Лучше быстро сгореть дотла,
чем постепенно угасать.
Из предсмертной записки Керта Кобейна
Стук в дверь.
- Кто там? – спрашиваю я, и мысли штурмуют мозг.
Рука шарит по столу в поисках «кольта». Полная окурков пепельница падает на пол с глухим ударом. Наконец-то нашел…
За мной пришли. Я так и знал, что Антон расколется. Вот тряпка! В нем нет ни капельки мужества.
За мной пришли… но им не удастся упрятать меня за решетку, а потом пропустить тысячу вольт через мою башку, ни за что! Я пущу себе пулю в лоб, прежде чем они выломают дверь. Хотя зачем убивать уже мертвого.
Странно, но даже сейчас, когда я пониманию, что все кончено, и остается только два пути – камера смертников или мозги на стене, я ни испытываю вины за то, что сделал. Ни капельки. Выхода нет, мне придется поплатиться за свои прегрешения, но вот только я поплатился, и поплатился заранее.
Убираю ноги с журнального столика, поднимаю пепельницу, но сразу бросаю. В голове возник вопрос - зачем? Зачем я делаю это, ведь мне осталось жить всего несколько минут. Закуриваю. Сигарета кажется самой-самой, она последняя. Делаю затяжку глубоко, глубоко прямо в легкие, чувствую тепло внутри себя.
В голове, словно кадры старого кино, проносятся воспоминания. Я вижу всех тех людей, которые через несколько недель они будут жалкими и беспомощными, только если…они не выберут путь, которым пошел я. Нет, они слишком трусливы, и сейчас, наверное, счастливы в своем незнании. Но я то ЗНАЮ. Я знаю, что смерть уже берет свое, и скоро они все умрут, умрут по своей неосмотрительности и доверчивости. Сколько их? Больше пятидесяти? А может уже вдвое больше…
* * *
Вспоминаю дождливый октябрь раз и навсегда изменивший мою жизнь. Был пасмурный день. Дождь прошел утром, и лужи черными пятнами блестели на почти высохшем асфальте. Солнце бесформенным пятном пробивалось сквозь серую пелену туч.
Я шел по парковой аллее, словно сонная муха. Плелся, не обращая внимания ни на одно живое существо. Легкий ветерок приносил мне запах осени.
Сон овладел всеми. Он, подобно хищному животному осторожно пробирался в душу, закрывал глаза, и оставалась только тьма, которую люди принимают за белоснежную зиму. Как же они глупы. Но я верю, что придет, время и кто-то откроет им глаза, тогда они поймут всё. Жаль мне не суждено сделать этого, как жаль…
Я заснул вместе с окружающим меня парком. Размеренно дышал вместе с ним, иногда храпел ветром и зевал громом. Я собирался проснуться по весне, когда запоют птицы и на реке треснет лед. Тогда я проснусь, точно проснусь…
Увидев маленькую, с виду симпатичную кафешку, я решил выпить кофе, чтобы хоть как-то вернуть себе бодрость и здравость мыслей. Я заказал двойной кофе и попросил включить музыку. Все было сделано. Симпатичная официантка подала мне маленькую чашечку, а через минуту зазвучала музыка. Я не знал, кто пел. Но мне понравилось. «Обязательно нужно спросить, кто это поет. Обязательно. Только бы не забыть…» - думал я, медленно попивая крепкий кофе.
- Можно к вам?
Я поднял голову. Высокий парень с модной короткой стрижкой, в обтягивающей футболке смотрел на меня своими большими карими глазами и улыбался. Как же он улыбался. Я кивнул ему в ответ, сам не зная почему. Он уселся напротив меня. Подозвал официантку и заказал еще кофе.
- Нет не нужно, - попытался протестовать я, но мой протест был, отвергнут сногсшибательной улыбкой.
- Как настроение? – спросил он беззаботным тоном.
- Никак.
- Неужели проблемы?
Я не отвечал. На кой черт мне это было нужно.
- Расскажите, может легче станет, - настаивал он.
Я колебался. Зачем ему все это? Он ведь не священник, а я не на исповеди. У него что хобби, лезть людям в души, выслушивать их нытье о трудной жизни, и утирать им слезы шелковым платочком. Но почему нет? Ведь незнакомому человеку выговориться всегда легче. Ты поделишься с ним всем сокровенным, он выслушает тебя, может даже поможет советом, а потом исчезнет навсегда и мы никогда больше не встретимся НИКОГДА…
Так я думал в тот момент. В тот холодный дождливый октябрь, я даже не подозревал о том, что желание найти этого человека станет смыслом моей жизни, ночным кошмаром. НАЙТИ и УБИТЬ.
Я рассказал ему все. Он молча слушал меня. Иногда улыбался, но в его глазах я видел понимание и сочувствие. Только теперь, когда вспоминаю его взгляд, я понимаю, что это было презрение и самая настоящая жалость.
Я закончил свой рассказ тем, что расплакался как ребенок. Он взял мою руку в свою, и принялся утешать, говоря самые прекрасные слова, которые я когда-нибудь слышал. Антон никогда не говорил мне ТАКИХ слов. У него в арсенале присутствовали самые обыкновенные выражения. Мне стало очень жалко себя и одиноко, жутко одиноко. Единственным человеком, который понимал меня в этот момент, был этот парень с большими карими глазами.
Странно, но он не отпускал мою руку. Держал ее своей крепкой и загорелой. Я посмотрел, нет ли на ней обручального кольца. Его не оказалось. Странно - такой красивый, а о девушках ни слова. Может он тоже?
- Знаешь, я гей. И мне тоже бывает тяжело. Ты сам понимаешь. Твой Антон никуда не денется, по твоим словам я понял, что он любит тебя, он вернется. Неужели ты думаешь, он променяет тебя – такого искреннего и чувствительного человека, на какого-нибудь неотесанного болвана. Да ни за что! Вот увидишь, - сказал он, словно прочитал мои мысли.
Я восторжествовал, но старался не показывать своей радости. Настроение поднялось, мир снова заиграл красками. Мы разговорились.
Болтали обо всем, да так легко и непринужденно, что я просто поражался. С Антоном никогда такого не было. Наше общение сводилось к коротким фразам: доброе утро, как дела на работе? тебе было хорошо? спокойной ночи – это все. За последние два года я ни разу так запросто не разговаривал с человеком.
Было полвосьмого, когда он пригласил меня к себе. Я согласился сразу же, без малейших сомнений. За это время мы выпили по пять чашек кофе и выкурили почти по пачке сигарет.
Мы пили шампанское, а потом пошли в спальню. «Может, ты мне не поверишь, но ты у меня первый», - прошептал он, и его губы коснулись моих. «Верю», - прошептал, я и утонул в его объятьях…
Странно, но тогда я действительно поверил. Я был глуп и наивен.
После этой ночи моя жизнь стала определяться сроком в несколько месяцев. Я настолько поверил ему, что разрешил не предохраняться. Зачем, ведь я у него ПЕРВЫЙ.
Это была прекрасная ночь, проведенная в раю, но она закончилась, и я ушел, громко хлопнув дверью. Он не просил меня оставить телефон или адрес, и я меня это задело. Теперь я знаю, почему он не сделал этого.
Я вышел на улицу. Капал мелкий дождик. Я был счастлив, вспоминал эту ночь снова и снова, вспоминал его большие карие глаза. Мне хотелось вернуться к Антону, помириться с ним сказать ему, что я люблю его, хотел, чтобы с Антоном мне было так же хорошо, как и с ним, хотя я понимал, что этого не будет.
Антон уже ждал меня. Он выслушал мои извинения, комплименты и признания, потом принес свои и мы завалились на кровать и провели там два дня, но я не переставал думать о нем…
Прошло три недели. Двадцать один день райской жизни полной радости и любви. Но рай закончился и начался ОТСЧЕТ.
- Влад посмотри, что это с нами?
Я с большим трудом открыл глаза, затем лениво оторвался от подушки. Антон стоял возле кровати. Он был весь мокрый, капли поигрывали на солнце.
- Чего тебе? – спросил я почти грубо.
- Да посмотри! - вскричал Антон, разводя руками.
- Хотя бы вытерся, - промямлил я и снова завалился на подушку.
Она показалась мне мокрой.
- Да это не вода, это пот, ХОЛОДНЫЙ пот и ты прекрасно понимаешь, что это за симптом.
Я оглянулся вокруг. Подушка и простыня были мокрыми, я тоже – как будто только что из ванной. «О нет! Господи только не это! Только не СПИД!» - подумал я.
- Это все из-за твоих девчонок! Тебе же моей любви мало! Где ты его подхватил?! Где ты подхватил эту чертову заразу!?
Антон нагнулся и схватил меня за шею. Я почувствовал, как его тонкие сильные пальцы сдавливают дыхательные пути. Еще несколько секунд и я начал бы задыхаться. Антон все еще обвинял меня в том, что я подхватил СПИД у какой-то шлюхи, и теперь ему придется за это поплатится, придется и мне. В глазах начало мутнеть, поняв, что надо предпринять что-либо я наотмашь ударил его по лицу. Он откинулся назад и грохнулся на пол. Около минуты было тихо. Затем я услышал его рыдания.
- Зачем? За что? – всхлипывая, говорил он, - За что ты меня так наказал. Мы с тобой оба мертвы, оба.
Я молчал. А что же мне было делать? Я испытывал злость и ненависть на весь мир, а особенно на Него. Что я ему такого сделал. Зачем нарочно заражать людей СПИДом? Этот вопрос не давал мне покоя.
Я понял зачем…
Когда ты узнаешь о том, что тебе осталось жить всего несколько месяцев и в этом есть чья-то вина. Ты зол, очень зол. Ты просто в отчаянии и не знаешь что делать. Начинаешь винить весь мир, всю систему. О себе ты не думаешь, ведь ты жертва глупая наивная, и скоро смерть придет за тобой, заключит в крепкие объятия и никогда уже не отпустит. Итак, ты зол, вся твоя злость и ненависть находит выход в одном – в мести, хладнокровной и бессмысленной с первого взгляда. Ты начинаешь мстить невинным людям, будто они виноваты в твоем горе. Ты причиняешь им боль, и тебе кажется, что тебе от этого легче. Мне тоже было легче, легче и до сих пор…
- Антон, а почему ты обвиняешь меня? Разве ты не изменил мне после нашей с тобой ссоры, разве не сделал минет какому-нибудь несовершеннолетнему пареньку? Конечно, легче спихнуть всю вину на другого, чем нести всю тяжесть на себе. Скажи, ведь ты изменил мне тогда?
Молчание, только еле слышные всхлипывания слышались из-под кровати.
- Чего же ты молчишь? – продолжал я. Если уже пошел ва-банк, то нужно идти до конца. – Ответь мне? Я хочу знать.
Наконец Антон ответил гробовым голосом:
- Это правда.
Снова пауза. Странно, но меня это признание совсем не задело. Ведь я знал, откуда вирус. Когда молчание стало в тягость, я сказал суровым тоном, словно выносил пиговор:
- Я не прощаю тебя… и как сам ты понимаешь, забыть не могу.
Я сглотнул. Кадык сильно болел. Хватка Антона ощущалась до сих пор.
- Просто теперь нам нужно держаться вместе. ДЕРЖАТЬСЯ ВМЕСТЕ.
Антон ничего на это не ответил…
Мы не пошли к врачу. Все было понятно и без теста на ВИЧ-инфекцию. Этот день показался мне удивительно коротким, как и все последующие. Мы не пошли на работу. И в полном молчании слонялись по комнате, не зная, что делать, как осознать то, что наша судьба предрешена. Тупые шутки по телевиденью уже не воспринимались, тогда я подумал, что в моей жизни больше нет места смеху, и я был прав. Новости смотрелись нами с полным безразличием, казалось, время бегло вперед бешеными темпами, и вот-вот наступит момент, когда нити наших жизней оборвутся. Странно, но именно в тот день мы потеряли к жизни всякий интерес.
Я был в бешенстве. Знаю, тяжело понять ход моих тогдашних мыслей и переживаний. Это было бы полным абсурдом. Но ничего уже не изменить.
Было около полуночи, когда я прошептал: « Антон, послушай, я хочу сказать тебе кое-что, - Он оторвался от книги, снял очки и уставился на меня глазами полными отчаянья. – Я хочу тебе предложить кое-что. Думаю, нам это поможет». – «Что же ты хочешь предложить? Найти лекарство от СПИДа так его еще не изобрели или ты хочешь, чтобы мы изобрели? Но я не ученый, а хирург». – «Нет. Я предлагаю тебе месть. Давай отомстим людям за то, что они сделали с нами. Мы – живые трупы, они сделали нас такими. Разве мы заслужили смерти? Нет. Но они захотели подарить нам смерть, давай же отдадим подарок обратно. Мне только двадцать три и еще вчера у меня были мечты, теперь у меня есть только диагноз – ВИЧ инфицированный. Разве ты собирался закончить свою жизнь так? Я думаю, что нет. Ты ведь тоже молод, тебе тридцать. Ты не прожил даже половины жизни. Только почувствовал ее вкус, только распробовал, а у тебя уже отнимают ее, и отнимут, не сомневайся. Я предлагаю тебе месть, жестокую и хладнокровную. Пусть люди сами решают свою судьбу, мы не будем уговаривать их, мы лишь жребий, пропускной пункт на тот свет. Так ты со мной или нет?»
Он молчал, постукивая ушком очков по щеке. Он не решался, и это было уже хорошо. Я был почти уверен, что он согласиться, и оказался прав.
Все мы когда-нибудь стоим перед выбором. И каждый идет туда, где ему будет лучше, но многие ошибаются. Антон ошибся, но понял это слишком поздно.
Я рассказал ему о том, как мы будем действовать. План был действительно жесток. Антон молча выслушал его, потом попытался внести в свои коррективы и немного смягчить, но я не согласился, прочитав ему животрепещущую речь. Все было решено. Времени у нас в обрез, и поэтому действовать мы собирались очень быстро. Договорились начать на следующий же день.
Но у меня был и свой план. Моей первой целью был виновник моей грядущей смерти. Я поклялся себе, что найду его, хотя понимал что это невозможно. Не придет же он в эту кафешку еще раз.
На следующий день мы отправились на охоту. Мне было легче, чем Антону. Он мог рассчитывать только на парней (девушки его не прельщали, если совсем не отпугивали).
Было одиннадцать вечера, когда мы зашли в ночной клуб. Попрощавшись, мы пожелали друг другу удачи, и отправились высматривать себе партнера на ночь. Настроение у меня было никудышнее. Почти все утро я постоял под душем, пытаясь отмыться от какой-то невидимой грязи, но ничего не получалось. Четыре часа просидел в кафешке с надеждой узнать что-нибудь про того парня. Поговорил с официантками. Одна из них сказала, что он иногда заходит сюда выпить кофе, но очень редко. Может раз в три месяца. «Если бы мне хватило сил дождаться…» - обречено подумал я, и ушел.
Сев за стойку бара, я осмотрелся вокруг. Множество людей танцевало, радовалось жизни, напивалось до чертиков, дралось, целовалось, а я? Все мои мысли сводились к одному - смерти. Меня охватило бешенство. Я встал и направился к ближайшей девушке. Попытался завести с ней светскую беседу, но мой жалкий вид вызвал у нее отвращение. Она только смотрела на меня и попивала что-то крепкое. Первая попытка неудачна.
Я начал искать Антона. Подошел к столикам. Ничего себе, он уже держался за ручку с крашеным блондином и вешал ему лапшу на уши. «Один есть!» - эта мысль вызвала у меня чувство наслаждения. Надо и мне что-то делать.
Меня отшили еще два раза. Первым был в стельку пьяный паренек, который ржал с каждого моего слова, но года я взял его за коленку, он завизжал и, назвав меня гомиком. Ушел. Второй была девица, которая на все мои комплименты и глубокомысленные фразы, тщательно отобранные сегодня утром, отвечала тупой улыбкой. Я не услышал от нее ни единого слова и, поняв, что с ней нечего ловить, оставил ее и заказал выпивку.
- По какому поводу пьем?
Я обернулся. Она была очень красива и смотрела на меня веселыми глазами.
- За жизнь, - ответил я и улыбнулся ей.
Можно к вам присоединится.
- Можно, но, пожалуйста, давайте на ты. Хорошо?
- Хорошо.
Она села и заказала себе коктейль.
Вот так бывает в жизни. Ты теряешь надежду, отчаиваешься, все твои мечты летят к чертям, но вот судьба преподносит тебе сюрприз и ты продолжаешь игру.
Она увидела меня одиноко сидящего за стойкой, пьющего заморские виски, и подсела. Насколько же разными бывают люди. Одни ждут своего счастья, протирая зады, а другие ищут его сами, преодолевая все трудности. Бессмысленно спорить, кому из них интересней жить. Одной из таких искательниц счастья оказалась она, да вот только вместо счастья я собирался подарить ей нечто иное.
Она спросила о моем возрасте. Я соврал, что мне восемнадцать, и она поверила. В школе мне часто говорили, что я выглядел младше своих лет, я принимал это как оскорбление. Но факт - это помогло мне уложить ее в постель.
Наверное, я ее просто с ума свел, так она по мне сохла. Млела от взгляда и расплывалась в улыбке, выражающей полное блаженство. Она пила много, заставляя бармена то и дело наполнять рюмку. Я старался не злоупотреблять. Разговор перешел на откровенные темы. Я пытался говорить серьезно, иногда разбавляя свой душещипательный монолог шутками. Затем взял ее за руку и попытался поцеловать. Она поддалась. Дальше все пошло как по маслу, и через сорок минут мы уже стягивали друг с друга одежду.
Она была очень красива. Но я не испытывал жалости, только злорадство было в моей душе. Золотые вьющиеся волосы, голубые глаза, длинные ноги и нежный взгляд. Позавчера я побоялся бы подойти к такой женщине, а если бы и подошел, то стал бы заикаться перед ней потея, глотая слова. Но сейчас было не до этого, моя боль искала выхода, и дверь была готова открыться.
- У тебя нет контрацептива? - спросила она.
Я выждал паузу. Потом стыдливо помахал головой.
- Знаешь, я хочу тебе сказать… ТЫ У МЕНЯ ПЕРВАЯ, понимаешь?…
- Как совсем!?
Я улыбнулся и кивнул головой. Мои слова ее явно удивили. Показалось, самые серьезные ее намерения растаяли как дым, но это был не так.
- Ну что ж… все бывает в первый раз.
- Все, - подтвердил я
Она расстегнула мне ширинку, толкнула на кровать и стянула джинсы.
- А как же контрацептив?
Ее нежные губы заставили меня замолчать…
Я возвратился домой в одиннадцать утра. Открыл двери. Антона не было. Я завалился на кровать совсем обессиленный. Мысли о прошедшей ночи не давали мне покоя. Интересно, что она почувствует, когда узнает, что заражена и все поймет. Наверное, почти то же самое что чувствовал я – злость, обиду и чувство, что тебя предали.
Интересно, какой путь она изберет. Будет сидеть дома и плакать о своей несчастной судьбе или же проживет последние несколько месяцев полноценной жизнью. А может быть она начнет поступать так же как я, Антон и тот парень из кафе. Не знаю…
Она была первой, поэтому вызвала у меня столько мыслей и эмоций. Меня волновала ее дальнейшая жизнь. Дальше было легче. Люди превратились в лица, в жертвы в скот…
Антон не появлялся и я начал волноваться. Опасения мои оказались напрасными. Когда он пришел и рассказал мне о том, что с ним случилось, хотелось прыгать от радости. Оказалось, за эту ночь он переспал с тремя. Я позавидовал его успеху.
- Все брали? – спросил я.
Надо было убедиться в том, что все в порядке.
- Все, - выдохнул Антон и завалился на кровать.
- А у тебя как? – спросил он.
- Да нормально. У меня была только одна.
В это мгновение я заметил в его глазах яркую вспышку ревности. Какой же он все-таки странный человек. Наверное, он все-таки очень сильно любит меня. Но неужели нельзя понять, что для нас живых трупов таких понятий существовать не может. Он не понимает, что мы делаем все это ради мести…
- Антон, да успокойся ты. Ты же понимаешь все это ради нашего дела. Ты переспал с тремя, а я тебе и слова не сказал. Если хочешь, можешь выйти из игры. Сейчас еще НЕ ПОЗДНО.
Он не сказал ни слова и пошел в ванную…
Через два дня все повторилось снова. На это раз у меня был парень. Смешно то, что он оказался девственником. У него не было ни девушки, ни парня. И когда я сказал, что ОН У МЕНЯ ПЕРВЫЙ, парень разрыдался, но я смог его успокоить, он поддался на мои уговоры, и дело было сделано.
Антону в тот день не посчастливилось. Сорокалетний мужик, которого он заарканил на автостоянке, не поверил ему и заставил надеть презерватив. Антон согласился сделать это, но прикусил мужику его мизерный член1. Правда, тот тоже оказался не промах и так отделал Антона, что он неделю не мог встать с кровати. Два ребра были сломаны, а это очень серьезно. Я понимал, что всю оставшуюся жизнь Антону придется провести с двумя поломанными ребрами, – вирус останавливает процесс регенерации. Это могло выбить его из колеи, и я постарался успокоить моего сообщника, который был очень подавлен. Прежний энтузиазм в его действиях пропал, но мы продолжали делать свое дело. Днем шли на работу, словно сонные мухи отсиживали до пяти вечера, а после десяти давали людям, то чего они ни за что не захотели бы иметь.
Я еще несколько раз приходил в кафе, но парень там не появлялся.
К концу ноября на нашем счету было тридцать два человека. Потом дела пошли хуже…
У нас кончились почти все деньги, а лекарства от болезней приходилось покупать часто. Слава богу, Антон приносил кое-что из клиники, а не то мы бы уже загнулись. Впрочем, лекарства помогали не так уж хорошо, а страдания от побочных эффектов были невыносимыми. Утром мы не могли проснуться, а постоянная слабость сводила с ума. Я жил только желанием мстить. Если бы не месть, я бы уже давно свел счеты с жизнью…
Осень закончилась. Стало холодно, и мы сразу же подхватили тяжелейший грипп. Вид у нас был ужасный. Потеряв половину своего веса, мы стали похожими на мумии древнего Египта. Чтобы скрыть болезненный цвет лица приходилось прибегать к косметике. Почти черные синяки под глазами замазывались и маскировались. Чтобы жертвы не замечали симптомов, мы не раздевались и все делали в полной темноте. Как я и предполагал, ребра моего друга не заживали. Он ходил с перевязкой, а каждый поворот туловища приводил к адской боли.
Дела шли очень плохо. В среднем за неделю у нас на счету было по одному - два человека. Все чаще нас отшивали, посылали ко всем чертям, называли гомиками. Короче говоря, нам совсем не верили… Мы побывали во всех барах города, ночных клубах и ресторанах. Была идея наняться мальчиками по вызову, но она была отвергнута – так безопасней. Дошло до того, что мы начали приставать к людям на улицах, но к успехам это не приводило.
Было утро. Вчера мне повезло – я смог уложить в кровать одну замужнюю дамочку. Интересно, заразит ли своего муженька. Скорее всего, да, мне очень хотелось на это надеяться. С каждым днем меня охватывала все большая злость. Мы смогли заразить тридцать семь человек, а жажда мести не уменьшалась. Хотелось еще и еще, больше и больше, но последняя неделя подтвердила, что нужно придумывать что-то новое.
Пришел Антон. Он еле перетаскивал ноги, завалился на кровать и громко вскрикнул: «Проклятые ребра!». Мы лежали молча несколько минут.
- Владик, я так больше не могу, - жалостливо сказал Антон.
Сломался все-таки. Что теперь делать? Я попробовал уговорить его.
- Ладно тебе, Антон. Посмотри, кого ты жалеешь. Ведь это ОНИ заставили тебя умереть. А ты больше не можешь. Если не мы то, кто? Разве ты не видишь, эти люди выносят приговор сами, мы лишь его исполняем. Мы ТОЖЕ приговорили себя. Разве ты не понимаешь.
- Я так больше не могу. Я не могу улыбаться, и нагло врать этим людям. Сколько можно. Неужели тебе мало тридцати семи…
- Тридцати восьми, - прервал я нытье.
- Пускай тридцати восьми. Но ведь они верят нам. Сколько среди них было хороших парней и девушек.
- А мы что плохие?! По-твоему мы заслуживали смерти?! – взорвался я.
- Но уже заслуживаем, - еле слышно сказал Антон.
Я продолжал орать.
- Посмотри на нас! Мы похожи на кучу дерьма! У нас начинают выпадать волосы! Да мы скоро разлагаться начнем! Я собираюсь идти до самого конца. Пусть эти твари научаться бдительности! Пусть побывают в нашей шкуре, в шкуре невиновных жертв. Они хотели убить нас, но мы превратили нашу слабость в оружие, в ОЧЕНЬ сильное оружие. И собираюсь забрать с собой на тот свет как можно больше этих тварей.
- Так, что по-твоему мы должны убивать не щадя никого?!
- Верно. Не щадя никого. Ты посмотри на себя. Кашляешь ежеминутно, харкаешь кровью, читсишь зубы и обнаруживаешь, что у тебя нескольких не хватает. Ребра мешают тебе дышать. Ты виноват в этом? В это виноваты они, только они...
На этом наш диалог был окончен, но то, что Антон сделал на следующий день, меня поразило до глубины души. Он был хирургом, и очень неплохим. Каким-то способом он занес вирус в шприцы, которые предназначались для прививок. Пошел в санпидемчасть и лично сделал прививки от туберкулеза детям. Шприцов было немногим больше двадцати, осталось всего несколько.
Когда я узнал об этом, то радости не почувствовал. Только полное равнодушие. Пусть делает, что хочет, нам все равно осталось два три месяца. Антон окончательно сломался, оказался над пропастью и, решив, что хуже не будет, прыгнул вниз….
- Как ты смог сделать это? – спросил я его тогда.
- Просто, очень просто. Главное не смотреть в глаза. Главное…глаза.
- Сколько их было?
- Не помню. Около двадцати…
- Сколько им?
- Не знаю, может, по двенадцать-одиннадцать.
Не одну последующую ночь он кричал во сне.
Итак, на нашем счету было около пятидесяти людей…
Уже в тот момент я чувствовал, что некоторые из них узнали о вирусе и поняли в чем дело. Я сердцем чуял, что нас уже ищут. Думал, что они не успеют, но ошибался…
Прошло еще четыре недели. Антон, уже не мог встать с кровати, я еле волочил ноги и иногда выходил в магазин. Мне понравилась идея с зараженными шприцами (странно, как она мне раньше не приходила в голову), и мне, как медбрату удалось сделать инъекцию еще нескольким пациентам.
Последнюю неделю мы не ходили на работу. Не было сил, тем более желания. Хотелось только уснуть и не проснуться. Мы понимали, что умираем. На ум часто приходил вопрос - а что там, после смерти? В детстве я часто думал об этом, но ответа так и не находил. Я не соглашался ни с одной версией. Я ЗНАЛ, что там есть что-то, но что именно, не понимал. Там нет ни рая, ни ада. Бог был бы слишком жесток, если бы позволил людям мучаться в аду, ведь он так любит нас.
Я потерял надежду найти парня, заразившего меня. Но очень долго думал о нем. Интересно, какой я у него по счету. Наверное, в первой десятке, ведь он выглядел так хорошо. Он был очень красив. Надеюсь, он уже давно отбросил копыта…
- Антон? Антон? – Слова давались тяжело. Язык был, как ватный и совсем не слушался.
- Что, - он повернулся ко мне лицом.
Боже мой, как же он изменился за эти не полных четыре месяца. В этом худом человеке, от которого остались только кожа да кости, трудно было узнать того вечно веселого, крепкого мужика. Я вспомнил, как нам было хорошо. Я любил его, но в том-то и дело что ЛЮБИЛ. От этой любви осталась только жалость и привычка. Если бы я его бросил, то не знаю что, он сделал бы с собой.
Мы познакомились на дне рождения одного из врачей. И как часто бывает, разговорились. Не знаю почему, но через полчаса разговора, я узнал, что он гей и очень нравлюсь ему. Я сказал, что он тоже мне очень нравиться…
Через две недели я переехал к нему, а еще через две, он узнал обо мне всю правду и пришел в бешенство. Я знал, что он старается понять, но мои поступки причиняли боль. Он старался смириться, и казалось, что это у него получается, но приходило время, и он срывался. Начинал кричать, говорил, что очень любит и не может делить меня с женщиной, я говорил ему, что не могу переделать свою сущность. Я - биссексуал. Ну и что? Ведь я не один такой. Он много раз хлопал дверью, сразу же изменял мне, потом возвращался, просил прощенья, и все шло хорошо до следующего срыва.
Так продолжалось два года. В тот день он закатил страшный скандал. Сказал, что больше не может, что ему надоело терпеть боль, и видеть, как я игнорирую его. Он сказал, что мне лучше уйти. Я так и сделал…
- Сходи, купи что-нибудь от гриппа.
- Сам сходи, у меня нет сил.
- Пожалуйста, мне очень плохо, - молил я.
Я был мокрым от пота. Температура подскочила до сорока. Меня трусило, кидало то в холод, то в жар. Антон молчал. Потом с трудом встал и неряшливо натянул на себя одежду.
- А деньги у тебя есть? – медленно спросил он.
- На телевизоре.
Он подошел к телику. В грязных джинсах, в нейлоновой куртке и порванных кроссовках, он напоминал одного из тех дармоедов, что кучами сидят на вокзалах и клянчат у прохожих деньги. Ни за что бы не подумал, что передо мной стоял преуспевающий хирург, точнее преуспевавший.
- Включи, пожалуйста, - добавил я.
- Что еще, босс? – раздраженным тоном спросил Антон и кинул мне пульт.
- Спасибо, больше ничего не надо, - ответил я.
Антон вышел за дверь больше я его не видел, но, наверное, скоро это случиться, если он не умрет.
Я включил кабельное. Уродливая женщина со щедро накрашенными губами вела выпуск новостей. Я так и знал! Я так и знал!
Все случилось, как я и думал. Репортаж назывался «МАНЬЯКИ НОВОГО ВРЕМЕНИ». Забитый дяденька в очках держал огромный микрофон, с поролоновым набалдашником, и говорил, что в нашем городе появились убийцы, маньяки необычной формации. «Их оружие приносит смерть и никогда не дает осечек, но вы сами можете предотвратить горе. Не будьте наивными и предохраняйтесь!», - он говорил это так, словно рассказывал детскую сказку на ночь. Потом шел рассказ о детях зараженных вирусом СПИДа в санпидемчасти. Репортаж получился достаточно трогательным, но до меня он не достучался. Нас называли безжалостными детоубийцами, говорили, что нас ждет электрический стул. Они, что до сих пор не поняли, что мы сами заражены? Вот дураки!
Потом показали наши фотороботы. Честно говоря, было похоже, но вот только на них мы выглядели гораздо лучше чем есть сейчас и это был плюс. С экрана на меня смотрело два лица вполне здоровых людей, одно немного полноватое, сейчас похожее на обтянутый кожей череп, другое овальное со смуглой кожей и большими синими глазами …
Мне стало немного не по себе. Нас могут узнать соседи. Если бы были силы, мы упаковали бы вещички и смылись отсюдова. Но смерть неумолимо приближалась. Я понимал, что мне осталось всего несколько дней.
Антон не вернулся. Я не стал разыскивать его, но утром узнал, о том, что его арестовали…
- Откройте, милиция! – слышится из-за двери.
Но я не собираюсь открывать. Не хочу тратить силы, нужно сохранить их, чтобы нажать на курок. Я знаю, что смогу сделать это. Я смелый. Не правы те, кто говорят, что суицид – это не выход, и только слабаки так поступают. Это не правда. Ведь нелегко шагнуть в пустоту с крыши, полоснуть лезвием по венам или нажать на курок… нажать на курок. Не верьте им, они совсем не знают, потому что у них был выбор. А у меня его нет, но мне все равно страшно. Задаешься вопросом, а что будет с родными, когда они узнают, не сведет ли счеты с жизнью какая-нибудь девчонка, тайком любящая тебя уже несколько лет, а что если ты не умрешь сразу, а будешь постепенно угасать. Начинаешь вспоминать обо всем хорошем, что было в жизни. Приходит улыбка, успокоение. И уже совсем не хочется нажимать на курок. Но нужно найти в себе силы и я найду…
Я сильный…
2000 г.