Я выхожу из теплой сводчатой пещерки «Эльфа». Со Стремянной доносится звонкий перелив трамвайного колокольчика. Маленький сквер на углу занесен пушистым снегом, по нему, из мягких сумерек, разлит тусклый молочный свет питерских фонарей. Снег мерцает синим, я весело стряхиваю его варежкой с чугунной завитушки низкой ограды, ступая по двум длинным ступеням. Утоптанная дневными посетителями белая тропка поскрипывает под ногами и посверкивает гранями только что упавших снежинок.
Старые реечные скамейки с изогнутыми спинками, стоящие вокруг замерзшего до весны фонтанчика в виде диковинной рыбы, как большие подушки, округлы и белы в снеговом плену. Расчищаю краешек, чтобы присесть. Острые маленькие льдинки наста сыплются за манжет и мокро тают на запястье. Вокруг очень тихо, редкие прохожие спешат по своим делам, не замечая меня, укрывшуюся здесь от всего мира. В прозрачном морозном воздухе уголек на кончике сигареты тлеет, отпуская тонкую матовую струйку в вечернее декабрьское безветрие.
По ступеням поднимаются две фигуры. Мужчина высок, статен и нетороплив в движениях. Успеваю заметить аристократический профиль, прямой нос …Сразу понимаю – питерская интеллигенция….Меховой воротник длинного зимнего пальто поднят и почти касается полей шляпы. Одной рукой, в черной зимней кожаной перчатке, мужчина опирается на трость, за другую держится девочка, одетая в кроличью шубку и белую вязаную шапочку, из-под которой выбиваются, обрамляя разрумяненные морозцем щечки, темные локоны. Они о чем-то беседуют. Заметив меня, мужчина выбирает удаляющееся направление для прогулки по диаметру сквера, очевидно, желая побыть наедине с девочкой. В гулкой прозрачной тишине до моего слуха доносятся обрывки монолога. Он читает стихи. Ловлю отголоски строф, кажется, Бальмонт - «Снежинка»...
Тютчев….Пушкин....Девочка слушает внимательно, не перебивая, закинув голову и разглядывая заиндевелое переплетенье темных ветвей. Мне вдруг становится удивительно волшебно от спокойного голоса мужчины, от внимательно-серьезной доверчивости ребенка – к старшему, мудрому.... Время останавливается, и я уже чувствую себя родственно причастной и к этим милым людям, и к этой мелодии стихов, и к этому синему снегу ….Мгновение длится и длится, не нарушаемое в своей гармонии ни другими прохожими, ни другими звуками….
...Мужчина и девочка медленно проходят мимо меня, замыкая полукруг сквера. С интересом, чуть смущенно, взглядываю в лица…..От неожиданности узнавания каменею мгновенно!.....Это же….Это же…..Актер!!....Олег Басилашвили!!.....Вот она – истинная магия!....Могла ли я не войти сегодняшним вечером именно в это кафе и именно в этот сквер, если он – кумир тысяч зрителей! – тоже решил прогуляться с маленькой своею дочкой именно в этот зимний вечер и именно по этому волшебному снегу?!.....И сам он – волшебный: талантливый, редкий, недосягаемый, из иного, недоступного простым смертным, мира театра и кино!!.....Автограф!!...Вспомнить бы отчество!.....Что-то запоминающееся, ах да! Валерианович!...Решаюсь молниеносно, даже не успев подумать – зачем это мне, никогда не возводившей какого бы то ни было человека в степень…страстного поклонения?... Просто – надо!...Потому что так делают все….Потому что…Потому что хочется и совершенно необходимо, вот прямо сейчас, заявить о себе – невидимой песчинке – ему – Гению, доброму, красивому, глубокому, неземному…..такому похожему на Идеал!….такому – Душе!...Окоченевшими пальцами выхватываю из сумочки какие-то клочки и ручку и бегом догоняю уже спускающегося по ступеням на тротуар артиста…. Сейчас!...Сейчас он улыбнется и спросит меня, люблю ли я стихи, и какие, и, может быть, я тоже могу почитать что-нибудь….А может быть, я и сама пишу?.....Как славно!.....А не прочту ли я им с дочкой несколько строк?…..Есть что-нибудь о зиме?.....
- …Простите, Олег Валерианович…..Можно – автограф…..Извините…….
...Резкий поворот в мою сторону знакомого, умного лица. Глаза чуть сощурены от недоумения и гнева… Из-под рывком подхваченной трости разлетается снежный веер и мне кажется, что меня сейчас ударят….
- Какой автограф?!.....Вы что, охр….ли?!.....Вам что – делать нечего?!....Идите отсюда….Быстро!!.....И чтоб ноги Вашей не было….Автограф…Дрянь!.....Совсем обнаглели….
И притянув к себе испуганно хлопающую глазенками девочку, «гений» торопливо зашагал прочь, продолжая выговаривать что-то в мой адрес……По его наклону в сторону кроличьей шубки я догадалась, что маленькая спутница не совсем поняла произошедшее и теперь, так же терпеливо как совсем недавно стихи, слушала разъяснения отца…..
….С того самого «волшебного» вечера, каждый раз, когда я вижу на экране не суетное, интеллигентное, чуть грустное, даже в комедийной роли, мужское лицо, я моментально превращаюсь в восемнадцатилетнюю замерзшую питерскую студентку, одиноко и совсем не волшебно стоящую на обледенелых ступенях маленького сквера на Стремянной и слизывающую теплые соленые слезы, катящиеся по щекам от обиды и разочарования…..
……………..