другом измерении:
пустота, чистота и почтение.
Ухожу я на время из времени,
в ожидании мне назначения.
Тишина. Не встречают: "Пожалуйте!"
Божьи Ангелы, где же вы служите?
Кроме тех, кто тебя провожает, ты
никому на планете не нужен...
Кроме тех, кто в немом ожидании, –
есть лишь Доктор и всё, что он может.
А про ангелов – это в Писании,
а про ангелов – сказочки в Дании...
Но не мне –
не на этом ложе.
18.
Только доктор
вокруг суетится,
он сегодня
дежурит за Бога:
дирижирует
острыми спицами:
вяжет жилочки,
связочки трогает.
Доктор,
всё, что мешает,
отрежьте,
не жалейте
ни кости, ни сало,
только нежно:
поменьше, пореже.
И решите –
так сколько осталось?
19.
Как корабль,
налетевший на рифы,
вдруг дыру
пробивающий в днище;
как гитара
с поломанным грифом
на столе замираю,
не дышащий...
С головой,
запрокинутой кверху,
с шеей,
вывернутой наизнанку,
через все этажи,
через веки –
вижу в небе
Созвездие Рака.
Рук не чувствую –
сложены вместе,
перетянуты туго ремнями.
Я лёжу на пороге у смерти
с перевязанными
руками..
20.
Я не верю
ни в Чёрта,
ни в Бога;
я не верю себе самому..,
но пред Этим –
последним порогом,
Доктор,
верю я в Вас
и молюсь...
VII. В АДУ?
21.
Ночь,
наконец, палата...
Дайте уснуть,
забыть.
Буду во сне я
плакать,
буду в бреду я
выть...
Мокро...
Я на помойке?
Холодно...
Я в аду?
Сжался –
подрезан в койке –
мне б переспать
беду.
22.
Чувствую запах рвотный.
ВСТАТЬ!
И глаза тереть!
Голос охрипший: "Вот он!"
Кто это шепчет?
Смерть?
Снова кошмар мне снится,
снова мечусь в поту...
Где я ?
Ещё в больнице?
Или уже в Аду?
ВСТАТЬ!
Лишь глаза закрою,
чувствую,
как, слизясь,
жмётся ко мне с косою
старая эта мразь!
ВСТАТЬ!
Провода срываю,
превозмогая боль,
c кровью встаю с кровати,
чтобы упасть...
на пол...
Хватит, прошу – не надо,
ниже уже нельзя.
Видишь:
р-а-з-д-а-в-л-е-н.
Рада?
Ниже –
уже земля...
23.
Длится кошмар –
не кончен:
в боли – скули и ной –
в тёмной палате скорчен
самый простой
больной...
VIII. КАМЕРА ИЛИ ПАЛАТА?
24.
Это моя расплата,
только за что -
не знаю.
В камере ли, в палате? -
брошенный.
з-а-с-ы-п-а-ю.
Стенами охраняем -
я добровольный пленный,
"кормят" меня, роняя
"воду живую" в вены.
Тихо...
я в полудрёме -
кажется, будто годы,
прямо в окно проёма
огненный вижу город.
Вид на него с постели
вывел меня из комы:
в небе сигарой тлеет
утренний мой знакомый.
Цвет он меняет важно:
жёлтый - зелёный - алый.
Крайслера вижу башню: **
зубы - довольный - скалит.
Вдруг,
(это всё приснилось?)-
хитро мигнул Эмпайр,
миг и меня обнимет -
будем курить на пару.
Тру, как больной,
глаза я -
бросило в пот и парит:
прямо в окно влезая,
башней кивнул Эмпайр!
IX. ЭМПАЙР!
25.
Вы ли? -
Эмпайр стэйт билдинг!
Входите!
Здравствуйте,
вот так сюрприз для меня.
Он отвечает: "В окно? Вы хотите?"
И рассмеялся,
часами звеня.
"Вам не отбило
наркозом ли память?
Это с моей высотой-то
в-о-й-т-и?"
Нет, но пытаюсь шутить
в этой "спальне".
Что же мне -
с порванной глоткою -
ВЫТЬ?!
Вы не один?
"Да, вот Крайслер в коросте:
рослый, зубастый,
как щука с воды.
А Близнецы даунтауна - ***
в прошлом...
Думаю, тоже б
зашли проводить."
26.
"Плохо, наверно,
раз бредите мною.
Да, человек ведь не каменный.
Вот вы и прячете
боль за стеною,
резанный и неприкаянный.
Да , не страшны нам
простуды, заразы,
прочая дрянь человечья.
Но и бетону,
хотя и не сразу,
время наносит увечья.
Иль самолётиком
с неба (дурак ли,
или по замыслу тайному?) -
я понимаю,
что это не Рак вам,
только и это - "летальное".
Помню, давно
(молодыми мы были)
сверху ударило в стену мне.
Так протаранило -
сразу завыл я
сотней пожарных... сиренами.
Выстоял,
стены мои обновили,
вставили окна, что выбиты.
Ну и внутри перестроили...
Или!?-
чтоб и не вспомнили вы потом.
А Близнецы,
небоскрёбики-братцы,
тоннами денег вор-очали! -
мне, старику, за такие не браться...
Где их величие, мани-я, грация? -
в грудах теперь -
разворочены."
.....
"Был ещё случай... " -
опять продолжая,
бил по часам он тик-таками, -
снова про старый и новый пожары...,
но - не поверите - всё понимал я
и, молчаливо, поддакивал.
X. ВСЕВЫШНИЙ.
27.
Светишь Эмпайр! -
приветливый ночью.
Вы не имперская Мекка ли?
Утром-то -
помните встречу воочию? -
даже меня не заметили
Я понимаю, -
с такой высотищей,
с мощью такою и тоннами,
что Вам внизу
эти сонные тыщи,
утром бегущие толпами.
Что Вам какой-то,
стоящий случайно,
голову пОднявший к небу я?
Вы наслаждались
восхода лучами,
всё остальное Вы не замечали.
Собственно, я и не требую.
28.
Только в палату
зачем-то пришли Вы.
Чем же, простите,
визиту обязан?
Тем, что мне плохо,
что только зашили?
Свежеподрезан я
и перевязан?
Мнётся Эмпайр
и тих, как соната,
даже со мной
переходит на шёпот:
"Вы собираетесь каяться? -
надо бы...
Я ведь за этим
сегодня пришел к вам.
Знаете ль вы,
для чего я в нарядном,
весь излучаюсь,
как высшая каста?
Я как священник
для тех, кому надо:
душу излить,
помолиться,
покаяться.."
29.
Слушайте,
трижды вы
мистер Эмпайр -
мне наплевать! -
выбирайте слова.
Я то пред вами,
как лох или фраер,
всю свою душу
уже изливал.
Все ваши выси,
парящие Сити -
завтра -
уже доказали -
п-е-с-к-и!
Не перед вами
о чем-то просить мне -
вы ведь для этого
слишком н-и-з-к-и.
Это в Нью-Йорке вы
"смело" и "круто".
Гляньте на небо,
на звёзд конфетти!
Что ваши тонны
и тысячи футов
средь миллиардов
далёких светил?
...
Вам это нравится,
зваться "Всевышним"?
Самым "всевышним"
на город Нью-Йорк?
Будьте!
А доктор сказал мне -
я выживу!
Он для меня
и Всевышний,
и Бог!!!
XI. МОЛИТЬСЯ?
30.
Каяться?
Может, ещё помолиться?
Чтобы пред вами
покаялся я?
Я ведь не верю
во все небылицы -
в этом и слабость,
и сила моя.
Я раздаю
свою долю прощения
всем покаянникам -
только реши!
Пусть же простятся им
все прегрешения -
смогут прощённые
снова грешить.
Верить иконе?
Картинке? Бумажке?
Статуе верить
и чьим-то "мощам"?
Вылечат,
если водичкой намажут?
Может и в Рай
мне поверить?
Сейчас !!!
Разве младенцы
не гибнут в пожарах?
Иль не насилуют
в Церкви ребят?
Может быть, в войнах
и в тюрьмах - на нарах,
именем Бога невинных
щадят?
Можно к камням
и цветочки с венками,
но не молиться,
не каяться к ним.
Мне бы к живым
достучаться стихами,
только сначала
остаться живым.
.....
Знаешь, за стенкой
лежит обречённый:
чёрные ночи и чёрные дни;
в несколько месяцев
жизнь перечёркнута..
Дети.., жена - остаются одни.
Споры закончим,
поставим все точки -
(я ничего не прошу для себя -
он мой ровесник и тоже две дочки)
ты помоги хоть ему этой ночью -
я помолюсь
и поверю в тебя...
XII. МЕЖДУ ЖИВЫМИ.
31.
Эмпайр,
когда несмышлёный щенок
к вам прижимается, стонет;
щёки вам лижет его язычок,
бьется сердечко в ладони;
плачет - скулит, не давая уйти,
лапками тянет обратно,
не отпуская, стоит на пути
и выбегает в парадную;
вечером лает, виляет хвостом,
радуясь в дом возвращению, -
я вам толкую сейчас о простом
между ж-и-в-ы-м-и
общении.
32.
Не понимаешь?!
Кричи - не кричи ...
Что вам душа или слёзы?
Вместо клетчатки
у вас кирпичи,
нервы - канаты и тросы.
Нам же - всю жизнь
убегать от дождя
или валяться простуженным...
Только и вам
не понять н-и-к-о-г-д-а
радость хорошего душа.
Вам никогда
не откроют дверей
с криками: "Папочка, папа!"
не обнимать вам своих дочерей,
не улыбаться им спящим.
Вам не узнать,
как родные не спят,
мыслью о страшном томимы,
и за столом соберутся опять
лишь потому,
что ты с ними.
33
Можно из камня быть
и из бетона,
тысячекратно светиться.
Самым высоким быть
и многотонным
в самой высокой столице.
Можно стоять,
никого не заметив:
этих двуногих созданий.
Можно!
Но разве всё это заменит
дом, где тебя
ожидают...
.....
Слушаешь,
окнами глупо мигая, -
что тебе "дом" и "родные"? -
не отличая сентябрь от мая,
зиму и лето за ними.
Знаешь, Эмпайр,
тебе, с этой мощью,
с самой высокою крышей,
также столетья
пылиться и мокнуть
и не увидеть
П-а-р-и-ж-а!
XIII. НЕ ВЗЛЕТЕТЬ.
34
Не взлететь мне уже, не взлететь,
крылья мокнут и вязнут в болоте,
жить осталось, наверное, треть
на земле.., а хотелось в полёте...
С каждым взмахом - всё больше тону,
с каждым вздохом - всё меньше осталось;
и всё чаще люблю тишину,
и на сердце - тоска и усталость...
Диких уток я слышу призыв,
но подняться не в силах с колен я;
не сдержать непривычной слезы,
не уйти из силков мне - из плена...
День и ночь я на небо смотрю:
облака пролетают над лесом,
и, в туман превращаясь к утру,
новый день покрывают завесой...
Опустеет заснеженный лес,
обломаются старые ветки
и мольбой захрустят до небес...
Только небо смолчит... Не ответит...
Не спастись одному в холода,
а до лета полжизни - полгода.
Не летать мне уже, не летать,
жизнь проходит моя,
жизнь проходит...
XIV. ИЗЛУЧАЯСЬ.
35.
Комната - саркофаг:
в комнате - полумрак.
Только окно в стене,
только Нью-Йорк в окне.
Стены и дверь в лицо:
крыты везде свинцом.
Трое сюда войдут
и принесут сосуд.
Фартуки - из свинца:
фартукам нет конца.
Трое сосуд несут -
это как Страшный Суд.
Там для меня заряд
трое несут... как яд.
Надо... и я приму
дальше...
быть одному.
Тонны свинца вокруг
этот свинец мой друг.
Тонет уже внутри
доза моих " Кюри".
...
Комната - саркофаг:
в комнате - полумрак.
Только окно в стене,
только Нью-Йорк
в окне...
36.
Смотришь в окно на меня
и молчишь...
Скоро прощаться, Эмпайр!
Разные споры
вели мы в ночи,
ты - "выдающийся" парень.
Брось обижаться,
ещё пару дней,
мне обещали - я выйду,
снова увижу
Time Square и Broadway,
и на Манхеттене виды.
Будем светиться мы
и излучать
ярче Парижа и Вены,
Вашими лампами -
не сосчитать,
дозой Кюри в этих венах.
Буду закрыт,
изолирован весь,
сильно заряженный йодом.
Вредные клетки
останутся здесь,
я же... домой перееду!
Если поправлюсь,
Эмпайр, приду,
сам заберусь я на крышу.
Будем смотреть на людей
с-у-е-т-у,
будем мы этого
выше!
37
Я опасен, заражён я -
ты ко мне не подходи.
От детей своих с женою
изолирован один.
Я, как маленький реактор,
окружён вокруг свинцом.
говорят, что изолятор,
с перепуганным лицом.
Как реактор - излучаюсь!
Как реактор - перегрет!
Слово резкое - взрываюсь!
И в ответ - несу я бред!
Счётчик Гейгера зашкалил -
раскричался и трещит,
сторонюсь мочи и кала -
излучает даже shit !
Я, как маленький реактор,
долго так не продержусь.
день за днём считаю даты,
не отпустите -
ВЗОРВУСЬ !
XV. БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ.
38
Доктор,
я близости знаю причину.
Помните, Вы
(и при этом краснею)
руки помыли, надели резину,
смело ввели эти руки
мне в шею!
Даже назвать это сексом не можем:
всё-таки больно и так неприятно,
хоть и проделали это на ложе,
и по взаимо-согласью, понятно.
Позже, как мать одинокая, - томно
гладит живот и мечтает о дочках,
будет отца по-хорошему помнить,
так же и я:
не забуду Вас, Доктор.
Каждое утро я буду счастливый,
в зеркале шрамом своим любоваться.
Вы посмотрите какой он красивый!
Доктор, серьёзно,
примите овации!
39
Доктор хохочет:
"Кончай хулиганить,
с Богом и будь мне здоровеньким!"
Буду я, Доктор,
а ведь напугали,
чуть не устроили проводы.
Только сейчас,
после чистки и штопки,
фраером, в шёлке и бархате,
брошусь на улицы -
в ульи и толпы,
всех называть буду братьями!
В каждую юбку
готовый влюбиться,
небу подставлю я голову:
сыпьте на счастье мне,
милые птицы -
глупые гордые голуби.
40.
Доктор протянет мне руку,
как другу.
Я ж свои рученьки -
в брюки;
"Доктор,
я вам не пожму эту руку:
Вам бы беречь эти руки.
Будто модели,
всего бы бояться,
к каждой беречь операции,
Доктор, не надо
на рукопожатья
и на объятья бросаться.
Ручками вашими,
правой и левой,
Вам на больных вышивать бы.
Ваша работа -
помочь заболевшим,
наша потом
з-а-ж-и-в-а-т-ь-с-я!
41.
Выйду очищенный и просветлённый,
и по Бродвею, по лужам!
Буду смеяться навстречу влюблённым,
их щебетание слушать!
Встану, задумавшись, на перекрёстке
(также бывало в России)
в городе, где я не вырос подростком,
но приютившем, как сына.
В городе самых больших небоскребов,
в мире свободного слова,
в городе, где миллионы, всё бросив,
жить начинают по новой.
XVI. ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ.
42.
Что-то со мной случилось:
что-то во мне включилось...
Утро ли, день ли, вечер...
стал поминать -
не вечен...
Сердце стучится чаще,
думаю всё быстрее,
губы любимой слаще,
запах цветов острее.
Солнце на небе ярче,
звёзды ночами больше,
ветер в лицо бодрящий,
хочется жить подольше!
С каждой взлетаю птицей,
каждый глоток - последний,
каждой своей частицей
я становлюсь Вселенной.
Так же весной проснутся
тающий снег и льдины,
бросятся к солнцу утром,
к чёрту снесут плотины.
Время неумолимо,
слышу его удары,
смерть проскочила мимо -
новую жизнь мне дарит.
Рвусь по весне на части,
смерти увидев лики.
Жизнь я приму как счастье,
всё отдавая
близким...
XVII. СОРОК ДВА ГОДА.
43.
От созвездия Рыбы до Рака... –
сорок два года...
Между ними две дочери, радости брака, работа...
Между ними мечты, сотни планов, надежды. Реальность.
Неожиданно – тридцать, испуганно – сорок. Фатальность.
Две огромных страны, две простейших судьбы и границы.
Пара верных друзей, пара близких людей. Дверь больницы.
А под ними растерянный, раненый город. Но гордый.
И по городу я – с перевязанным горлом. Как город.
А над нами плывут молчаливые, бледные звёзды,
им не ведомы наши печали, болезни и слёзы.
Почему же ночами на чёрное небо глазею,
и под каждой звездою вжимаюсь я в плечи и землю?
Облака или дым, но я чувствую и костенею:
не уходит совсем – возвращается призраком, тенью;
даже если не вижу, оно где-то рядом – во мраке;
надо мной, над тобой и над вами –
Созвездие Рака.
***
февраль 2002-февраль 2003, Нью-Йорк.
(*) Эмпайр стэйт билдинг – самое высокое
и известное здание в Нью-Йорке.
(**) Крайслер билдинг – второе по высоте
и известности здание в Нью-Йорке.
(***) Близнецы – общепринятое название двух
зданий WTC (мирового торгового центра)
в нижнем Манхеттене (даунтауне), разрушенных
террористами 11 сентября 2001 г.