Прекрасный брадобрей с глазами херувима,
ты обращаешь звук в седые лопухи,
в мичуринский кунштюк, в тот сор неистребимый,
что был в начале слов, положенных в стихи.
Сигналишь небесам замысловатым жестом,
расстроив дружный хор, икаешь за столом,
не предпочтя жратве костёр священной жертвы...
Твоей простой дудой повержен Аполлон.
Ты, чувствуя порыв, скользишь по небосклону
на пятой точке вниз – с насиженных вершин...
Осилишь семь кругов на нижних стадионах,
покуда Будда спит, и падает кувшин.
Ты движешься вперёд, осеменяя взглядом
осенне пьяных мух – предтеча всех свобод –
прекрасный как Сократ, поднявший чашу с ядом,
как писающий на подсолнухи Рэмбо.