Понятны мне и боль твоя и грусть,
Куда от одиночества нам деться?
Тоска, вспорхнув, слетела стоном с уст,
Терзая обездоленное сердце.
Оно ещё стучит, но без нужды
Гоняет кровь, остывшую в забвенье,
Не ощущая холода вражды,
Не чувствуя тепла прикосновенья.
На многое легко смотрели мы,
Не замечая в лёгкости приманки,
И предстоит с небесной высоты
На дело рук взглянуть уже с изнанки.
Печально сознавать, что наша жизнь,
Дарованная свыше лишь однажды,
В туманном преломленье вечных призм
Становится журавликом бумажным.