«Мой друг, писать давно к тебе собрался,
но случай свел с бумагой лишь вчера,
как видно был Юпитер в доме Марса,
выбраживал чего-то у сынка.
Но тон сменить пристало в монологе,
ведь то, о чем хочу тебе сказать,
стесняется как, стоя у порога,
смущенный голос пятится назад.
Сейчас пишу, а лето за стеною
ногами задними стрекочет мне
о времени, с отвисшею губою
недоуменно смотрящему вслед
бегущему как спринтер человеку,
ворвавшемуся в завтра уж сейчас,
спешащему на встречу имяреку,
поддавшемуся блеску модных страз.
Торопится проснуться ранним утром
и кофе растворимый размешать,
твердя под нос волнительную сутру:
«Пусть что угодно, лишь не опоздать!»
Потом машина личная иль место
в метро, по эскалаторам туда,
потом оттуда, чтобы наконец-то
дитя свое работа обрела.
Работа тоже спорится, а может
на шее грузом каменным лежать,
но, тем не менее, спеша прохожим,
расталкивает время. Обсуждать
подобные сентенции не к месту.
Мой друг, ты знаешь все прекрасно сам.
А что с искусством? Что там пишет пресса?
Стоит еще вечнозеленый храм?
По мне, так население молиться
в подобных храмах не устанет, нет,
ведь это в небо радужная птица
стремится как разбуженный сонет.
Вот я и к главному пришел, стараясь
по мелочам размена не держать:
поэзия, не автора стесняясь,
стесняется выглядывать, кричать.
Уклад со скоростью в двадцатом веке
повенчан был, мой друг, с тех пор прошло…
Да Бог с ним, дело только в человеке,
и слишком много мне не нужно слов.
Нет места чтению стихов, дружище.
Так что же пишешь? Для кого творишь?
(на губы лезет слово «пепелище»,
но тише, тише, всем не угодишь.)
Вот собственно и все, что мне хотелось
сказать.» Я вышел после на крыльцо
подставить каплям времени лицо.
На горизонте солнце загорелось.
Потом вернулся, сел за ручку взялся:
«P.S. Мой друг, ты не пиши ответ,
ты лучше поскорее возвращайся
к оставленным лугам. Москве привет.»
Август 2008