Если кто-нибудь еще наткнется на эту коллекцию...
Таким был сайт стихи.ру.
некоторых из представленных здесь авторов на сайте уже нет.в т.ч. и меня D.F / Н. Ч.
но рукописи не горят.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ШЕДЕВРЫ
_____________________________________________
ИСКУШЕНИЕ
pinkdeep
Я подстерег Его недалеко от Света.
Я много лет за Ним, как тень Его, ходил.
Я плавил воск и жир. Реторты и кюветы
мне были ближе тех, с кем я, по слухам, жил.
На улицах меня в лицо не узнавали.
Мой сын меня в метро спросил «который час?»
А та, с которой нас века назад венчали,
давно живет с другим. Уже в который раз.
Я до заката сплю. Я жру полынь и воду.
На пыльный мой сарай живые не глядят.
Довольно сил моих на жизнь и на свободу.
И даже небеса над нами не висят.
Так я настиг Его недалеко от Света.
В пяти шагах за Ним маячил Азраил.
На Нем застыли кровь и грязь со всей планеты.
Он был устал и слаб. И я Его схватил.
В тисках моей руки размяк телесный уголь,
И я швырнул Его на камень у ручья,
И я сказал Ему: «Ты загнан в мертвый угол.
Мне нужен договор. Пиши! Вот кровь моя».
Он губы облизнул. Раздвоенное жало
плеснуло языком подземного огня.
Но я не отошел. И Он сказал устало:
«Чего – чего – чего ты хочешь от меня?
Я стар. И я устал. Я ненавидим всеми.
Покоя нет в ночи и нет при свете дня.
Я больше не могу! Но злое ваше племя
все время что-то ждет и хочет от меня.
То денег, то врага, то славы, то карьеры...
Одни хотят любви. Другие смерть зовут.
Ни ненависть, ни страх у вас не знают меры.
Молитвы ваши злы и к Богу не идут.
Oставь меня, оставь! Или мой трон наследуй.
Но дням моим конца не будет никогда.
Твоих безмерных сил довольно для победы.
И лишь добра не хватит для моего труда.
Ведь без меня у вас не упадет и волос:
Он держит, я тяну. Пот не стереть с лица.
Я знаю: наверху мой не услышать голос.
Но смерти каждый день прошу я у Отца...»
Он замолчал. И гром над небом прокатился –
то Азраил вздохнул и землю покосил.
И снова в первый раз я Господу молился.
Я каялся в слезах. И за Него просил
________________________________________________
(off)spring
яшка каzанова
Это весна. Ртуть брызжет выше ноля.
В каждой прохожей мерещится Cаломея.
И черт подери, положено петь, но я
учусь и себя, и пространство молчанием мерить.
Это весна. Ты расстегнула пальто,
Шарф забываешь дома и бродишь по ветру сонно.
Ты знаешь про ветер, а ветер знает про то,
Kак правильно прятать шепот в живот таксофона.
Это весна. Бульвар в трещинах луж.
Снег - манкой, комкасто-серой. Глотай, не бойся!
И, черт подери, положено брать, но рук
Не хватит на всех: запутаюсь в пальцах, в кольцах.
Это весна. Осталось немного и
Все лопнет, прорвется, желание станет жженьем.
Оборкой по краю запомнившихся могил
Распустятся ландыши. Ландыши. Неужели?
________________________________________________
***
Драник
в крепдешиновой юбке в полуночных колготках
на границе фокстрота на грани любви
вы падете. ко мне. мягкой ласковой кроткой
вы падете. я верю это будете вы
это будете вы. дальше кончик печали
дальше дерзость касанья. а дальше ожог
и всплакнет левый ангел и звякнет ключами
двери что между нами запер ранее бог
________________________________________________
цитаты
Эд Не-Мишин
Максиму
и криком вкривь распоротые рты
и желтые цветы в стеклянной шее
и искушенье пить до тошноты
до выяснений личных отношений -
все это словно сбито из цитат
а мне бы жизни - прочной и весомой!
но в полночь хлопнет дверь -
и циферблат
рассыплет римских чисел хромосомы...
________________________________________________
Симпосион
Lee
Как станет Кинфия кратеры наполнять
Фалернским пурпуром из амфоры узорной,
Друзья мои, не будем призывать
Ни греческих богов, ни римских круг повторный.
Нам слово новое дарует новый бог,
Нам поторять его с восторгом вдохновенья
До, завтра, может быть, а там, в чредах эпох
Другому захотят молиться поколенья.
И мы помолимся, не попусту же пить;
Как показал давно неисчислимый опыт,
Мы все равно не сможем различить
Чуть слышный зов добра и зла коварный шепот
И в книгу бытия не впишем новых строк:
С со скукою следя за нерешимым спором,
Еще все тешатся премудрым разговором,
Уже в цекубский хмель цикуты каплет сок.
________________________________________________
Теперь уже зима не кончится...
Андроник Назаретян
Теперь уже зима не кончится, и прежде,
Чем испугаюсь сна, метели и теней.
Покажется - кружа в печали неизбежной,
Мы падаем на снег хрустящих простыней.
И нет спасенья тем - из вереска и ситца -
Влюбленным мотылькам, придуманным тобой.
И ночь уже уснет, умрет, устанет сниться,
Останется судьбой.
Ни лета, ни лица, ни голоса не вспомнишь -
Любимая, метель летит, касаясь век...
Как холодно! Коснись ладони и - замерзнешь,
И - снег.
________________________________________________
Меня терзает ностальгия...
pinkdeep
Меня терзает ностальгия
по мертвым улицам Москвы,
по черной зелени травы,
по привокзальной литургии.
Там разноцветные менты
и орнитозные голубки,
там дама в котиковой шубке
льняные нюхает цветы,
смешно мотают головами
троллейбусы на костылях
и Брежнев в желтых орденах
парит, как облако, над нами.
А мы идем и материм
ЦК, эпоху, несвободу,
и душный воздух перехода,
и небо душное над ним.
Мы грезим волей европейской,
Парижем, книгами, вином...
шуршит во дворике кривом
печальный выговор еврейский.
Ко мне заходит бедный друг
с печальною улыбкой детской,
зажат в ладонях влажных рук
билет со штемпелем до Бреста.
И я смотрю, как плачет он,
покуда ничего не зная...
В лицо мне хлещет, обжигая,
холодный ветер похорон.
________________________________________________
Без оправданий
Петкутин
........................... и дети
лишь оправданье нашей наготе.
/Иосиф Бродский/
Я разом вырос в тот бездарный год,
когда сказал, что мне не надо рая,
когда судьбой, как девочкой играя,
я вдруг узнал, что совесть не пройдет,
не отболит одним большим грехом,
не сжалится и горло не отпустит,
когда дитя в мороженной капусте
проклюнулось. Когда я женихом
скакал и улыбался сам себе,
своей звезде глазастой - идиоты,
мы не нашли тогда иной работы,
как исполнять дуэтом на трубе
банальнейшее соло для двоих,
а впрочем, это лирика. По части
всего, что народилось плодом страсти,
найдутся судьи лучше нас самих.
15 апреля 2000 г.
_______________________________________________
аз есмь!
Эд Не-Мишин
и свечка топясь и теплея
сухим язычком залижет
зарю моего непродленья.
я смертен. я скоропостижен.
но пульсом набухшие пальцы
касаются кожи предметов.
я есть. я еще не распался
на сумму простых элементов!
_________________________________________________
В забегаловке у шоссе
Дмитрий Л.
В небольшой забегаловке у шоссе
Были я и любовь. Но любовь – мертва.
И бутылка вина. И еще Дассен
Нам тихонечко пел: “J’ai pensé à toi”*
В небольшой забегаловке мы одни.
Скоро полночь, бутылка почти пуста.
Я подвинул стакан. – Эй, любовь, глотни.
- Ты забыл, я мертва – отвечала та.
Три бумажных цветка на столе у нас.
Я себе взял цветок, чтоб осталось два.
Больше нет любви. Больше нет вина.
Лишь звучит в ночи: “J’ai pensé à toi”.
* - “J’ai pensé à toi” [Жэ пансе а туа] (фр.) – «Я думал о тебе».
________________________________________________
поэзия сотворения
Дмитрий Макаров
Я пишу, потому что нет сил не писать,
И каюсь. Каюсь до крови на трещинах лба
Об асфальт, о стены Ваших несогласий
О тесные стенки жёлтого гроба,
В котором лежит наша поэзия.
Почему же пишу? Да любовь замучила.
Вымучила меня. А я тыкаюсь лицом тонким
В чьи-то плечи, в чьи-то губы красивые,
В чьи-то... Ах! Всё пускаюсь в гонки
За свеженьким, ненаписанным.
Ищу, рыскаю, выражаюсь рифмами
и листовками, и сонетами,
зарифмованными, как надгробия,
комическими куплетами.
И всё люблю и жёстким сексом
Утверждаю любовь к неизведанному.
Ах, как пусто всё! Как заполненно.
Да не тем. И попусту.
_________________________________________________
яшка каzанова
plug
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
А.Т.
--------------------------
я ловлю под одеждой
два крыла
опьяняюще-нежных.
ты была
ближе собственной тени
и тесней
пуповины. на теле,
на тесьме
рук, натянутой ловко
по плечам -
вороная головка.
горяча.
губы спутаны, смяты
властным ртом.
из обрывка письма - ты:
наготой
нерождённой. весенней
западнёй...
будь настойчивей с нею,
за неё
пей. бокалы в помаде,
вен пожар.
мы расстанемся в марте.
скоро. жаль?
но. ночами терзая
дрёму-блажь
я отчётливо знаю:
ты была.
________________________________________________
Прости меня. Я этой ночью сгинул...
Драник
Прости меня. Я этой ночью сгинул.
Сомкнул глаза. Вонзил в ребро кинжал.
Я сдвинул эту Землю. Просто сдвинул...
И, как шпана, подальше убежал.
Как никогда. И тут же в щели неба
завыл сквозняк, тоскливый и живой.
Я пил вино. Я пил вино без хлеба.
И помянул. Да, да, тебя со мной.
И что потом? Большой, железной ложкой
меня отпаивал бескрылый херувим.
Прости меня. Он был тобой, немножко
(ты, как всегда, мне чудилась за ним).
И вот теперь - законы мирозданья -
логичный ход исчезнувших вещей.
Я сдвинул Землю... две пригоршни... к зданью
моей печали. И тоски. Моей.
________________________________________________
СЕРГЕЮ
Эд Не-Мишин
от скудности от бесславия
от яростных ласк рабынь
я стал твоим братом - Авелем
ты помнишь как дальше быть?
а те кто глазами и бедрами
меня ненароком разят
не судят какой за обертками
несу несусветный изъян
который однажды во внешности
пробьет неприличную брешь
и хлынет неслыханной нежностью
и вот тогда уж - режь
________________________________________________
ностальгия
яшка каzанова
сугробы не одна весна
съест белозубым ясным мартом.
оставьте девочке Монмартр,
пускай побегает одна.
увидит парижанок. жар
в висках почувствует некстати.
закашляется, как астматик,
от изобилья Ив Роша.
латинский обойдет квартал,
листая томик Хемингуэя.
её безумье подогреет
покойницкая суета
на Пер-Лашез. и пьяный Джим,
откупорив бутылку джина,
хихикнет нагловато-лживо
и ей протянет: на держи!
одним глотком, как скромный сидр... -
все выше, по кислотной сини,
чтоб фигу показать России,
впиваясь ртом в глаза Люси.
а утром, проболев едва.
она найдёт в ладошке мантры.
оставьте девочке Монмартр
и соли. для интимных ванн.
________________________________________________
***
О. Жмотюк
Когда б стояла пред собой, как ты
Стоишь безмолвной тенью предо мною,
Простила б блеск гранитной чистоты
И чувство порожденное мечтою.
И может красота моя - укор,
Награда за бесстрастное уменье,
За плавность линий, что любил твои взор,
За жесткое скупое вдохновенье,
Любимый мой, нельзя предугадать
Переплетенье паутин гранита,
Нельзя у камня сердце отобрать,
Нельзя забыть то, что уже забыто.
Ты помни обо мне и думай так,
Что, холод сердца - страсть живого камня,
Что лёд прикосновенья это знак
Моей любви. Любимый мой, когда мне
Придет момент увидеть твой уход,
Знай: безответность - опыт сочиненный,
Что в жизни все совсем наоборот,
И что всегда, всегда любим влюбленный.
Любимый мой, мы просто две мечты,
Что случаем одной искрой задело,
И в камень облачилась я, а ты
Оделся в человеческое тело.
________________________________________________
Сонет соития
Lee
Прикосновенье. Зазвенела
Под сердцем сладкая струна.
Пьем безотрывно и до дна
До края полный кубок тела.
Сознанье гаснет. Отлетело.
Забылись даже имена.
Меж нами - огнь и тишина.
Мы у блаженного предела...
Кругом разлит нездешний свет.
Паденья не было. И нет
Смятенья на челе.
Но через миг восторг далёк,
И снова каждый одинок
На выжженной земле.
________________________________________________
яшка каzанова
Кольцевая
поешь, умойся, стань другой,
заласканной оберткой панциря...
животный воровской огонь
в нее моими рвется пальцами,
стараясь (достонав до дна)
обыденное кровью выпачкать:
подземный переход, а на
поверхности торгуют выпечкой.
и запах всех ванильных сдоб
с ее, пьянящим и пугающим,
мешается. ломает вздох,
калечит шестеренки-гаечки
в моем отлаженном бреду,
в спокойствии семейной пристани.
еще немного. я приду.
я буду жадной и неистовой.
и нежной, пропуская тромб,
любви в твоих ладошек жжение.
обноски старого метро.
совокупления с отражением.
________________________________________________
Оттепель
Lord Woodstock
Оттепель.
Там где проходят трубы -
трава
А теперь о тебе
Я груб
Ты права
А время придет
И наши красивые трупы
Превратятся в дрова
Или наоборот
Кто разберет
Где кончились губы
И начались слова?
Палевой плесенью
Проступает
Память осенняя
Папа, не надо
Мне обещать воскресения
Сменилась пора
Только внутри
- по прежнему
Лучше соври,
лучше игра
Коли нет нежности
Снова болит
Там, до надкостницы
Слезы мои
Ветром уносятся
Маленький, жалкий
взрослый плачет - стыдно!
прости,
но...
Алко-
голь
тогда сладкий
имеет вкус
Какой гадкий
Этот глагол
To lose
________________________________________________
Я - сборник провалов в памяти
maxxx
Я - сборник провалов в памяти
мне даже не вспомнить имени
мы с вами встречались? С вами ли?
Встречались... И с вами именно?
Легко сомневаться искренне -
всё дело в непрочной памяти
откуда чумными крысами
сбежали воспоминания.
На ощупь ищу тропиночку
беседы, пытаясь светскостью
загладить незнанье имени
и скрыть недостаток честности.
Измученная одиночеством,
бездушной тоской безглазою
ты хочешь - а мне не хочется.
Мы разные, детка, разные.
Я - сборник провалов в памяти,
ты - сборник потерь и горестей.
Мы оба, конечно, падаем,
но падаем с разной скоростью.
И жизнь завершим по-разному:
ты в прошлом, а я в беспамятстве.
Я - в будущем, ты - в безрадостной
изглоданной болью памяти.
________________________________________________
Хлеб
Петкутин
"На подушке лежала ... черноволосая девушка,
почти ребенок, с обнаженной грудью,
которая дышала во сне,
словно теплый хлеб"
/Милорад Павич/
Ты дышишь рядом словно теплый хлеб
на влажной и потрепанной подушке.
Я ждал тебя как ждал страдалец Глеб
своих убийц. И в розовой краюшке
надломленной, в кровинках-бугорках
и хрупкой словно детские игрушки
я замешал на семени дрожжах
свою печаль. Тебя заправил в сон
чтоб ты взошла и твой дурящий запах
понесся хлебным духом из окон.
Мой чугунок на неуклюжих лапах
тебе не мал. Я больше чем бадья
для всей закваски мира. Засыпая,
я обниму тебя, моя родная.
Я снова здесь – в объятьях бытия.
24 марта 2000 г.
_______________________________________________
женщине с видом на Spritzer
яшка каzанова
болен каждый, кто прикоснется
к Вашей руке губами.
медленно, как от бессонницы,
мучительно погибаю
натюрмортик музейно-редок
и для Вас, меня не любившей:
на сливочном блюде с креветками
пенсне, забытое бывшей
ах, чулок с ползущей резинкой
так кокетлив. весело-гадко.
замолчите о минизингерах
и послушайте о вагантах,
покусайте на пальце жилку
закажите вина. и мяса
непрожаренного, но жирного:
я Вам буду читать Гюйсманса,
жарко сглатывать окончанья,
чтоб свело вожделеньем скулы
но, очнусь. замечу нечаянно,
что секьюрити спит на стуле.
вечер тягостен и обманчив,
переулки греются регги...
сладко губы глинтвейном смачивать
в буфетике галерейном,
а на входе, раскланявшись с Диксом,
завернуться в пальто поглубже.
в этом сумраке чтят традиции.
и никто никому не нужен.
________________________________________________
Мы, кажется, кричали друг на друга...
pinkdeep
Мы, кажется, кричали друг на друга.
До паузы длиною в десять лет.
Над головой бушует Кали-Юга –
ни почты нет, ни телефонов нет.
Ночные монологи, как скандалы…
Остыл в стакане сладкий кипяток.
Ребенок спит, откинув одеяло,
и распухает медленно восток.
А жизнь тончает быстро на рассвете, –
быстрей, чем согревается кровать.
Мы любим наизнос. И мы, как дети,
По многу раз умеем умирать.
________________________________________________
Золотая листва густо падала
К.Шаповалов
Золотая листва густо падала -
так земля ее властно звала,
что деревья казались лампадами,
выгорающими до ствола,
а когда лист последний от тополя
оторвался как вызревший плод,
старый парк стал похож на потопленный,
фантастический парусный флот...
Битва кончена… дух поражения -
запах прели и горек и благ,
но кто выиграл это сражение,
кто поднял черный с золотом флаг?
________________________________________________
яшка каzанова
женское имя
(M.S. без разрешения.)
мы уедем за море, за море:
шхуна небо вспорола мачтами.
одержимо-нежны глаза мои
и обманчивы.
ты раздета во что-то пёстрое.
ты бледна после зимних сумерек.
я глотаю тебя напёрстками,
как безумная.
и хмелею от смеха, запаха,
от браслетика бирюзового.
мы уедем за море, за море -
робинзонами.
остров слишком необитаемый,
чтобы мучить его объятьями.
напоследок делимся тайнами,
как приятели.
мы расстанемся: ты - на запад, я -
флиртовать с ветерками летними.
*********************************
мы уедем. за море. за море.
безбилетники.
_________________________________________________
Feuerzauber
Lee
Был миг, упущенный рассеянной судьбою,
Триумф едва заметного кивка,
Пьянящая возможность быть собою
За ненадежной дверью чердака,
Взгляд на часы, разлуки неизбежность,
Перрон, непророненная слеза
И навсегда, - внимательная нежность,
Июньский день и поцелуй в глаза.
________________________________________________
прошлые влеченья.
яшка каzанова
http://www.stihi.ru:8000/1999/11/12-06
.................................
2.
а до смерти четыре холма
и дымящая дама, и кофе.
побелело. болело. зима.
старый пушкин грустит в петергофе.
старый бродский крадет у птенцов
крохи ласки и белую булку
побелело. болело. лицом
утыкаюсь. я больше не буду
плакать, в горло втыкать имена.
я не буду страдать аллергией.
побелело. болело. стена
облупилась и тени другие,
и целуют иначе. и ты
далеко, но по-прежнему остро
побелело. болело. "остынь! -
говорят - не иначе замёрзла.
выпей водки. ей нужно налить!"
мой ботинок скользит по перрону
побелело. болело. болит.
завтра выболит шрамиком ровным
а до смерти четыре холма.
улыбаюсь в окно и немею.
побелело. болело. зима.
старый бунин мне крикнет: "левее...
жми!" и нервные руки МЦы
мне рассеянно темя погладят.
побелело. одни мертвецы,
будто клеточки в новой тетради.
________________________________________________
О дырах
Дмитрий Л.
1. Закрыв надежно дверь квартиры,
Всегда один, по выходным
Он размножал сверленьем дыры –
Отверстия к мирам иным.
Потом, взяв шланга длинный хобот
И подключая пылесос,
Тянул оттуда чей-то опыт,
Ответ на мучивший вопрос.
2.
Весь мир зависит от дыр…
Суть мудрого понимания
Рожденья, жизни и смерти –
Простое чередование
Плотности и отверстий.
Эфир состоит из дыр.
Пещеры, норы, квартиры
Вмещают плотную массу,
Но масса входит не сразу,
А медленно, через дыры.
Для древних дыры – кумиры,
И подданный фараона,
Сощурясь, глядел влюбленно
На глаз великого Ра,
Зрачок в котором – ДЫРА.
________________________________________________
БЛУД
Эд Не-Мишин
прими меня уверенно и голо
к словам моим доверчиво прижмись
я не любовник твой - я тихий голос
облепленный скупою глиной мышц.
ты не звала - но я пришел по зову
ведь ты давно ждала любого - чтоб
скорей приговорить себя к позору
прижмись ко мне -
я твой позорный столб.
________________________________________________
Одна любовь
Аркадий Брязгин
Ты жить учись,пока не вышел срок.
Ученье - свет, и короток урок.
Что ты на суд Учителя представишь?
Свои - одну любовь да пару строк.
***
Не спрашивай, приятель, что со мной.
Лекарства нет. Диагноз так несложен...
Бессильно время. Только безнадежен
совсем не лекарь, а больной.
***
Ты можешь все, доволен будь собой.
Судьба тобой играла, ты - судьбой.
Двум женщинам ты оставался верен.
Одну любил и прожил жизнь с другой.
________________________________________________
Ино...
Lord Woodstock
Отпустите меня с промерзающей вашей Земли
Я не ваш, я уловленный в хитрые сети
Пребываю в плену уже четверть столетья
Ах зачем вы меня оплели
Дали пищу и кров. Предлагали мне девушек ваших
Зараженных болезнью врастания в почву земли
\Ах зачем вы меня оплели\
Я уже стал похожим на вас. Только вытравить вы не смогли
Из меня память неба. Причастность к Созвездию Падших.
Босоногий мальчишка бежит среди зарослей ржи
Выбиваясь из сил догоняет полоску заката
Он не ведает лжи, он надеется что добежит
Пусть не сразу...но может быть скоро..когда-то
И не знает что все это вы называете - жизнь.
________________________________________________
Пасха
Lee
Вот - склеп, расплавленный огнем
Непоправимого прощанья,
И, - средоточие сиянья, -
Багряно-белый саван в нем.
Какая мука позади...
Обуглены, чернеют чресла.
Ну вот и всё. Любовь воскресла.
Здесь нет ее, в моей груди.
________________________________________________
*
Эд Не-Мишин
Марина, нас еще осудят
непродолжительные те,
кто начался, как мы -
в сосуде
однажды совмещенных тел.
Осудят за не эту близость,
за неразбор и нерасчет,
когда,
очеловечен книзу,
Верховный Дух
нас обживет...
________________________________________________
k r ю k
яшка каzанова
рукопожатье длиной в ладонь.
пересечение взаимовыгод.
пятница. время терзать лото,
визг выдавать за выдох.
пиитам пристало крошить абсент,
у полнолуния клянчить музу,
не верить в интимность, но верить в секс,
как в прочий словесный мусор.
плоть очевидно рождает плоть,
не забывая про обморок после.
ты будешь нянчить кричащий плод.
я - застенчивый послед.
нюхаю спелый снег, как табак.
горсть набиваю тревожно-жадно.
в мятых сугробах моих рубах
вымерзла парижанка.
_________________________________________________
Говорят, я опять помудрел...
pinkdeep
Говорят, я опять помудрел...
- как убийца умнеет на жертву,
как легчает Помпеями жерло
и мельчает судья на расстрел.
Говорят, что я взялся за ум -
как хирурги берутся за грыжу,
что понятно и правильно вижу,
что молчу, не бросаюсь на шум.
Говорят, что на этой тропе
я отныне следов не оставлю,-
что разбившись однажды о ставни,
зарубил я, конечно, себе.
Только я до скончания дней
на тропу эту буду сбиваться,
расшибаться, теряться, спиваться,-
становиться умней и умней,
пока мозг на сердечной мели
не расширится до беспредела
и швырнет невиновное тело
высыхать в придорожной пыли.
________________________________________________
без тебя
Эд Не-Мишин
без тебя - одеяло сворачивал в тело
и наутро себя от него отделял
так, как если бы снова прожил до предела
нашу близость - в развалах глухих одеял.
без тебя - полужесты гасил на эмали
белой чашки, откуда ты бегло пила,
так, чтоб губы мои в беспорядке слетали
на лопатки, раздетые добела.
без тебя - не тоска, а как будто увечность,
от которой ни ты - и никто не спасет.
а как порознь умрем мы в кромешную Вечность,
нас дыханьем ее друг на друга снесет.
________________________________________________
Тени
Олдовый
Когда ремень настоян на кремню
И точит бритву для бритья и блеска.
Другой товарищ ходит по Кремлю,
Как тень отца. В его ладони леска.
Он чистит зуб. И глаз кровит слезой,
И каждый шаг похож на перебежку.
А за спиной - ступня в ступню - с косой.
Не прячется и не таит усмешку.
________________________________________________
Морозной одурью дыша...
Андроник Назаретян
Морозной одурью дыша,
Не отыграла вьюга - рыщет,
Как по карманам шарит нищий
В никчемных поисках гроша,
И вся, ведомая тоской
Исконной - поисков друг друга
На площади большого круга
Садовой, гонит по Тверской
Меня. Мне холодно, я сам,
В снегу летящем леденея,
Кристаллизованным глазам
Не верю. Говори мне - где я?...
...И вдруг отчетливо - немой,
Проснувшийся с улыбкой детской
В закрытой намертво мертвецкой,
И не захочется домой.
________________________________________________
Стих сохраняет все
Петкутин
Стих сохраняет все. Он дышит ветром
и метром измеряет глубину,
стих затихает с каждым километром
земной коры, наносит седину
на каждую сентябрьскую травинку
и на листву кладет печать огня,
стихотворит Тишинку и Стромынку
и по кольцу, трамваями звеня,
бежит, летит неведомо куда,
бросая взгляд направо и налево,
то в нем заплещет лужами вода,
то женщина в пальто как королева
в нем промелькнет и сгинет навсегда
в московский переулок, в пустоту,
в объятия колодезные канет,
став наготой, и эту наготу
наденет стих и тишиною станет.
________________________________________________
*** (не шторка из парчи и шелка...)
Эд Не-Мишин
не шторка из парчи и шелка -
ты как тюремная стена
вокруг меня обнесена -
и в девять клеточек решетка
пускай все думают что шелк
но та - другая - тихо плачет
и книги носит в передачах
напильник спрятав в корешок
________________________________________________
Три города моей женщины
Драник
когда последнюю твою помпею
от пепла я очистить не успею
ты проклянешь, уйдешь за угол
комнат, улиц, городов и ругань
иных соприкасаемых в пространстве
локтей, носов и прочих странностей
людского образа и светощущения
во вне тебя как центра помещения,
повиснет тучей серой, безразмерной.
за это станешь откровенной стервой.
когда твою опять и тоже трою
я как гомер и шлиман не устрою
хоть исписал пергамент, два забора
пять стен вокруг и приговор для вора
а также сотни простынь и подушек
иероглифами перманентных рюшек
и отыскал тебя копаясь в сперме
белеющей на пыльной эпидерме
тогда ты тоже скорчишься и гневной
мной облиЧуешься все той же стервой.
да, станешь стервой с дерзновенным гримом
ты станешь словно семихолмным римом
и безысходным, прямо на пороге
умру. ты - рим, но нет к тебе дороги.
_________________________________________________
яшка каzанова
Sheдевра
вижу её. вот.
полуслепой кивок.
губами в ладонь. прыжок
губами в ладонь. обжёг
пульс на запястье рот.
слякотно у метро.
улица. фонари.
не попадаю в ритм.
улица. фонари.
ври. если можешь, ври.
ври, как любой другой.
бисером новый год
пляшет в кусках витрин.
ври. если можешь ври.
чёлка наискосок -
девочка пикассо -
брызжущий ртутью шар.
не попадаю в шаг.
_________________________________________________
°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
(вряд ли шедевры, но очень хорошие произведения)
Зной
Андрей Дитцель
Памяти Данила Лысова
1.
В осязаемой дымке тускнеют предметы,
исчезают пунктирные контуры зданий,
и от зноя не то чтобы ленно, но не до
исполнения самых обычных желаний —
раздраженной гортанью своей торопливо
сделать выдох успеть бы.
Три дня непрестанно
плотный воздух струится как теплое пиво,
наполняя пустынные чаши фонтанов.
И над нами висит, словно злая комета,
одинокое солнце полынного лета.
2.
Воплощенный в стихии расплавленных улиц, -
саламандра пределов земель Марко Поло, -
ты несешь непосильную карму июля
как вонзившийся в горло горячий осколок
астероида
или погибшей планеты.
С удивлением видишь когтистые лапы
вместо рук (и чешуйчатых бляшек браслеты).
Пробираясь в прохладу метро тихой сапой,
от прохожих дыхание прячешь, но взглядом
обжигаешь порой оказавшихся рядом.
3.
Гуще тень. Вечеров абразивная паста
истончает незримые перегородки
между снами.
И время по Экклезиасту
не течет, но плывет наподобие лодки
с задремавшим случайно за веслами кормчим -
отдаляется пристань и ближе стремнина.
И печальные звуки доносятся громче -
То ли Бог призывает заблудшего сына,
то ли ангелы к встрече заблудшего брата
извлекают из дудок легато, крылаты.
1-4.07.
_________________________________________________
Сесть что ли в поезд...
Брязгин Александр
Сесть что ли в поезд, забредший на наши широты,
мчаться, в окошко уставясь, до тех пор пока
либо во мне, наконец, не сломается что-то,
либо не лопнет терпение проводника.
Всё это, впрочем, бессмысленно, ибо границей
этот мирок не закончится - наша земля
столь же мала, чтобы смог я куда-нибудь скрыться,
сколь велика, чтобы где-то я встретил тебя.
_________________________________________________
обо всем я тебе рассказал
Глеб
обо всем я тебе рассказал
от тоски до последнего бреда
проводи меня на вокзал
или лучше я так уеду
пусть в асфальтовом этом песке
мы с тобой увязаем по плечи
время лечит подобно реке
и дорога как время лечит
не любовь не тоска не печаль
равнодушие пляшет под ветром
что то между пока и прощай
и заплаты кладут километры.
_________________________________________________
Cлово
Денис
Свеча горела на столе...
Б.Пастернак
От свеч, ослепших на свету
как будто совы,
ушел, нарочно на виду
оставив слово.
Одно, которое уже
и стоит с лишком
не больше шарика драже
или оплывшей
свечи - а ты могла, могла
поверить снова...
Но, словно крошки со стола,
смахнула слово.
_________________________________________________
Попутчица
Жуков Геннадий
- 1 -
За Доном, за долгою степью сквозит синева,
Юлит электричка борзая в отвесных откосах,
С высоких откосов в окно залетает листва,
И желтые смерчи, вращаясь, идут по проходу...
Я долго гляжу, как в глазищах раскосых -
В пиалах овальных - хрустящая плещет беда
И темный зрачок проступает сквозь горькую воду.
Прижав локотки напряженно - как будто бежала, -
Сидела спокойно, но в ломаном лете бровей,
В том, как оглянулась, - почудилось : кони по шпалам !
Погоня по шпалам ! Торопятся кони за ней !
- 2 -
Должно быть, не так, но спросил я тогда :
"Откуда ты, лярва ? Ты ликом - звезда,
До боли бела, а очами - орда...
Видал я таких ! Только чья ты беда ?"
Все длинные ноги и все поезда
Уносят от этих коней не всегда...
"Чьи кони ? - спросил я, - Сама ты откуда ?"
И девушка мне отвечала : "...Туда".
И сгорбилась, словно старуха : "...Туда".
И темной ладошкой махнула туда,
Где синюю степь заливала полуда.
Должно быть, не так, но сказала: "...Юнец,
Очами - отчаян, поломан - да выжил,
Что нянчишь гитару ? Садись-ка поближе,
Сыграем про разные эти дела :
Как лисья была я.
Как рысь я была.
Все рыскала градом -
Как горло искала...
Шакала ласкала,
С шакалом спала.
Шалавой звалась
И шалавой жила,
И как унесла два излапанных липких крыла
И сердца огрызок в щемящую степь от вокзала !
...Ах, мать-перемать ! - кабы голос -
Уж я бы сыграла !"
- 3 -
Вот так эта девушка, эта старуха сказала.
Быть может, не теми словами, да смысл был такой.
Сказала : "Сыграй мне, пока я себе не сломала
Синюшную шею на синей свободе степной !"
И в гулком вагоне, качаясь и плача, плясала -
Как об ногу - ногу присохшую грязь оббивала.
И листья звенели над ней, словно дикие осы,
И карие косы,
А может быть, карие космы,
А может быть, крылья плясали за хрупкой спиной...
_________________________________________________
* * *
Инна Ф.
Вот и белые ночи.
Окна - белые очи.
И глубина паркета,
Как отраженье лета.
Я виновата, знаю.
Я выбираю плату.
Белые двери рая -
Это моя палата.
За глубиною шторы
Вижу дома, как горы.
Доброе утро, город,
Где я узнала горе.
Где я узнала волю.
Где у оконной рамы
Этой больничной болью
Мерила жизни храмы.
Что же, мои иконы -
Это бульвар картонный,
Это сады пустые,
Где перечту листы я,
Девочка у забора
С пачкою постинора,
Контуры парапета,
Эта ночь полусвета...
Но она догорает.
Каждый не выбирает
Белые двери рая
И когда умирает.
_________________________________________________
ГЛАЗА УТОНУВШИХ
Киса Воробьянинов
Ты помнишь, как летом, в глухую погоду
Далёкие звёзды - глаза утонувших
Пронзительным взглядом уставившись в воду
Моргая, со всплеском царапали души
А стало быть, помнишь, как всё начиналось
Я знаю, что ты ничего не забыла
А стало быть, видишь, как мало осталось
От счастья, что свыше даровано было
А впрочем, что толку в пустых разговорах
Нельзя не заметить такие потери
Кончаются свечи. А стало быть, впору
Уйти, чтоб от ветра захлопнулись двери
Уплыть, но всегда вспоминать о минувшем
Не в силах покинуть вселенской гробницы
Ещё не считая себя утонувшим
Оставить на небе пустые глазницы
_________________________________________________
Эпоха Вне Закона
Сплин
За окнами свирепствует эпоха,
Шумит, безумствует, играет, ворожит,
Как пьяный бомж то плачет, то блажит,
То вдруг срывается на хохот.
Эй, человеки, что же за напасть
Нас закружила в этой свистопляске?
Ответа нет. Лишь вьются кругом маски,
И некуда пропасть.
И некому отдать свои слова,
Бессильно обнаженные до стона.
Здесь всем уже давно на все плевать –
На всех часах - Эпоха Вне Закона.
Погонщики бескрылых «Мерседесов»,
Они, как я, хоть я не в их числе,
Но та же тень лежит на их челе…
Как интересно.
Смотрю на них сквозь прорези тоски,
Таких жестоких и таких беспечных,
Их души голодны и быстротечны,
Их страсть – пески.
Мы все – одно. Мы все устали ждать.
Нам надоело предвкушенье шмона.
О, господи, ты обещал спасать!
Но тишина. Эпоха Вне Закона.
У церкви балаган и толкотня,
Все ищут Бога, пахнет теплым воском.
Скрипят протяжно высохшие доски.
Не видно алтаря.
Все морок, позолота веет фальшью.
Куда идти? Ау! Есть кто живой?
Лишь пьяный дьяк мотает головой
И шлет подальше.
Жестокий век, жестокие сердца…
Провалы глаз на выцветших иконах.
Аминь! Во имя сына и отца!
А духа нет. Эпоха Вне Закона.
Здесь серый вышел в короли цветов,
Здесь хочется рыдать над каждой шуткой,
Угасшие останки ждут маршрутки
Под склепами домов.
Какой ужасный сон приснился нам?
Какая тьма, какого подсознанья
Воздала нам за наше отрицанье?
К каким судам,,
Призвали те, кто сплел вериги судеб?
Чья тень застыла у пустого трона?
Ответь мне, повелитель наших буден,
Безмолвный сын Эпохи Вне Закона.
Слова, слова, слова…О, как их мало!
Едва – едва хватает, что бы крикнуть.
Рвануться б вверх, понять, поверить, вникнуть,
Начать сначала.
Как сладко быть лишь горсточкой песчинок,
Взорвется буря – разнесет по свету,
Забудется, уйдет, умчится с ветром,
И нет причины….
Зачем мы здесь? Зачем нам выпал жребий
Жить в мире из пластмассы и картона?
Нас нет нигде мы растворились в небе,
Чужая ночь. Эпоха Вне Закона.
Выдавливать раба. Искать основы.
Сжигать черновики и резать вены.
И каждый раз врезаться в эти стены,
Идти по новой.
Бескрылки рифм давно в зубах застряли,
И рад бы выплюнуть, да вдруг еще сгодиться,
Галопом в «гастроном», купить, напиться,
И хали – гали!
А там появиться и свет в конце тоннеля…
О, сладкий Молох огурца и самогона!
Тону. Тону в удушливом веселье
Смеющейся Эпохи Вне Закона.
Меня учили – ты творец! ты мастер!
Приди, создай, раскрась и будет лепо.
Под зад коленом и стрелою в эпос,
Потомки, здрасте!
Немного грима, чуточку везенья,
Скользящий взгляд по незнакомым лицам,
И ты уже красивая страница
В стихах творенья.
Но бьют часы сквозь вехи и этапы,
Потеряна терновая корона.
Мы умерли вчера. Снимите шляпы.
Нас отпоет Эпоха Вне Закона.
_________________________________________________
Двойное дно
Brok
День-градусник, раздавленный луной,
Созвездий гроздь рассыпал ртутью света.
Стена.
Окно.
За стёкол пеленой
Весна пинает фонарей скелеты.
В закрытое окно из пустоты,
Задёрнув плотно диафрагму шторы,
Вползает ночь.
Я перейду на "ты",
Придерживая нитку разговора.
Ты, как весна, сбежала за стекло.
Я по-соседству спрятался в кювете.
Игра в любовь.
Меня двойное дно.
И пепел предпоследней сигареты.
Какое-то безумие во всём...
Нелепость фраз...
Нет совести у клавиш:
Я скобкой :-)
издеваюсь :-(
над лицом,
Оно простит - ты тоже так играешь.
.................................
И, чтобы вместе всё соединить, -
Тебя, весну, двойное дно стакана,
Созвездий ртуть и разговора нить, -
В стекло окна летит стекло экрана...
_________________________________________________
В брошенной квартире
Dinka
...Ветер в комнатах, ветер в комнатах,
Доски, мусор, и пустота,
И куски очага разломанного -
В самых странных, не тех местах.
На обоях - теней проплешины.
И - бельмом - на другой стене -
Репродукция надоевшего
За совместную жизнь Моне.
Вот и спальня. Здесь трудно дышится.
Пыль в широких, косых лучах...
Разговор из гостиной слышится...
Затихает... Затих... Зачах...
В кухне плесень расцветшей порослью
Пишет повесть о страшном дне.
Как пронизывающе горестны
Эти ветры, которых нет.
Почему до мгновений скомканных
Мы не думаем о плохом?!
Чей-то голос. И ветер в комнатах.
Пыль. И в горле - от пыли - ком.
_________________________________________________
П р о г у л к а
Kone*
Разговоры
Ни о чем,
Зубки кушают
Мое плечо,
Ушки слушают. -
Сегодня лучше мне.
Гремят уключины,
И лодка тянется
Приткнуться к берегу.
И ты берешь, дразня,
Руками бережно. —
И ушки слушают,
И зубки кушают
Опять меня.
_________________________________________________
Ночь
mayra
Мы были, как дети, попавшие в рай.
К нам птицы слетались и ветви стремились,
Заря отгорела, и звезды сменились,
И тлел горизонта таинственно край.
Мы двигались гибко, не зная преград,
И вновь называли холмы и стремнины,
Цветы и зверей, чьи упругие спины
В траве замечал наш внимательный взгляд.
Неясные тени блуждали средь гор,
Зияли пещеры, огнями сверкая,
И зыбко светилась пучина морская,
Глазам открывая манящий простор.
В певучих озерах темнела вода,
Там бегали жемчуг катавшие крабы.
Мы были, как дети, беспечны и слабы,
И падала вниз за звездою звезда...
Но в этом смешении мест и времен
Подернулось небо сияньем опала.
И странная песня тела нам ласкала,
Волной наплывая, как ветер иль сон.
_________________________________________________
В городе N
Naf_
В городе N - зима,
В городе N - тишь.
Серые спят дома
В железных беретах крыш.
Инеисто-белый мир,
Слепые глаза витрин,
Холод случайных квартир...
И я. Снова один.
_________________________________________________
РОМанс
patrik
просто, милая, все совершенно просто -
по-робинзоньи случайно себе выбираешь остров,
в сторону от маршрутов знакомых и незнакомых,
взбалтываешь и открываешь зубами бутылку рома,
что бы там не плескалось под сбившейся этикеткой -
ром, это ром, я помню, невыносимо-терпко
будет его предчувствие мучить больное горло,
пей не мешая с воздухом, это тебе не сорок
водочных оборотов бледного дистиллята.
пей, и когда смешается с кровью последний атом,
вычеркни из четверга перебродивший дождик.
слушай поток огня под напряженной кожей,
ром, это ром, я помню, там, это там, на углях
сердце дымилось в такт гулу голодных бубнов,
смуглые, как они, мы заливались потом
ярости и любви, спазм похотливой рвоты
судорогой сводил челюсти, кости пели,
кости держали ритм, если уж мы слабели…
ром, это ром, сто грамм - опохмелись последним,
и уходи жива. несовершенно-летне
платьице на плечах, выцветшее в веснушки,
не задрожит рука в луже нашарив сушу.
_________________________________________________
Зимняя рябина
Sima
Рябина в Мневниках.
Пустой вокзал души.
Петух хвостом сметает буквы в алфавит.
Вокруг твой снег.
Огонь в лесной глуши
Сжигает в воду смысл твоих молитв.
Я не спешу - куда теперь спешить?
Зачем решать, каким приметам верить?
Я вижу снег.
Вокзал пустой души.
На шпалах в кровь сходились параллели.
Ну что ж, представлю...
Нет, не буду - зря.
Зачем запутывать то, что и так узлами?
Я думаю травой.
Я говорю: слова,
Какого черта нас собой связали?
Кистями красное
Повисло над рекой.
На мой перрон приходит электричка.
Кладу на снег
Умолкнувшей рукой
Чужие буквы. Вредная привычка.
Повернутый лицом к оврагу лес.
Крик петуха, привязанный за совесть.
Ну что ж, ты - есть,
Раз ты садишься в поезд,
Лелея тягу к перемене мест.
Рубинами рябина плачет в снег.
Петух огнем взлетел за поездом ушедшим.
Пустой вокзал.
И листья прошлых лет
Сгорают петухом, от снега загоревшись.
_________________________________________________
паучок
snownat
За столиком в кофейне дух коричный,
Совенок и коричневый восход
И сон до одурения привычный -
Вина-разлука-женщина-цветок,
Фигурка, яблоко, игрушечные войны,
Лиловый плед, прозрачный паучок.
Я создаю Вас - тщательно и больно,
Как архитектор, как поэт, как Бог.
Лиловыми глазами в паутине
одно и то же, Боже, сколько лет,
куда ж нам плыть, куда ж нас опрокинуть,
куря на кухне не включая свет,
я вас убью - изысканно и нежно
я выгрызу глаза и сердце Вам,
ребенок грустный. время белоснежно -
я Вас люблю. Я Вас всему отдам
_________________________________________________
^Я вернусь...^
Verochka
В проводах закачается ветер,
я устану ловить твою грубость.
Нас судьба разлучит и завертит.
Дождь уйдет в водосточные трубы.
Мухи белые в небе закружат
и в снегах отболит моя нежность.
Ты мне голосом хриплым, простуженным
будешь SOS посылать без надежды.
Леониды сорвутся с орбиты,
прочеркнув на прощание дали.
Над звездой отболею разбитой,
над ушедшим теплом отстрадаю.
Кто мне скажет, зачем это было,
если вечным остаться не может?
Ночь запахнет больничным этилом,
но кирпичики сердца не сложит.
От травы, что шумела над полем,
полова разъершится безлико.
Синий дым над холодной тропою,
упадет безголосым заикой.
Умирая от зла и безверья,
от кликушества тощих пророков,
я вернусь сквозь закрытые двери,
но не знаю ни места ни срока...
_________________________________________________
* * *
koshka
Чужие ладони садятся на плечи, как птицы.
Пока я смотрю в черноту, ты нарушишь границу.
Я псов не спущу. Пограничники спят, словно дети.
В коленки толкнётся испуганный питерский ветер.
И станет смешно: разве может случиться такое?-
Мои эскадроны сдаются без признаков боя,
Мои генералы беседуют в барах степенно,
В бойницах - цветы, и подростки рисуют на стенах...
Слова так мгновенны, безумны и слишком случайны,
А губы на вкус, как свобода, но с горечью тайны...
И белые флаги уже поднимают в столице...
Чужие ладони садятся на плечи, как птицы.
__________________________________________________
Ледоход
Петкутин
живущим на льдинах никто не сказал,
что может быть так
Б.Г.
Я спел что мог, и с этого не сталось:
не распахнулись раем небеса.
И зябкая апрельская усталость
нашла меня. Сменилась полоса:
уходит юность, память увядает,
коростой покрывается душа.
Я слышал будто лед весною тает,
стирает время след карандаша.
Так, черной влагой давятся, мутнеют
и трескаются все мои следы.
Переболеют мной, переболеют
и клекот стай, и тихий плеск воды.
14 апреля 2000 г.
_________________________________________________
Вечер черной птицы
Виктор Ганч
Вечер. Ворон с небес спустился
Побродить по асфальту улицы,
В этих сумерках черной птицы
Не заметив, прошли Вы... Простился
С Вами день, поклоном ленивым,
И удача сгорела Ваша,
Кровью солнца стекла по крышам...
Вы же были так велеречивы,
Так уверенны и так наивны -
"Будто я тут чего-нибудь трушу!"
Но забыли прикрыть свою душу...
Беззащитны теперь и гонимы!..
И судьба теперь уже точно волчая...
Вы забыли про все пророчества
Клювом жестким как одиночество
Вы, по ветру разодраны в клочья!..
И с последним птицы проклятием,
Яркой звездочкой душу вынувшей,
Хищным глазом на Вас глянувшей:
"Может выживет?! Нет уж, братия!"
Вы размазаны, жизнь раздавлена
А какие восходы Вам видились...
Но глаза уже затуманились,
И душа в грязи, с сердцем вырвана...
Лоскутком белым с бурыми пятнами,
Или рыжими или красными..,
Но на белом все были прекрасными,
Ну а в черном видны только контурами...
_________________________________________________
Продленное детство
Денис
Группа продленного дня,
молочная наша продленка.
И вправду,
был день для меня
продленным -
на парту с Аленкой.
Парила она высоко
под бантом,
таким огромным.
А детство, как молоко,
сбежало...
- Мы разве знакомы?
Она не узнала меня,
и я ей не выдал соседства
по группе продленного дня.
Нет группы продленного детства.
_________________________________________________
Эге-гей!
Евгений К.
Эге-гей!
Коллекционеры разбитых сердец,
Давай поскорей,
Налетели!
Я продавец! Я сейчас продавец!
Берите то, что хотели:
Сердце мое
Разбитое в дребезги,
Еще поет
Стеклянным шелестом.
Высший класс.
Совсем свежее.
Только для вас!
Так я взвешиваю?
_________________________________________________
Хабанера
Анна Муренина
Вновь приглашает кавалер
Под "раз, два, три" в экстазе слиться.
Нет, венский вальс не мой размер
Мутит и голова кружится.
Мой ритм - Испания, мулета,
Тореро, шрам на коже, плеть...
В предсмертной дроби кастаньетов
Познать любовь и умереть!
Ожить с аккордами фанданго
В изгибах тела, складках рук,
Сквозь пальцев тонкие фаланги
Страсть как вино пролить на круг.
Мой ритм - раскаты хабанеры,
Ожог заката, клочья волн,
В руке колышится montera*
Бык не убит - но побежден!
montera*- шляпа, которую носят матадоры и бандерильеро.
_________________________________________________
Ева на перроне
Иван Роботов
Стройна, как библейская дева,
Держа два молочных бидона,
Стояла усталая Ева
На жарком и пыльном перроне.
Доярку колхозную Еву
Давно избегает удача.
О ней не поют на Бродвее,
По ней Аргентина не плачет.
Сжимая в руках два бидона,
Ждала с нетерпеньем отъезда
На грязном вокзальном перроне
Мадонна Тверского уезда.
_________________________________________________
Зачем Поэты ходят в туалет
Ванецева
Зачем Поэты ходят в туалет
что им от посещений туалета?!
Возможно там рождается Поэт
и подтверждает звание Поэта.
Он там над думой сладостно сопит,
он мочит туалетную бумагу
и рукопись в себя вбирает влагу,
поэтому она и не горит.
_________________________________________________
Веселая песенка
Дмитрий Л.
Давайте медленно идти
По краешку колодца,
По скользким каменным кругам,
Лежащим на кругах,
И вниз глядеть, и ощущать
Азарт канатоходца,
И равновесье двух миров
Хранить на двух руках.
Покой приходит сам собой,
Нам ни к чему стараться,
Умом усиленно ловить,
Молясь и не дыша,
И сердца стук, и сто иных
Волнений и вибраций,
В себя толчком вбивая страх,
Как бильярдный шар.
Нет, мы уверенно идем
По ниточке бетонной,
Где наши легкие шаги
Не оставляют след,
А если правду говорят,
Колодец тот – бездонный,
Нас ожидает лишь полет,
И значит – смерти нет.
_________________________________________________
Contra naturam
Lee
"Бывает на земле природа не права", -
В разгар философического спора,
Все растеряв разумные слова,
Вдруг верю ласкам вымысла и вздора
И просто ласкам верю, и любви,
Прикинувшейся счастьем для начала;
Во мне еще так сладко не молчало
Ничто в ответ на россказни твои.
_________________________________________________
Леопард (вспоминая Н.С. Гумилева)
Дмитрий Л.
В джунглях, цветных, как осень
И душных, как чад лампад
Где дремлет слон губоносый,
Охотится леопард.
Который, пружиня лапы,
Готовит себя к прыжку,
И краски взлетают залпом
Из перьев, цветов и шкур.
В хаоса мир орущий,
В бешеный рев и свист
Тихий хозяин впущен,
И плащ у него пятнист.
1988
_________________________________________________
Дивертисмент
Verochka
Дивертисмент моей любви
звучит на клавикорде ночи.
Ты от меня укрыться хочешь,
руками крепкими обвив.
Я знаю - это только миг,
и потому боюсь, что звезды
мне скажут, разрезая роздымь:
прими судьбу, как есть, прими.
А что потом, когда уснешь
ты от вина своих желаний -
не ускользнет ли легкой ланью
неведомая прежде дрожь?
Мне не отпустит казначей
кредита на оплату тайны. -
Снежинки белые растают,
так и не ведая - зачем.
_________________________________________________
Четыре отрывка
Наталия Черкевич/Dianna Fox
Посвящается Аркадию Брязгину
1.Тяну слова – назойливую нить.
И снова нет страницы без помарок.
Я все пытаюсь нас соединить...
Хотя серьезно: что из нас за пара?
Я вскользь смотрела на ладонь твою
И в коде перепутавшихся линий
Старалась отыскать себя. Боюсь,
Такой там нет. Tакой там нет в помине.
Я видела играющих детей.
Твоих. Я их люблю, люблю заочно.
2.Быть может, говорю слова не те,
Когда ко мне приходишь каждой ночью
(Не ты, a призрак твой). Когда сидишь
У изголовья, на потертом кресле...
A я храню как редкостный фетиш,
Трофей – твою записку; боже! eсли
Дотянешься прозрачною рукой
(Ты – призрак) до ночного беспорядка
На письменном столе моем – комком
Она лежит там... только вряд ли
Ты шевельнешься, и твоя рука
Все здесь, на подлокотнике шершавом...
Мон шер мой милый, мне бы упрекать
Tебя начать! и ты „шершеляфамом“
Пошлейшим не отделаешься, но...
Кто говорит с пустым домашним креслом?
Луны нерасщепленное пятно
На сморщившейся темной занавеске.
3.Я видела лагунно-нежный взгляд –
Лишь раз. Он был ко мне, ты слышишь?
Фондор и фантастический расклад...
А после – оцинкованные крыши
И гулкий твердый шаг, и голубей
Встревоженное (мною) воркованье,
В котором чудилось: „убей, убей, убей“
Ритмичное, больное, наркоманье.
Я не смогла, короче. Нет. Никак.
Плацкартный путь назад уже заказан.
Ведь нет самоубийц без дневника.
Я не вела его, о нет. Ни разу. –
Лишь темные полотнища стихов,
Как кладбища: останки (фразы), склепы
(Поэмы незаконченные) – хоть
Сжигай, хоть не сжигай... Одни скелеты...
4.Я видела и будущее, да,–
Довольно де жа вю призвать на помощь,–
Когда – как глаз – безумная звезда
Через окно в мою валилась полночь
Из форточной глазницы, из зимы,
В мои уже оcтуженные руки...
Прости меня за этo слово „мы“,
За все мои придуманные муки,
А может, не придуманные... „Ты,
Ты, ты!..“ – как заклинанье, заикаясь
Твержу себе, и искры от звезды
Срываются под скользкими щеками.
_________________________________________________
петкутин и калина
Петкутин
поспеши, я сжимаю в горсти твое теплое имя.
мне как швы поцелуи твои наложи на лицо,
чтобы прежде того, как тела наши станут чужими,
мы насытились днями, как кабели сыты свинцом.
не пиши мне стихов, не дури мне башку этим сором.
лучше подле приляг, прислонись головою, рукой,
потому что уснем, и тогда уже - слышишь? - не скоро
ты коснешься меня в темноте диатезной щекой.
накорми меня вздохом твоим, языком и губами,
напои меня соком твоим - я не пил много лет,
не смотри, что глядят эти души умерших за нами -
им не спится, не естся, неймется - ведь их уже нет.
и останься - ты слышишь? - останься моею тревогой,
и моей человечиной, кровью, останься судьбой.
я в крысиной норе отдохну перед дальней дорогой -
ты проводишь меня и в прихожей закроешь собой,
в полумраке пропахшего ладаном Божьего зала,
где свечей ни на грош, а на западной стенке зверье, -
чтобы руки мои под землей до Суда согревало
покаянною грамотой теплое имя твое.
_________________________________________________
Дорогою негромко говоря...
Гоблин
Дорогою негромко говоря,
Мы перешли в трамвайчике картонном
Сквозь сказочные рощи сентября
В октябрь медлительный, октябрь лимонный.
Остановился старенький трамвай.
"Конечная!" - сказал его вожатый.
И, как ножом, дождем пробитый край
Он залатал бумажною заплатой...
_________________________________________________
Про Это
Naf_
Глаза в глаза, слипаясь влажной кожей,
Я на тебе - ладонь в ладонь - распят.
За что мне этот пыточный захват?
Во искупленье прошлого, быть может?
Ни перед кем ни в чем не виноват,
Но все же...
Все же..
Как на смерть похоже...
_________________________________________________
***
Алексей ЛАД
Хожу-брожу внутри себя...
Как в этом теле мне пустынно...
И раны свежие саднят...
И все постыло...
Не остыло
Твое вчерашнее:
-Прощай...
Мое сегодняшнее:
-Будем...
Я сам себе ужасно труден
Как сигарета натощак...
_________________________________________________
НАСЕКОМОСТЬ
Олдовый
Я любил то ли двух, то ли трёх -
Остальное - терзание плоти.
И не то, чтобы в сексе я плох
Или секс тот подобен икоте.
Было солнечно так, что глаза
кувыркались в разбуженом утре.
Из зрачка вылетала оса
На завидки любой камасутре.
Совершала дежурный облёт
абсолютно немыслимой позы.
К сожелению, средний поэт -
просто лень написания прозы.
Скучно. Жизнь коротка для любви,
неподвластная стихосложенью...
Развяжите меня, муравьи,
я привык к своему положенью.
_________________________________________________
рисунок с фотографии
chuchelo
в Ломоносовском парке
растут вековые деревья
и неспешно идет листопад.
листья падают с веток
на очень немягкую землю
а назад? - не умеют назад.
небо в сумрачной дымке.
ничто ни движеньем, ни звуком
не нарушит покой.
в Ломоносовском парке
сегодня встречаются двое.
обе - женщины:
грусть с тишиной.
_________________________________________________
козлята
snownat
С нежностью со слезами
С белым тюльпаном в пальцах
Бреду босиком по мрамору
Подземными галереями
Я пришлю тебе ящерку
Двух голубей и маленьких
Кузнечиков - тонких косточек
С оберткой от шоколадки
Где навесу нацарапаю
Что я королева козлят
Бегущих по краю пропасти.
А когда все мои козлята
Разобьются о камни красные
Голубь жареным крылышком
Помашет тебе с тарелки.
_________________________________________________
Вальс
Ванецева
В голове просто стыд и срам,
просто корень из пополам,
в поле ветер, а где-то дым,
повезло молодым.
И напрасно висит луна
над моей головою.
Ты уже озверел до дна,
да и я - одна...
Сорок пять миллионов лет
ожидаю я твой ответ,
я согласна уже на "нет",
на Парад Планет.
Но ты ставишь опять барьер
под мои копыта;
я лечу кувырком, как щенок
получивший пинок...
А иди ты ко всем цветам,
что растут по святым местам,
ну а я на "в окошке свет"
зарулю в Тибет...
Потому что хорошо,
потому что правильно,
потому что валенки
не подшиты, стареньки.
_________________________________________________
ОСВОБОЖДЕНИЕ
О. Жмотюк
Мне бросается в ноги кобель-дуралей,
Хочет ласки - да все недосуг.
Как обманчивы ласки цепных кобелей
И ужимки породистых сук!
Мне бы только дожить до заветных ворот,
Я готов умереть, но боюсь,
Что не вытерпит, крикнет закушенный рот,
И дышу, доживая: не трусь.
Вечножелтый мясной обдирающий клык -
Кровожадно порежет живот,
Но клыки не страшат - я к порезам привык -
Где порежется, там заживет, -
Заживет, как на суке, сисястой, тугой,
Ощеняченой сворою псов,
И забудется вскоре. Но доли такой
Не хочу я, я к ней не готов!
Рви на клочья, дери меня, пёс-обормот,
До кричащих кровавых кусков -
Я не стану бежать до заветных ворот,
Я хочу умереть от клыков.
_________________________________________________
Cудьба (Галине Алехиной)
Lee
Там ночь темным-темна и вьюга заунывна,
Там нет ни огонька для путника вдали;
Шатается, бредет по краешку земли.
Кругом все снег да снег, да ветра вой надрывный.
Бредет шатается... упасть бы да заснуть
И чудом сократить большое расстоянье,
Но слышит издали упругое жужжанье.
И подымается. И продолжает путь.
А ты сидишь одна. Лампада зажжена.
Окно завешено тряпицей несуразной.
И ночь темным-темна. И звук веретена
В душе мешается с тревогой неотвязной,
Которую давно не разогнать ничем:
Ни праведным трудом, ни выходкою шалой.
Стучится у дверей прохожий запоздалый.
Так отопри скорей: замерзнет ведь совсем.
_________________________________________________
Тинэйджеры
Ланка
(oтрывки из поэмы - D.F.)
http://www.stihi.ru:8000/2000/06/20-69
*
Асфальтированный рай
На пейджере.
Проба божьего пера -
Тинейджеры.
Плачет вечер оджинсованный,
Плачет, раненый.
Мы Москвой не окольцованы -
Мы за гранью.
Мы - окраина, мы -край
Неба мутного.
Асфальтированный рай
Бутова.
И фонарей горели факелы,
Когда позвякивая латами,
Москва нас посвятила в ангелы,
Она нас сделала крылатыми.
............
*
Порвутся нервы
Плёнкой магнитофонной.
Зачем жалеть?
Он сам выбирал стихию.
И он не первый,
Утренне полусонный,
Роняет медь
В придуманном ночью стиле.
Идёт игра
Тех, кто давно болен
Ночным безбожьем.
Игра по ночным ставкам.
Не надо врать!
Никто ничего не понял...
Понять сложно
Без музыки и травки.
Ди-джей. Утро. Тошно.
Пить водку из чайной ложки.
*
Ветер бездушный или бесплотный,
Или и то и другое вместе,
Стал обитателем подворотен.
Можно спокойно поставить крестик:
Он не вернётся. И он не первый.
Их в моём списке порядка сотни.
Ветры, натянутые, как нервы,
В тесной бескрайности подворотни.
Выиграв спор о квадратных метрах.
Все подворотни отдав столице,
Там обречённо-тугие ветры
Дети, поймав, заправляют в шприцы.
*
Я тебе не закричу вслед.
Я заламывать не буду рук.
Я на кухне погашу свет
И умру.
_________________________________________________
(из цикла «ПИСЬМА В ЗАПОЛЯРЬЕ»)
Лорри
I
Мы с тобой пожизненно больны,
Пить микстуру времени бесцельно.
Мы с тобою ранены смертельно
Листопадом. В летаргические сны,
Осыпаясь, погружается сезон,
Запертый в заброшенной аллее,
Где возводит осень мавзолеи,
Упираясь в тонкий горизонт.
Нервным тициановским мазком
Желтый лист скользнул вдоль белой рамы. –
Там сентябрь зализывает раны
Мокрым и шершавым языком.
Под ногами смятой простыней
Шелестит событий рваный ворох –
Там октябрь, забравшийся за ворот
Ветреной холодной пятерней.
Что-то крикнул запоздалый грач,
Дождь рассыпан зернами в палате.
Вдоль дождя в распахнутом халате
Вдаль уходит наш усталый врач
По лоскутным лиственным заплатам,
И уже следов не различить…
Раненых под сердце листопадом,
Нас с тобой уже не излечить.
Где до самых звезд пропахла ночь
Астрами, вином, горячим хлебом,
Где шинели туч свисают клочь-
ями и, протыкая небо,
Шпиль останкинский маячит вдалеке,
Будто шприц, заряженный лекарством, -
Там ноябрь первый снежный пластырь
Комкает на заспанной щеке.
ПРОЩАНИЕ С БЕЛОЙ ВОРОНОЙ
(последнее письмо)
«Вороны гнезд на Севере не вьют!» -
твердят мне.
Только кто сказал: воронье –
Воронам (будто кесарево - кесарю), и вьюг
Полгодоночных белые симфонии
Не для ворон?
А помнишь, ворона, послушай, а помнишь,
Не ты ли однажды в сердцах говорила:
Моя, мол, любовь, - будто «скорая помощь»,
А ты – симулянт.
Ну, что было, то – было.
И я выздоравливал – медленно, трудно,
Два года давил госпитальную койку,
Глотал, как забвенье густую, микстуру
И пил, как разлука пустую, настойку.
А лечащий врач шел походкою птичьей,
Транжирил часы, улыбался сквозь силу,
Прописывал страсть, как ненужный горчичник,
И вкалывал в вены морозные иглы.
И вот я здоров. Но порою осенней,
Порой перелета, до льдинок по коже
Все жду я вороны, летящей на Север,
Белой вороны.
И все же, и все же…
_________________________________________________
Меня хоронили трое...
Brok
(http://www.stihi.ru:8000/2000/03/06-103)
Меня хоронили трое:
Один постоянно сморкался,
Из звуков пытаясь строить
Приятные слуху стансы.
Другой, безмятежно глупый,
Первого вдвое моложе,
Ласково звал меня трупом
И гладил по мёртвой коже.
Третий нажрался водки,
Сняв с моих глаз монеты,
И чёрные крылья-ноты
Лопатой слагали куплеты.
Три раза меня роняли,
Подняли только дважды,
И трое глину кидали
По две минуты каждый.
Я утром расправил руки,
Венки променял на пиво -
Не могут в России, суки,
Даже зарыть красиво ...
Не могут не с****еть камень
И стопку с кусочком хлеба.
Придётся мне, видно, мама,
Жить вечно под этим небом ...
_________________________________________________
Я жив одной насмешливой любовью...
ulysses
Я жив одной насмешливой любовью
К разноязыким солнечным чужбинам -
А ночью ты приходишь к изголовью,
Как домовой, пропахший нафталином.
Под серым небом серый дом родной
У берега шоссе Энтузиастов...
Тебя там нет. Ты странствуешь со мной.
Я больше никогда не буду счастлив.
_________________________________________________
На заданную тему,
т.е. почти про это.
Psih
Кто-то уже писал
про это...
Другие писали
больше про то...
А я не хочу шарманкой
Повторять все,
что пройдено.
Для меня это новая тема.
Я с ней сталкивался, но проходил
Мимо.
Нет и не было мне дела
До тех, кого я не любил.
О тебе не напишут молитвы - извини, времена не те...
Оно и правда. Христа не дал бы
За себя распинать на кресте.
Избитым псом, потерявшим покой,
Единственную просьбу вылаиваю мордой:
Оказаться котом под твоей рукой...
Но знаю -
не сложилось с породой.
Скачка идей - это свойственно для моего состояния...
У самой как дела?
Возьмешь или нет
искренность
моего признания?
__________________________________________________
В пустой подрамник...
Андроник Назаретян
В пустой подрамник вписана дорога,
Окно, белоголовый Божий храм,
И жизни мной истрачено немного,
Настолько, что холодным облакам
И маковке и ладанке на шее
Я посвящаю весь остаток дня,
Смотрю как на заснеженной аллее
Какой-нибудь прохожий ждет меня
И смотрит на окно мое, и даже
Я выдумаю как его зовут
И стану частью зимнего пейзажа,
В котором даже птицы не живут.
_________________________________________________
Утро на одного
Naf_
Утро. Горячий чай. Радионовости.
Два бутерброда. Галстук. Пиджак. Пробор.
Старый автобус на черепашьей скорости.
Выход налево, через Гостиный двор.
Вниз, в переход, мимо сонных газетчиков.
Вдоль по Садовой, бросив взгляд на собор.
Май. Воскресенье. Целая жизнь до вечера.
Марсово поле. Мигающий светофор.
В Летнем саду мерзнут от ветра статуи.
Мост. Постоял, покурил - привычно-один.
И кто его знает, что он там думал, падая
В сизую воду с острым крошевом льдин.
_________________________________________________
Мне скушно, бес
Валрес
Мне скушно, бес, и муза не спешит,
И пост не в кайф, а грех не по карману,
Ворочаются в стенах кирпичи,
Состарившийся дом скрипит рыдваном.
Вздыхает, накренясь на левый бок,
Перекосив, как паралитик, рамы,
На третьем этаже играют гаммы,
А на четвертом целятся в висок.
Твой профиль за заплаканным стеклом
Теряет очертания живого,
Любовь моя, я знаю это слово,
Которое мы не произнесем.
Я не зайду, а ты, похоже, ждешь,
До-си-ля-соль, щелчок, шаги от лифта,
Озорничает в подворотне рифма
Похожая на хулиганский нож.
Мне скушно без.. Осенние дожди
Размыли обозначенные грани,
И пчелами роятся фонари
Над черными, блестящими зонтами.
_________________________________________________
Особь
Dinka
----------------Мы - гусеницы ангелов...
---------------------В.Набоков
Как гусеница пяденицы - взмахом
Вперед кидаюсь, тело волоча.
Excelsior! Дождями перепахан
Мой клейкий путь - к вершине от начал -
По древу без названья. Опротивел
Мне облик мой. Я помнил, но забыл
Какие-то чешуйчатые крылья -
Белесые с отттенком голубым.
Я червь земной. Но ночь моя бессонна:
В лопатках зуд, и мне не заглушить
Крылатое биенье эмбриона
Под затвердевшей куколкой души.
31.08.2000
_________________________________________________
Чудясь росы...
Петкутин
Чудясь росы, бегущей по стеблю,
я сомневался в том, что я люблю
и что огонь мелькнувший за стеной –
растерянный забытый Ангел мой.
Ты прикоснулась к родинке и вдруг
меня ужалил радостный испуг:
я жив еще и ты еще жива;
и никогда, ни после, ни сперва
мы не были так попросту близки.
Ты пальцы положила на виски,
и я упал на дно твоих очей
и там услышал как поет ручей,
как шелестят деревья на ветру,
и как зверек спешит в свою нору.
Качались сосны, тихо падал снег,
казалось, что замедлила свой бег
земля… угомонилась подо льдом.
И в этом доме старом и пустом
мы затерялись в обмороке дней,
в плену любви. Все крепче и сильней
друг друга мы старались охватить,
зацеловать, занежить, залюбить.
и в этой упоительной борьбе
забыть о жизни, смерти, о судьбе.
И заполночь уснуть и в этом сне
забыть о мире, Боге, о весне,
о смене дня и ночи, обо всем…
Остались только мы с тобой вдвоем.
А роза на столе как часовой
шипами охраняет наш покой,
и капли, что дрожат на лепестках –
то наша жизнь и наш заветный страх.
14 января 2000 г.
_________________________________________________
расставание
Ник. И-й
В мучительно сладком зажиме,
С усталостью легкой во рту
Детьми неуклюже большими
Дрожим на фонарном свету.
И ветер кружится с набега,
И рвется с балкона, дразня,
Белей деревенского снега
Хрустящая простыня.
И бьются воздушные льдинки
О выстиранное белье.
О, как ты на нем в поединке
Оставила тело свое.
Как в обморок спазма, успенья,
Звериный и вспененный вой
Летела ты в оцепененьи
С отрубленною головой.
Ты вывихнута точно жертва,
Тупым истязаньем сыта –
Вот пламенной чашей блаженства
Становится низ живота.
Вот после, в блаженстве осмотра
Твоей наготы ведьмовской
Мальчишески узкие бедра,
Смеясь, ты разводишь рукой.
Вот кажется здесь и сейчас же
Начнется дорога в ничто,
Невыдуманная в пейзаже,
Но и прямая зато.
_________________________________________________
Смерть и любовь
Андроник Назаретян
Как в пустой подстаканник роняет украденный сахар
И не видит куда - тараторит о белом вине,
О семье не без гордости: все, мол, на пахаре пахарь,
О племяннике, сгинувшем где-то в афганской войне,
А потом замолкает надолго, слюнявит чекушку -
Подношенье прохожего. Что же ты? Выпей - пройдет.
Я ведь тоже могу и почище про ту же кукушку,
Только что мне с того, мне-то точно никто не нальет.
Так случилось, старик, что, хоть плачь, в этом маленьком мире
Не мешая друг другу живут только смерть и любовь,
Даже если вот так - ночевать в привокзальном сортире
И канючить на водку губами разбитыми вкровь.
Лишь бы знать, что больнее не будет и помнить, что кроме
Этой жизни пропитой, паскудной, последней земной
Нам найдется пристанище в детской в оставленном доме,
Что когда-нибудь все же и мы доберемся домой.
_________________________________________________