В голове стучит разъяренный молот.
Мозжечок не то, что помят, размолот.
Если б рядом с горючим была канистра,
При учете того, что фонтаном искры
Вылетают из глаз, неприятность эта
Стать могла бы началом конца поэта,
А другими словами, меня, родного,
Непутевого пусть, но зато такого...
Молодого, красивого и, к тому же,
Изнутри не менее, чем снаружи.
Этот молот, терзающий мозг нередко,
Не осилить уколом, травой, таблеткой,
Алкоголем, компрессом, волшебным словом,
Не осилить, пока я не буду сломан,
Доведен до отчаянья, страха, злости,
Изувечен до самой последней кости,
Перетерт в порошок и развеян ветром
По безлюдным, бесплодным квадратным метрам...
Сей процесс подобает ужасной ломке,
Но я знаю одну или две уловки.
Например, его можно смягчить стихами.
Вот сижу, пишу, шевелю бровями.
И выходит, смотрю я, не так уж плохо.
Ишь, насыпал слов, что того гороха.
Есть одна небольшая проблема, впрочем:
Я не знаю где начатое закончить.
Но я знаю, что краткость - сестра таланта,
Что гороха мех одного брильянта
Не заменит (даже по новым ценам),
Про свиней и бисер, про лоб и стену,
И еще про много чего, поверьте,
Знаю, жизнь несравненно короче смерти
И короче жизни самой же, если
Провести ее сидя в удобном кресле,
А потом посмотреть из конца в начало.
Закругляюсь (похоже, мне полегчало).
В общем, знаю я всяких дурацких всячин
Много больше чем можно и нужно. Значит,
Если вспомнить тот факт, что с объемом знаний
Возрастает попутно объем страданий,
То получим: вот это – и есть причина
Молотка, что желает моей кончины.
18.08.2005