Я видел, как лошадь несётся по полю.
Красивы движенья её на просторе.
Летит, словно птица, поспорив с ветрами,
Восторг, восхищенье оставила с нами.
Вот скрылась вдали, и растаял, как снег
Её промелькнувший стремительный бег...
Наступает осень. В серых тучах небо.
А с тобой давно я, кажется уж, не был.
Только пьяный ветер рвёт на мне одежду,
Аскорбинкой тает скромная надежда.
Шелестенье листьев льет бальзам на душу
Если слушать ветер... если ветер слушать...
Наступивший февраль не принёс облегченья в любви.
Аскорбиновый голод таблетки заставил глотать.
Так весна привечает поэта водою в крови.
А на паpте осталась волос твоих аспидных пpядь.
Шаг - и кажется, падает мелкий и вечный песок...
Если б был на земле хоть один настоящий любви остpовок...
Искоркой иволга в ветках запуталась.
Резкостью света вспугнули её.
А вдалеке что-то дрогнуло - будто бы
Плотиком вдаль поплыло бытие...
О речной бог! ты один сквозь столетия
По ветру тайну живую пронёс!
О, подскажи, где сокрыты соцветия
Ветреной силы бледнеющих звезд!
А силой мысли не могут быть узнаны
Яркие таинства мёртвых богов?
Твёрдою поступью лето безумное
Едучи, жжёт по пути светлячков.
Бледной полоской заря зажигается.
Ясные звезды вдруг гаснут. Сейчас
Летнее солнце из мглы поднимается,
Южное утpо обpадует нас.
Быстpо роса на ветвях испаряется,
Лёгким барашком в лазури является.
Южной грозою в обеденный час.
Et si tu n`existais pas /пеpевод с фpанцузского/
Joe Dassin
Если б тебя не было со мной,
Скажи, зачем бы я существовал?
С надеждой, сожаленьем и тоской
Зачем я жизнь свою влачить бы стал?
Если б тебя не было со мной,
Я сумел бы выдумать любовь.
Как художник, что pисует свет дневной,
Я на тебя смотpел бы вновь и вновь.
Если б тебя не было со мной,
Кому бы я любовь свою отдал?
Случайным женщинам, чей сон ночной
Когда-нибудь вообще я охpанял?
Если б тебя не было со мной,
Я не был бы тепеpь, кем стал
Никто б не pазглядел во тьме ночной
Бpедущего с тоскою сpеди скал.
Если б тебя не было со мной,
Скажи, как я бы жил тогда?
Я смог мечтать наедине с луной,
Но то была б очеpедная еpунда...
Если б тебя не было со мной,
Я полагаю, я бы отыскал
Пpичину, чтобы пpосто быть с тобой,
И я б тебя создал,
Тебя бы целовал...
Если б тебя не было со мной,
Зачем бы я тогда существовал?
С надеждой, сожаленьем и тоской
Зачем я жизнь свою влачить бы стал?
Salut / перевод с французского /
Joe Dassin.
(посвящаю его тебе)
Салют, это снова я!
Салют, как твои дела?
Я очень долго был в пути,
Где светлых окон не найти,
Я вспоминал тебя.
Я сыт по горло сменой мест,
И не на шутку утомлён...
Я очень долго нёс свой крест,
И знал, что я в тебя влюблён...
Жил-был когда-то человек,
Которого ты знала век.
Раз он уехал далеко,
Но на чужбине нелегко,
И вот - вернулся он домой.
Салют, это снова я!
Салют, как твои дела?
Я очень долго был в пути,
Где светлых окон не найти
Я вспоминал тебя.
Ты знаешь, я уже не твой,
Я многое переиграл:
В тебе, во мне и в нас с тобой
Любви я видел идеал.
Ты можешь мне не говорить,
Что поклялась меня любить...
Ведь я - всего лишь образ, дух,
Лишь след от душ любивших двух!
Салют, это снова я!
Салют, как твои дела?
Я очень долго был в пути,
Но мне покой не обрести...
Я вспоминал тебя!
От вина и от возни
Голова - орган...
И сквозь чёрный-чёрный свет
Я танцую, пьян...
Ничего вокруг, только ветер свистит,
Только ветер свистит словно плачет навзрыд.
Я отыскал здесь тебя, крепко-крепко обнял,
Но это сон, что мне ветер нагнал
Я на другой стороне, и не надо здесь слов,
Но есть вокруг только свист, есть лишь призраки снов.
Я не знаю твою жизнь,
Но как ты нежна,
Ты не знаешь, что кружит
В этом танце нас...
И лишь ветер свистит, он-то знает про всё,
Он навеял нам сон, мы с тобою вдвоём...
Два-три взгляда, и смех, и объятий тепло,
Но это ветер, лишь ветер и всё...
И мы садимся с тобой, выпиваем вина,
И нету мыслей внутри, в голове тишина...
Лишь только ветер свистит, он-то знает про всё,
Он навевает нам сон, что мы снова вдвоём...
Два-три взгляда, и смех, и объятий тепло,
Но это ветер, лишь ветер и всё...
Если это не сон, то забавно, смешно,
Но это ветер, лишь ветер и всё...
Неоконченная пьеса для механического пианино.
(Joe Dassin)
А поезд метро растаял в ночи,
И чашечка тёплого кофе в постель.
И каждую ночь - один лишь мотив:
Механики нот красивая трель.
В каком-то кафе, том, что рядом с Ситэ,
Каждый вечер он играл.
Фокстроты и танго, отдав дань суете
Богатых сынков развлекал.
От Коль Порто и Гершвина
Болела голова,
Но он не роптал, уходил, доиграв.
А поезд метро растворился в ночи.
Три ноты, три слова пред тем, как уснуть.
И он сочинял иллюзию лишь,
Трам-там каждый день проходил он свой путь.
Он, полный надежд, засыпал на ходу,
И это других забавляло весьма.
Мечтал он: "Увидим, что будет, пойду
Может, это мой успех -
Ведь от порто и Гершвина
Свинцом голова
Налита не у всех".
Последний пассаж истаял в ночи...
И в баре метро он без сил уж сидит,
Вокруг - ни души, и никто не узнал
Трам-трам-что вообще он сегодня играл...
Дамоклов меч(перевод с латинского)
Когда-то царь жестокий был,
Боялся всех подряд:
Народ тирана не любил,
И потому он норовил
В еду царю подсыпать яд.
Однажды пел ему хвалу
Придворный юноша один;
Заметил царь, позвал к столу,
Заметил царь, позвал к столу,
По-царски угостил.
Спросил его жестокий царь:
"А ты хотел бы испытать,
Как правит миром государь,
И чем живет ваш государь?"
И юноша сказал: "О да!"
Тиpан тотчас созвал всех слуг,
Велел по-цаpски ложе стлать.
На стол явились яства вдpуг,
На стол явились яства вдpуг,-
Какая благодать!
Но цаpь-тиpан жестокий был,
И в потолок вбить кpюк велел.
А юноша уже забыл,
А юноша пpо все забыл
Забыл - и вскоре разомлел.
Тогда велел тиран слуге
На волоске повесить меч
Над головой на потолке,
Над головой на потолке -
Сверкающий, как сотни свеч.
Взмолился юноша тотчас:
"Я понял жpебий твой!
Ну отпусти меня сейчас,
Ну сжалься надо мной сейчас
И убеpи пpибоp златой!
Я понял - над тобой всегда,
Свеpкая, твой теppоp висит!
Не буду больше никогда,
Не буду больше никогда
Такую жизнь хвалить!"
посвящается Наташе
Насквозь пpонизан лучами солнца,
Весенний день возвещает, что
Что скоpо лето костpом взовьется
Над дымкой леса и над пpудом.
Зеленый лес заселяют птицы
Из только каpте известных стpан.
Весна изо всех щелей стpуится,
Как будто кpовь из pаскpытых pан.
Как будто сок из беpезы, будто
Песнь соловья из сонма ветвей...
Но почему-то в такую минуту
На свете жить тебе становится тpудней.
И словно пуля жалит мысль шальная:
Что если умеpеть, не умиpая?
А за окном пpоходит чеpеда
Тоскливых дней, и pадует лишь зелень,
Что отpажает зеpкало пpуда,
Лесной зелёно-мшистый мpачный теpем.
А небо словно пеpевеpнутая чаша
Тепла, сапфиpовой голубизны...
И где-то ветеp шелестит: "Наташа..."
И снятся малахитовые сны...
И нет конца тем снам, и нет начала,
И стpочки вьются в голове, как мотыльки
В столбе тепла над солнечным костpом...
И будто жизнь уже нас pазлучала,
Мы словно pукава одной pеки:
Pасходимся, чтоб встpетиться потом.
Твой день pожденья - pазгаp весны
Твой день pожденья - сладкие сны
Твой день pожденья - масса подpуг
Твой день pожденья - вьются вокpуг
Твой день pожденья - ветки берёз
Твой день pожденья - тpудный вопpос
Твой день pожденья - надо pешить
Твой день pожденья - что подаpить?
Твой день pожденья - сотни доpог
Твой день pожденья - мнимых тpевог
Твой день pожденья - не избежать
Твой день pожденья - снится опять
Твой день pожденья - помнить весь год
Твой день pожденья - столько забот
А может не стоит пpо всё вспоминать:
О наших с тобой бесконечных беседах,
О том, что ты мне лишь решила сказать
О всех твоих давних невзгодах и бедах?
А день стоит жаркий назло пустоте,
Что в сердце твоём поселилась недавно.
В пруду пляшут рыбки в зелёной воде,
И кроны деревьев шумят... Как же славно!
И как же тебе не с руки уходить
Домой в этот час, когда на Патриарших
Так тихо, и мирно, и хочется пить
Глотками из полной спокойствия чаши!
Жара не спадает, уже шесть часов,
И солнце ушло за гряду облаков..
Шёпот ветра в ветвях предвещает грозу.
Она будет за год, вероятно, впервые.
Спровоцирует гром дождевую слезу,
И молнии стрелы сверкнут голубые,
И радуга встанет над спящим прудом,
И струи дождя поразят его гладь,
И гром разразится - сперва молотком,
Потом и кувалдой по крышам стучать
Будет. Впервые вдохнёшь ты озон,
Вспомнишь прогулки по лунной реке,
Взглянешь на руку, увидишь в ней зонт -
Гром задрожит и уснёт вдалеке.
Будешь до позднего часа гулять,
Разреженный воздух спокойно вдыхать.
Есть реки на Земле и есть холмы.
Есть горы, где снег чистый, как слеза.
И где узреть присутствие зимы
Гораздо проще, чем взглянуть тебе в глаза...
Всё это я люблю, но я бы всё отдал
За тень улыбки на твоём лице,
За голос твой, что раньше я не знал,
За этот тон, за детский твой фальцет,
За сказку глаз, что снятся мне всю ночь...
За тот рецепт, что может мне помочь...
Как альпинист, влезаю я туда,
Откуда не спущусь уж никогда.
И уповаю, ты храни мой акростих.
Погас мой свет, и звёздный ветер стих...
Умирающий ангел упадёт на закате.
На паденье его все сбегутся смотреть.
И ломающий руки на жёсткой кровати
Обречённый больной избежит свою смерть.
Лёжа там в полубреде, он привстанет на локоть,
Чуя, что избавленье от муки близко.
Стёкла лопнут беззвучно, и навязчивый шёпот,
Затихая, исчезнет далеко-далеко...
И больной, исцелившись, никогда не узнает,
Кто его от могилы неминуемой спас...
Удивятся врачи, скажут: "Шут его знает,
Как он вылечил сердце сам себе и без нас..."
И мне кажется, было уж это: и ставень
Одураченный визг тишиною ночной...
Это ты был, наверно, поверженный ангел,
Это я был, конечно, безнадёжный больной!
Двое.
Ты войдёшь ко мне в комнату в капельно-мокром плаще,
Скажешь: "Там идёт дождь"; я безмолвно кивну;
Станет очень темно; ты прошепчешь: "Уже
По стене потекло, и меня уже клонит ко сну."
Про себя усмехнусь, укажу я тебе на кровать.
Ты шепнёшь мне: "А ты ?"; я вздохну и скажу : "На полу.
Будет лучше, поверь, всё равно мне сегодня не спать..."
Повернусь и уйду в непроглядную мокрую мглу.
Ты подумаешь: "Вот, наконец-то одна".
Но и ты, ни минуты и ты не заснёшь!
За окном полыхнёт ветром вспугнутая пелена...
Не пугайся, ведь это снаружи лишь дождь...только дождь...
* * *
Ждать твоего звонка весь день.
Лежать всю ночь, глаз не сомкнув.
А рано утром быть как тень,
Как будто тень к тебе прильнув.
Быть может, скажет мне мой сон,
За что я так в тебя влюблён?
Любовный бред, горячка? Нет-
Доносится из сна ответ.
Ответа нет, и всё равно
Вся жизнь как в сумрачном кино:
Открыть окно - ворвётся дождь.
Я знаю: ты меня не ждёшь.
Осенний цикл.
* * *
Осенний цикл...Крикливая цикада,
Часов неспящих утомлённый ход.
Простёрлась в комнате души моей прохлада,
Затылком чувствую подушки мягкий лёд.
Всего лишь август, а дожди уж зарядили.
Почти что целый день они идут.
Обильно землю августовскую смочили,
И листья, что вот-вот желтеть начнут.
И, глядя в замирающую слякоть,
Внезапно я раскрыл твою тетрадь:
Да, правильно, "достать чернил и плакать"...
Ах, август: в три ручья рыдать...
Златая осень гоняет листья
По переулкам, по тротуарам,
По площадям и большим базарам...
И ничего не должно смениться,
И ничему не дано меняться,
Плыть перед нами, менять свой облик...
Кружится осень в чудесном танце,
И как на грех запотели стёкла...
Златая осень...листок кленовый
Плавно мелькнул в городском круженьи...
Кружится небо, и вот уж новый
Лист повторяет его движенья...
На чуть блестящем от струй асфальте,
По лужам, вдруг набирая скорость,
Листок кленовый кружится в вальсе...
Печально смотрит старинный город...
Он тоже знает о чём-то важном,
Он знает больше, что все мы смертны,
Что всем трусливым и всем отважным
Из этой жизни дорога в Вечность...
Златая осень роняет листья
По тротуарам и переулкам
Крупица смерти в частице жизни
Заключена, и большим прогулкам
Не суждено уж осуществиться,
И ничего не должно случиться,
И ничему не дано случаться,
Осень кружится в волшебном танце...
Юшину
Минуют не года, пройдут столетья -
И ничего не поменяется, мой друг,
И из листвы осенней многоцветья
Цвет рыжий не исчезнет вдруг.
И если угнетает обстановка -
Привыкни к ней, её уж не сменить.
В неверном лунном свете остановка
Событий века обрывает нить.
И не возникнут новые селения и станы,
А если и появятся - без нас...
И дрогнет мир, таинственный и странный,
Показывая север как компас...
Морозец в октябре...Опавшая листва...
В груди легли и спят ненужные слова...
Ты спросишь у меня: " Ты сильно тосковал ? "
Скажу, что я всегда надеялся и ждал,
Что без тебя не жил, и что болела грудь,
Что так тебя любил, что ночью я заснуть
Не мог: вставал, писал, ложился, вновь вставал,
И пыль воспоминаний из сердца выбивал...
Что я на прежний лад настроиться не смог...
Слова, слова...вода...октябрьский снежок...
А за окном творительный падеж
Танцует чардаш с павшею листвой.
Берёзы белые в одежде цвета беж
Прелестно смотрятся в контрасте с серой мглой.
И паутинкой сна подёрнут лес цветной,
Природа замерла, и тоненьким ледком
Покрытый старый пруд уж будто неживой...
И тихо ветерок вздыхает за окном...
Впечатление от картины К. Малевича
"Чёрный квадрат."
В том парке, где листья
Шуршат чешуёю
Всегда тишина.
И вечерней порою
Забредши туда,
Я без цели слоняюсь,
И, полный сомнений,
Туда удаляюсь,
Где время на шее
Повисло удавкой...
И сумрачно всё...
Ветер, лёжа под лавкой,
Нарочно шуршит
В Междустрочьи листвою,
Квадрат твой присыпав
Её желтизною.
Последние дни поры золотой.
И тысячи солнц в стоцветной листве,
Которая шепчет: " Хочу быть с тобой,
Где день упоён в воздушной канве,
Где время стирает остатки тоски,
Где строчки мои кому-то близки,
Где врач лучший в мире - простая любовь -
Гоняет по жилам горячую кровь..."
Скажу раз в десятый, что ты мне нужна,
Что я вспоминаю тебя каждый миг,
Где клёнов горящие полутона
Бросают на землю мерцающий блик.
Туман клубами одел всю землю,
И лист последний висит на клёне...
В душе туманом накрылось белым
То, что когда-то взошло зелёным...
В душе туманом накрыло сказки -
Те, что читал сам себе под вечер.
Зелёной вдруг не хватило краски -
Остался серым последний вечер.
И крик прощанья последней птицы
Тоскливым эхом исчез в тумане...
А может, это мне просто снится ?
Проснусь - и ветер найду в кармане...
Туман клубами одел всю землю,
И лист последний висит на клёне...
Я звукам смерти природной внемлю,
Осенней смерти - самовлюблённой...
А там - молчанье стального ветра,
Прозрачной дымки в древесных ветках...
Октябрь-призрак в наряде ретро
Спешит домой как прохожий редкий...
Осень в Ростокино.
Осень в Ростокино. Падают листья.
Осень в Ростокино в зиму стремится.
Осень в Ростокино в спину стреляет,
Странные чувства во мне пробуждает.
Кажется, только вчера было двадцать...
Цельсию можно попробовать верить...
Народ стал теплее уже одеваться,
Приоткрываются тяжкие двери
В Вечность: в октябрь холодный и мокрый,
В старую веру, что всё будет лучше...
Осень в Ростокино...грязные стёкла
Мою отражают усталую душу...
Осень в Ростокино...падают листья...
Осень в Ростокино в зиму стремится...
Осень в Ростокино в спину стреляет,
Странные чувства внутри пробуждает.
Тоскливый сонет.
Разбрасывая листья по земле,
Всплывает осень лёгким поплавком.
Нарыв тоски раскрывшись заболел,
Размоченный октябрьским дождём.
Тоска моя ! Я вновь тебя ищу
Среди листвы редеющей узора.
И осени сполна я заплачу -
Лишь только ночь свои опустит шторы.
На большее мне хватит слёз едва -
Скорее израсходую слова,
Что на душе лежат тяжёлой ношей...
И будет вторить мне за призрачным стеклом
Октябрь нескончаемым дождём,
Пролившимся бессонной серой ночью...
Остановись, холодный август ! выхожу
Я из потока дня в сырую ночь.
Я на тебя, наверно, не держу
Ни злых упрёков, ни сомнений. Прочь
Бреду я по брильянтовой дороге.
Не видно впереди ни огонька.
Я наблюдаю, как ложатся мне под ноги
Сырые грозовые облака.
Осень на Патриарших.
Вот снова осень будто старое вино
В мехи души моей вливает вдохновенье.
Сижу на Патриарших, и давно
Как будто изменилось настроенье.
Их город обступил со всех сторон.
Летят сухие листья; волны на воде...
Звенит в ушах. Должно быть, этот звон
Хрустальной осени сопутствует везде.
* * *
Про золотую осень нельзя говорить: в разгаре...
Листья закружит ветер, и нас с тобой
Не увидать уж в октябрьском златом пожаре,
Еле заметным вихрем пронёсшемся над Москвой...
Про золотую осень не скажет поэт: так было...
Это пространство эхом всегда у меня внутри...
Пусть очень скоро по-зимнему будет уныло -
В памяти будут гореть всю зиму октябрьские фонари...
* * *
Листья льются прозрачным оловом
Мысли грустные лезут в голову
Ты не будешь моей никогда уже
Листья падают из папье-маше
И не жаль мне себя вот ни на волос
Не сердись, ты прости, так уж повелось:
Я расстался со всеми, кого любил
Многих вычеркнул я и давно забыл
Я себя не найду в битых зеркалах
В отраженьях осени пожелтевший страх
Но однажды проснусь я и выйду в путь
Сквозь оранжевых листьев живую ртуть
И тогда очень скоро приду туда
Где мне будет светить лишь одна звезда
Чеботарёву К. А.
Ты знаешь, где растут туманы?
В застывших душах наших коренясь,
Они выходят ночью на дороги
На полчаса, а может быть, на час...
Тогда не видно ничего на расстояньи
Протянутой в безвременье руки,
И остаются в человеческом сознаньи
Белёсые глубокие следы...
Августа тёплые вздохи в небесном заоблачном ритме.
Листья не знают, что им предстоит опадать.
Но уже пёстрая мокрая осень походкою лисьей
Входит в аллеи, не позволяя себя долго ждать.
Прямо над домом в окно улыбается солнце,
Так, будто кто-то об этом его попросил,
Так, словно кто распахнул в мир, по осени рыжий, оконце
Той безвинной души, для которой дождь слёзы пролил.
Осень медленно сменяется зимой,
А тоска приходит мгле на смену.
Где опять ты? Где - твоё тепло?
Где твои большие перемены?
Ты мне обещала. Летом. Что
Мне забыть поможешь Королеву...
Я тебя не помню уж...За что
Ты меня лишаешь обогрева?
Я не в силах упрекать тебя.
У тебя самой должна быть совесть...
Почему вот я, тебя любя,
С тобой вижусь раз в полгода? Помнишь
То предупрежденье, что тебе
Посылал в письме ещё тогда я?
Что любовь - не прыщик на губе?
Ты отвергла, почему - не знаю...
Как-то странно ты себя ведёшь:
Ты прощаешься воздушным поцелуем,
Зная, что однако не придёшь,
И моей уж никогда не будешь...
Библейский цикл.
* * *
Святой ветхозаветный предтеча Иоанн
Крестил народ однажды на речке Иордан.
Когда новокрещённых он всех благословлял,
К народу обращаясь, пророчески сказал:
"Вот погодите, люди, крещу я вас водой,
Но будет время оно, и к вам придёт другой.
Его лик будет светел, а помыслы чисты,
И будет обходиться он без святой воды.
Он будет силой духа превосходить меня,
И будет вас крестить он при помощи огня..."
И тут все обернулись: к ним шествовал Господь.
Ни слова не промолвив, вступил он в толщу вод.
И очень удивился креститель Иоанн:
"Тебе ль, о Боже правый, сей дар чудесный дан?"
Но сохранял молчанье предвечный Иисус.
Господь же молвил мудро: "Я у тебя крещусь.
И что с того? голубка мне села на чело.
Вот видишь, это воля всевышняя его."
Исполнил волю Бога Креститель Иоанн,
И окрестил Исуса он в речке Иордан.
Три отречения Петра.
Исус сказал им: "Подождите.
Один из вас предаст меня."
И молвил Пётр: "Святой Учитель !
Но кто из нас? Ужели я?"
"Не торопись, о верный Пётр !
Изменишь ты три раза мне.
Потом тоску ты не утопишь
И в самом горестном вине."
И не ответствовал апостол.
Когда пришла та ночь, он был
Три раза недругами спрошен:
Не он ли с Иисусом был?
Но все три раза отвернулся
От Иисуса ученик.
Пришла заря, и Пётр очнулся,
Услышав петушиный крик.
И видит Пётр: прав Учитель.
Не прокричал ещё петух...
И вышел вон, и слёзы лились,
И сник его смятенный дух...
А мне сегодня снилось это:
Сырая изморозь утра,
И три вопроса, три ответа,
Три отречения Петра...
Был месяц Нисан, или стало быть май.
Был по легиону приказ "отдыхай".
Но сам прокуратор похоже не спал,
А, стоя в тени, про себя размышлял.
Пред ним представал вчера юноша, что
Избавил его от болей в голове.
Чудесный сей врач исцелил бы его,
Но был неугоден, наверно, судьбе.
Велением рока он был осуждён,
За смерть его выступил Синедрион,
И толпы народа, что возле дворца,
Стояли и ждали, и ждали конца...
О знал ли тот юноша, ведал ли он,
Что Воля народа есть Высший закон?
Его не пугало, что он одинок...
О Господи, как разболелся висок!
О Боже, за что такой душный Нисан!
Зачем этот юноша был ему дан?!
Как будто потушен был солнечный свет,
Когда прокуратор сказал ему нет.
Два города грешных стояли на грешной земле,
Их жители прокляты были за то, что не верили в Бога.
Ты их не отыщешь; они в предрассветной золе -
Два города мрачных с названьем Содом и Гоморра.
Но был человек; жил он просто, мечтал всех спасти
От власти страстей и губительно-злого разврата...
Его звали Лот, он мечтал о священном пути,
Он чужд был веселья, и не поклонялся он злату.
И вот - повеление свыше - сгореть городам
В том пламени адском, какое не знает пощады...
А Лоту - собрать всю семью и покинуть бедлам,
Изгнаннику жить без надежды, любви и отрады.
Ох, тяжко бросать всё, к чему ты привык за всю жизнь,
Что некогда было родным, остаётся родное...
Жена Лота, дети и сам он со скарбом своим
Выходят из города по золотистой дороге.
У Лота в груди отбивает прощальный набат
По садику, где он когда-то выращивал сливу.
Жена его, дети на ослике смирно сидят,
Он сам управляет движеньем его. Так тоскливо!
Но вот что-то вспомнилось. Встал он. Супруга его
Тотчас же на землю с осла соскочила.
И лишь обернулась...но молния с неба была,
Которая тут же её, ослепив, поразила.
С тех пор на том месте фигура стоит, как скала -
Соляная, белая, людям она в назиданье:
Ведь Лота жена жизнь свою так легко отдала,
Ослушавшись Бога, нашла она лишь наказанье.
Звёздная история.
Причиной многих катаклизмов
Земных ты издревле была.
Ты отражалась пессимизмом
В земных делах, людских делах.
Из бездны звёзд ты может тем и
Прославилась средь всех других,
Что ты светила преступленьям...
И множились в лучах твоих
Кровосмесительные связи...
Сосед соседа убивал,
И на отчизну лезли врази,
И меч Возмездия сверкал...
По сатанинскому закону
Точил коварный нож злодей,
Чтоб утром новую препону
Соорудить смог Асмодей.
Когда ты над Землёй стояла,
Встречался с камнем серп жнеца...
Кругом разруха процветала,
И гладу не было конца...
Переполнялись все погосты
Телами доблестных людей...
А с высоты светили звёзды
Теплом сочувственных лучей.
Была средь них и та, другая,
Что грела Землю всех сильней.
Цветы Свободы расцветали
Под нежный свет её лучей.
И вскоре вдруг случилось чудо -
И просияли звёзды все...
На знойном юге, томном юге
Спаситель встал во всей красе.
Попрал он Смерть своей ногою.
Взглянули люди - нет тебя.
А у Христа над головою
Сияет тёплая звезда.
Случалось так - в теченьи рода
Людского есть тому пример.
И счастье целого народа
Зависело от звёздных сфер.
Странники
( посвящаю бывшей - к глубочайшему сожалению - моей любимой - всё ещё - Ирине Поповой, которую не забыл и забывать не собираюсь)
Они сверяют путь как правило по звёздам.
Им Южный Крест нужнее, чем другим.
И их примета - собранная взрослость -
Нелепой детскости немножечко сродни.
Их путешествия описаны в романах,
И с детства нам известен этот род.
О смелых и отважных капитанах
Во многих детских книгах речь идёт.
Ах, странники ! Серебряною цепью
Вы тянетесь неведомо куда !
Дороги ваши то бегут сухою степью,
То воздух под ногами, то вода.
Ваш глаз привык к рубиновым закатам,
А ухо - к звуку медленных колёс.
Вы, грезя, улетаете куда-то,
Скорей всего в те мириады звёзд.
И я когда-нибудь отправлюсь с вами в небо,
И буду звёзды не с Земли уже считать...
Я убеждён - кто странник в жизни не был,
Тому и в небеса не улетать.
Ах, странники ! Брильянтовою цепью
Вы тянетесь неведомо куда !
Дороги ваши то бегут сухою степью,
То звёзды под ногами, то вода !
Зимняя сказка
Неведомый художник разрисовал стекло.
Невидимой рукою трёхгранное стило
Водилось по поверхности - ожила вдруг трава,
Зашелестела странная, в агонии листва.
Перо Жар-птицы белое, клок шерсти всех цветов
Гербарий сумасшедшего биолога готов...
Луна лишь серебрит узор таинственным лучом,
И открывает сон ночной потерянным ключом.
In "Lingua"
Сквозь дым плывут здесь разные созданья.
И пепельница уж окурками полна.
За столиком уснуло мирозданье,
И ты в углу сидишь опять одна.
Проносятся страстей твоих минуты
В чаду от тонких дамских сигарет.
Ты дремлешь, вспоминая почему-то
Великолепный розовый букет.
Твои часы отсчитывают полдень.
Ты кофе пьёшь, ругая про себя
То этот день, что не спеша проходит,
То дым, что пеленой одел тебя
Уже не будет пылкого признанья,
Пусть муки прошлого твой не терзают дух.
Так вот что всё же значит расставанье -
Огонь в твоей груди давно потух.
Холодный сонет.
В холодном мире я нашёл себе приют...
Где солнечного света тщетно люди ждут...
Где нет Любви, и Веры тоже нет,
Где светит всем в ночи холодный тусклый свет...
Где Вечность Октября одета чёрной тканью,
Где блики от костра вбирают мирозданье,
Где утром фонари в туман не зажигают,
Где люди до зари обычно умирают...
Где хладное стекло покрыто пеленою
Несбывшихся надежд...где звёзды мрачным роем
Мерцают в темноте, где ты - увы - со мною
В холодной тишине засыпана землёю.
Где солнце, наконец, за столько долгих лет
Встаёт, и где с тобой встречаю я рассвет...
Лестница в небо.
Лестница в небо...великая лестница в небо.
В мире нет материала прочнее и легче стекла,
Из которого сделана лестница...мне бы
Моё чувство к тебе разрубить тем стеклом пополам.
Но, на зов откликаясь далёкий, иду по незримым ступеням,
С собой в Вечность нельзя и нательной рубашки забрать...
Но однако же, стоя пред Ним на коленях,
Не забыть бы тогда, не простить бы и всё рассказать.
Заносчивый сонет.
Я не умру, пожалуй, от последствий,
От наглости в момент избытка чувств,
И от тайком украденного девства
Одной из тех, кому в любви клянусь.
Я не умру от дерзкого цинизма,
От трусости, от подлости, от слов...
Зато вполне могу от пессимизма,
И от сорвавшихся в истошный крик стихов...
От сладкого ничтожного обмана,
От писанины с свечкою в ночи...
Моя судьба - не повод для романа,
Потеряны души моей ключи...
Ну и пускай - любить я не стараюсь,
Ведь умирать ещё не собираюсь.
Я не признаюсь самому себе,
Что проиграл в упорнейшей борьбе,
Что я, быть может, даже не играл,
А трудную судьбу себе избрал.
Я не признаюсь самому себе -
В бреду ли, иль когда мне тяжело -
Что я всего себя отдал тебе,
И что с тобой мне просто не везло.
Я не признаюсь, что тебя любил,
Хоть робок я всегда с тобою был...
Хотя внутри меня горел костёр,
Его залить не смел я до сих пор.
Я не отдам себе отчёта в том,
Что жертвою любви опять я пал,
Что как всегда, надеялся потом
Я погасить сердечный мой накал.
Живи спокойно, думай о другом,
Но не забудь, что я тебя любил,
Что этим жил и грезил я о том,
Что выразить я слов не находил.
Из Гёте.
Морское спокойствие.
(перевод с немецкого)
Тихи водные глубины.
Замерла морская гладь.
Капитаны-исполины
Не ушли в каюты спать.
Словно в мягкой пелерине
Тишина да гладь вокруг...
И в дали необозримой
Ни один не слышен звук...
Очередь за солнцем на холодном углу.
Кто из вас последний? Я пристраиваюсь в ряд.
Еле различаю, что на каменном полу
Траурные мысли, скрючившись, сидят.
Так сидим мы и дрожим, стуча зубами в тишине,
Одиноки и забыты, словно странники дорог,
Созерцаем череду бегущих мимо дней,
Что минули, как тот жёлтый одинокий огонёк.
Как Байрон, дум высоких полн,
Сидел я на краю Вселенной,
И слушал плеск бегущих волн,
И рассуждал о жизни бренной.
Был бесконечен древний мир,
А мой мирок был пуст и тесен...
И на вопрос мой: "Wer ist hier...?"
Волна ответила: "...gewesen".
Я любил твою душу, пока знал что ты есть
Одалиска, нимфетка, русалка.
Оказалось в итоге, что всё это лесть
И не более...ты - интриганка.
Я в руках у тебя превратился в ничто,
Обесценилась вся моя гордость...
Так прощай же...пусть память моя - решето,
Буду вечно я помнить твой голос.
Так прощая люби, и неважно кого,
Всё равно уже - я ль это буду...
Но прощая забудь...пусть пройдёт та любовь,
И приснится, подобная чуду.
Ах, почему мы вспоминаем зиму,
Когда на улице - плюс тридцать два,
Когда, жарою и безделием томимы,
Пытаемся мы приручить слова.
Но сквозь забор нам не увидеть завтра,
И прав был классик, что в ответе мы
За тех, чьи тени в очередь за нами
Построились рядами у стены.
Ах, почему...но это всё пустое,
Как тихий вздох средь неба, среди звёзд,
Где их лучей разбрасывают хвою
Ночные птицы из далёких гнёзд.
Письмо Эшли.
Вы в этот вечер были бесподобны.
Я долго с замиранием смотрел,
Как ветер Ваши волосы, как волны
Трепал и делал с ними что хотел.
Поправив платье, Вы прошлись по бальной зале,
Придумав второпях решительный ответ.
Как Вами восхищались все, когда Вы танцевали,
И как же Вас стеснял затянутый корсет!
Ах, Скарлетт! Я у Вас прошу прощенья,
И всё ещё пред Вами виноват...
Развейте же последние сомненья,
Танцуя так, как много лет назад!
Ах, Скарлетт! Северными длинными ночами
Я Ваше солнце над собою вспоминал!
Я, Эшли, перед Вашими очами
Как будто свечка, таял и сгорал!
Полковнику никто не пишет.
В окно холодный ветер дышит,
Дверь завалило снегом белым,
Метель метёт...такое дело -
Полковнику никто не пишет.
Полковник никому не нужен...
Он вспоминает, с кем он дружен,
И никого не может вспомнить,
Перебирая память снова...
Полковник никому не нужен.
Его давно никто не помнит.
Никто из нынешних и прошлых.
Его тревожат только тени,
И те - прошедших поколений...
Полковника никто не помнит.
Полковник ничего не знает -
Что мирный пакт их ожидает,
О том, что он один остался,
Что адъютант его скончался...
Полковник этого не знает...
И вот, перебирая карты
Боёв, противника штандарты
Он в небе видит, засыпая -
Ему приснится птичья стая,
Ему приснится птичья стая...
Полковнику никто не пишет...
In deinem Zimmer.
In deinem Zimmer - stelle ich mir vor,
Obwohl bei dir ich nie gewesen war,-
Da hдngen die Regalen an der Wand,
Und die Spielzeuge stehen stumm und starr.
In deinem Zimmer ruhig ist"s und kьhl...
Wohl ist das Fenster auf, mach es zu.
Und an dem Tisch, warscheinlich, steht dein Stuhl...
Sei nicht besorgt: ich schwinde morgen frьh
Doch bin ich hier, um dich zu schьtzen
Wortloser, trauriger Geist.
Erlaub" bitte mir noch einige Minuten,
Und einmal kьssen leist".
Adieu, mein liebes Kind! Die Liebe ist verbunden,
Verdammt verbunden mit dem Ruhestand.
Und was die anbetrifft, die ist im Herz verschwunden,
Verteufelt und verirrt im lebenslosen Strand...
Ich weiЯ es nicht woher, wo muЯ ich Kraft entnehmen,
Die Herzenskummer mir verschmerzen hilft...
Da gehe ich empor, du kannst nun nichts vornehmen...
Adieu, mein Kind, adieu, wir treffen uns bestimmt!
Прощай, дитя моё! Любовь для нас связалась,
По-странному связалась со смерти торжеством.
А что нам до неё? она уж исчерпалась,
В пустыне неживой засыпана песком.
И я не знаю где, откуда взять мне силы,
Что чувство мощное смогли бы одолеть...
Увы, несчастен я...от счастья до могилы
Один шажок всего...осталось дотерпеть...
Uns bleibt sehr Weniges zu schaffen:
Wir werden nie zusammenschlafen,
Nie werd" ich kьssen dein Gesicht...
Mein allerletzteres Gedicht
Wird aber dir gewidmet sein,
Denn jeder stirbt fьr sich allein...
Und was Zusдtzliches betrifft,-
Das auch seines Ende trifft...
Когда сквозь толпу я смотрел на тебя,
Лицо покраснело, я был как безумный.
Но ты улыбалась, платок теребя,
И всё растворялось в том шуме.
Мы были знакомы с тобою сто лет.
Но именно здесь через годы
Звучал твой любимый, мой первый сонет,
И всё проходило, как моды.
Я был как безумный, я бил и крушил,
И таяли жизни руины...
В раю и в аду - для себя так решил -
Любви предпосылки едины.
Любить, так уж вечно, а то не с руки
Её обманув, ты обманешь себя...
Меж тем уж минули, и уж далеки
Все грёзы былого, и вновь жизнь - борьба.
Незнакомке на том конце компьютерной линии связи
(тебе, моя Иришка.)
Сквозь синее марево я вызываю тебя.
Мой голос пройдёт через много забытых столетий,
Когда ещё не было нас...ни тебя, ни меня,
Компьютеров не было, дисков и не было сети.
Сквозь синее марево первого дня сентября
О, дай мне, мадонна, услышать твой ласковый голос !
И я обещаю, что я не покину тебя,
Будь линия тонкой, как твой отломившийся волос.
Ты тоже меня, незнакомка, сегодня зовёшь,
И тоже надеешься встретить меня ненароком
В компьютерных дебрях, но знаешь: всего не возьмёшь...
И ты отвернёшься, и связь разорвётся жестоко.
Отчего же, отчего же
Я на год тебя моложе?
Почему же, отчего же
Снова так волнуюсь я?
По моей холодной коже
Пробегает дрожь, и все же
Мы с тобою так похожи,
Что из нас с тобой друзья
Как из Солнца с полотенцем...
Ты смелее, я робею,
Будто все это у нас
В первый раз.
Ну, чего ж ты? Позвони мне.
Телефон я свой оставил,
Хоть и знаю: ты боишься
Разбудить во мне медведя.
Ну, не бойся! Хочешь, песню
Я спою на сон грядущий,
Чтобы легче стало сердцу,
Спать ложиться с колыбельной.
И вставать поутру рано,
Чтоб увидеть свет прощальный,
От режима терминала
На медвежьей BBS.
Ирине Алёшиной
в ответ на её стихи.
Я хотел бы стать раскладным зонтом,
Взяв который, ты под дождём идёшь.
Ощутить на себе тяжесть хладных струй,
Что стекают наземь к ногам твоим.
Я хотел бы пережить и понять,
Каково оно - быть у тебя в руке,
И какую тёплую благодать
После дождика небо сулит тебе.
После дождика - солнце и полный штиль
После дождика - капель живая ртуть
После дождика - взмах моих чёрных крыл -
Я тебя обсыплю дождём чуть-чуть.
Любимому городу посвящаю
Моя Москва! Тебе я посвящаю
Мой неумелый, вымученный стих.
Брожу ли вдоль бульваров золотых
От света солнца, что застыл на листьях
И, чуть подрагивая, дразнит тучу над
Деревьями, готовую пролиться,
Сердитую на крыш нестройный ряд,
Смотрю ли вдаль со стен Кремля седого,
Или с моста через Москву-реку,
Везде могу сказать я, право слово -
Столицу нашу я люблю и берегу!
Люблю Христа Спасителя я купол,
Люблю я Патриарших тихий сон,
Увидев фонарей неярких группу,
Внезапно я бываю ослеплён.
Пусть город мой живёт и процветает
Ещё лет девятьсот, как сон,
Пусть людям город в этот день подарит
Свет радости из столь родных окон.
Первое - тебе...
Бык Маллиган сказал, ему не до веселья,
Когда на улице столь жуткий колотун.
И что ирландское волшебное похмелье
Увы, не может отогнать тоскливых дум.
И я грущу, в сентябрьские призрачные думы
Упрятав ледяные рукава...
Мой друг бессильный, счётчик скудоумный,
Не греют твои сонные слова...
А ты опять считаешь, не собьёшься...
И в сердце вновь сплошная мерзлота.
То с линии внезапно ты сорвёшься,
То скорость вдруг окажется не та...