Среди воров, героев и королей
Есть привычка гулять и кутить в юбилей.
И любой из них любит слово "Налей",
Как последний заштатный сапожник.
Вот и наш коллектив НИИ "Обувьизнос",
Когда срок подошел, по червонцу на нос
Скинув, сняли на вечер кафе "Альбатрос",
И никто не приперся порожним.
Тамада был могуч,- он стоял, как скала,
Восклицательной точкой в вершине стола.
Лишь хлебало бокала, как жерло ствола,
У чела его хищно зияло.
Через шум в голове, сквозь туман и угар,
Он вел стол в сто стволов, словно викинг драккар,
Он брал тосты на абордаж, как корсар,
И упал с незакрытым забралом.
На банкете присутствовал также наш шеф.
Он был прав, он был граф и заслуженный лев.
Но сегодня и он соблазнился на блеф,-
Был бонтон и все пробовал вина.
Ну, а так как он был, все-таки, генерал,
То он всех перепил, всех перетанцевал,
И когда назревал уже полный провал,
Взял шинель и в метель сгинул.
Диск-жокей был угрюм и заметно насуплен,
Он любил рок-н-ролл, а просили попсу, блин.
И процесс этот тем еще был усугублен,
Что летел аппарат постоянно.
Он орал, как дебил, и ногой его бил,
Так что тот поломался и вновь затрубил.
Аппарат был хороший, но не любил
Диск-жокеев, побои и пьяных.
А доцент Левинзон, дока и скалолаз,
Как услышал музон, сразу кинулся в пляс,
Он был бабник, похабник, а также страст-
ный поклонник Бразилии знойной.
Лаборанты, доценты и бухгалтера
Тоже двинулись в круг, раз настала пора,
Затрусив хайерами и бюстгалтера-
ми вокруг потных физиономий.
У толчка кучковалась тройка парняг,
Они изготовляли коктейль "Четвертьяк":
Кока-кола, какао, самогон и коньяк
В него в равных пропорциях лились.
А в другом уголку жалась стайка девиц,
Прямо как на работе, только без спиц,
Пожирая мужчин бижутерией лиц,-
Тоже, можно сказать, веселились.
Ну, а та, что, быть может, всех лучше была,-
Так тонка и умна, так свежа и светла,
Что поэтов всех местных с ума посвела,
Та, что числилась трепетной ланью,
От веселья такого в запое зашлась,
Напилась-набралась-надралась-нажралась,
Нагрузилась, аж некуда, а после всласть
Изблевалась, давясь своей дрянью.
И ее увели, и закончился день,
А назавтра у всех приключилась мигрень:
У кого ныла печень, кому просто лень,-
Все валялись в кроватях, болея.
Так, в похмельных заботах промчалась суббота,
Воскресенья опять не настало чего-то,
И с восьми потянулась все та же работа,
Вплоть до следующего юбилея.