__________________"Слово — серебро,
__________________ молчанье — золото."
__________________( Нар. пословица )
О! Как рискую я, однако!
Вручая этот опус свой
Одной из выпускниц Филфака,
Бросаюсь в омут с головой.
Надеюсь, суд твой будет тайным
Как тайны эти письмена.
И вновь увидевшись случайно,
Ты не узнаешь вновь меня.
Я был зачат под Скорпионом,
А родился под знаком Льва;
Змея, сменившая Дракона
Вручила мне на жизнь права.
Да только вот имею ль право
Былое наше ворошить:
Ты — чья-то мать, супруга, право,
Могла бы без признаний жить?!
Зачем пишу, на что надеюсь?
И сам ведь, как будто не юнец.
Троих детей успел наделать
И в браке счастлив, наконец!
Но если б я не поделился
Тем, что двоим принадлежит
Обворовал бы я, Лариса,
Священный храм твоей души!
То было раннею весною
Тринадцать лет тому назад.
Ты вдруг предстала предо мною
Как дивный сон, как райский сад.
Тогда в обеденное время
Людьми кишел универмаг.
Кто торопливый, кто степенный;
Кто покупать, кто просто так.
Тебя в толпе зевак увидел:
Ты белым вязаным шарфом
Была, как инеем покрыта
(Для смуглой кожи — чудный фон!)
Я был смущен твоим явленьем,
И чтобы шанс не упустить,
Я принял важное решенье
С тобой тогда заговорить.
Ты назвала свое мне имя...
Я был так несказанно рад,
Что позабыл, что мог от ныне
Знакомство наше продолжать...
Но разум мой меня покинул:
Я не пошел, а полетел...
Как будто бы всего лишь имя
И было все, что я хотел!
А ты почти не изменилась...
Хотя весь мир переменился
За это время. В этом мире
Мы снова встретились, Лариса!
Автобус был, как в будни, полон,
По-будничному солнце грело.
Стекали тени с веток голых
Озябших тополей на землю.
И ежилась земля натужно,
Опутанная сеткой теней.
И выходить из давки дружной
На остановке не хотел я.
А от тебя в дубленой куртке
Тепло парное исходило...
Хотелось лишнюю минутку
К тебе поближе находиться.
Меж нами пропасть лет в тринадцать
Была, хоть мы стояли рядом...
Ну почему нам не признаться,
Что мы знакомились однажды?!
Но с нами в этой дружной давке
Два существа — твоя дочурка
И сын мой в курточке неяркой
Куда-то ехали в то утро.
А ты почти не изменилась...
Лишь только, сеточка морщинок
На смуглой коже появилась
Неудалимой паутинкой.
Резцом очерченные губы,
И ни малы, и ни большие;
Бровей причудливые дуги,
Овал лица в античном стиле!
Глаза! И не глаза, а Космос!
В их глубине себя теряю
В прямом значенье, в переносном..
Луна и Солнце в них сияют!
И на тебя почти не глядя,
Твоим я любовался телом:
Все гармонично, все как надо!
Мне воспевать его хотелось!
Я волновался как художник,
За совершенством наблюдавший,
И был богат и счастлив больше,
Чем тот эстет, им обладавший!
Но мой язык несовершенен
Для Биатричьи воспевания,
В скульптуре я — не Данателло,
В рисунке — не Венецианов!
А ты совсем не изменилась...
А я так сильно изменялся!
Я столько видел! столько было
Событий разных в жизни личной!
И нет ужа былого пыла
И безрассудного стремленья
К свершениям честолюбивым,
Все реже веет вдохновенье.
Пусть женский мир мне не открылся
(Открытье это невозможно),
Но женщин чувственность мне ближе,
Чем действенность мужчин ничтожных!
Усвоил я одно и сыну
Внушить, конечно, постараюсь,
Что недостойны мы, мужчины,
Вас, Женщины, как ни пытались!
И никакой там "Суперсекси"
В постели вовсе не заменит
Для женщины любой поэта
Признаний — пусть несовершенных!
Зачем же, право, домогаться
Замужней женщины — негоже!
Тебя я знал лет тринадцать,
Но вот познать — избави Боже!
А ты почти не изменилась...
Все та же плавная походка!
Родив дочурку, не расплылась,
Как жирный блин, на сковородке.
Бывают в жизни совпаденья:
У нас совпали остановки,
Потом совпали направленья —
Мы в Детский Мир шли за обновкой.
Не посмотрев, прошла ты мимо.
И я казался безразличным.
И были мы совсем чужими
И незнакомыми сторицей!
Ну почему гораздо проще
Ввязаться в уличную драку,
Пойти митинговать на площадь,
Иль сотворить для "дяди ка-ку"!?
И это стало добрым тоном,
И мат уродует наречье,
И мы с тобой по всем канонам
Вели себя при этой встрече.
Но если нам в любви спасенье,
И Мир спасет Благая Сила,
Хочу, чтоб с этим откровеньем
У Мира больше шансов было!
А ты почти не изменилась.
С тем гордо-недоступным видом,
Которым ты меня пленила,
Когда тебя тогда увидел,
Теперь ты снова удалялась,
Оставив эту встречу в прошлом.
Мы снова навсегда расстались,
Я был взволнован, растревожен.
А я искал тебя повсюду
Тогда, но ты не появилась.
У арок входа института
Стоял я часто, словно призрак.
На этажах универмага
С полгода я в обед дежурил,
Но был иным судьбы подарок,
И Рок мне подарил другую.
Судьбу свою ругать не стану:
Неблагодарная задача!
Видать у нас такая карма
И все должно быть не иначе.
И счастье может стать несчастьем,
Приобретение — утратой,
Но лет тому назад тринадцать
Я думал несколько иначе.
О! Как рискую я, однако!
Вручая этот опус свой
Одной из выпускниц Филфака,
Бросаюсь в омут с головой?
Надеюсь, суд твой будет тайным
Как тайны эти письмена,
И вдруг увидевшись случайно,
Ты поприветствуешь меня.
Ну а возможно даже больше:
Мы станем семьями дружить,
На дни рожденья, просто в гости
Мы станем изредка ходить.
И за столом не будет мата,
Веселье будет без вина...
Глядишь — поженятся ребята
И станем мы с тобой родня!
Но коли, это не случится,
Благодарю тебя за то,
Что ты мне сбила жизни ритмы,
Я вновь стихи писать готов!
Прости за то, что я не рядом,
Что не твоей опорой стал!
(Будь ты моей супругой — вряд ли
Тебе я это начертал...)
Достиг ли я желанной цели,
Иль целясь в глаз, промазал в бровь
И золотое ожерелье
Чувств разменял на серебро?
Но мне и серебра не мало
Коль не в земле оно гниет.
Ведь "Что ты спрятал — то пропало,
А что ты отдал — то твое"!
Прошу тебя судить не строго
Стихо-твотения мои
И без присяжных, ради Бога:
Они есть тайна для двоих!
И хоть повесь меня на рее,
Пытаясь грамоте учить,
Но только ямба от хорея
Я не сумею отличить.
И не филолог, не философ,
И вовсе даже не поэт,
Пытаюсь я из слов неброских
Сплести поэзии букет.
И если я, увы, ошибки
В стихосложенье допустил,
Ты пожури меня не шибко
И если сможешь, то прости!
Ну вот! Я что-то расписался...
Строчит каракули рука
И рифмы лезут, словно каша
Из злополучного горшка.
Прощай! Прости за искушенье,
За то, что я тебя смутил.
Благодарю твое терпенье:
Молчать мне было свыше сил!
Когда старушкой дряхлой станешь
И вдруг, копаясь в сундуке,
Найдешь любовное посланье
На дне его. Сожмешь в руке
Листок... И вдруг, как говорится,
Слезинку выронишь над ним
И вспомнишь, что давно-давным
Была любима ты, Лариса!
Как обозвать мне эти вирши? —
Стихотворенье, иль памфлет?
Поэмы вроде бы не вышло
И на роман надежды нет.
По форме, вроде бы, — не ода,
А по строенью — не сонет...
Ну, что ж?! Я пользуюсь свободой
И назову его " — "ОНЕТ"!
Ноябрь 1993 г.