Пролог
Не слышно звука слов, неясен смысл жестов.
Затишье после бури перед большей тишиной,
гораздо большей, чем дыхание вне места
прострации в пространстве. Тихий вой
венцов творения, как голубь тротуарный,
клюет останки жизни, чтобы жить
и умирать. Ах, этот отзвук парный
на окнах зимних, выплавленных в нить
душения “бычков” в консервной жести.
Да будет свет за печкою в пыли!
Но будет ли?.. И будет ли на месте,
как в небо вписанные тушью журавли?
Езжай в троллейбусе - я дам тебе талоны,
вот ими и оплатишь свой проезд
под газированным дождем, что весом в тонны
сиропа пыльного - нектара этих мест.
Здесь тополя в объемных переулках
как пальцы сжатые на дрогнувшем плече...
Почти стою на мягких теплых шкурках,
почти "ура", но было бы зачем.
Все так бывает, когда рыба больше банки
и в небе лишь аквариумный шар
прекраснолуния. Ты тянешь чьи-то санки
и оставляешь у подъезда теплый пар.
Я есмь воскресенье и суббота.
Я знаю больше, чем хотел бы знать.
Неясен смысл жестов и расхода
пустого звука слов. Уж скоро пять.
Езжай в такси - я дам немного денег,
вполне достаточно, чтоб выразить себя
изящным стуком дверцы. Вот он, скверик,
в нем день скорми досужим голубям.
Под образами с ликом злых японцев
прилег последний из великих дураков,
и дрогнул свет в щелях пивных ларьков -
похоже, что оттуда встанет солнце!..
Свободная тема
...Пиши: "Вот небушко в обмылках облаков,
вот поле-полюшко с обломками березок..."
Пиши, так легче. Сорок сороков
бездарных дней, раскладов нетверезых
берутся за руки и пляшут вдоль стены,
скрипучих раскладушек, циферблатов.
Приходят сумерки. Становятся видны
фонарики в подъездах - так и надо.
А, значит, так и будет. Это мы,
подобно детям, мудрым и жестоким,
из любопытства юные умы -
ножом консервным... Вырванные строки
в контексте покаяния. Смешно.
Нам все еще смешно, и мы смеемся.
Платон нам друг, причем без всяких "но",
а с остальными как-нибудь споемся.
Оставь велеречивость для людей,
но мне ж глаголь лишь порциями яда!..
Среди вчерашних мокрых голубей
волнистый попугайчик злого взгляда
мелькнет и скроется. Забавная игра
кабацкой радости и пьяненькой печали
в соотношении пера и топора
берет исток в пропущеном начале,
где ты и я, и только мы с тобой
с пластмассовой копилкой у порога
лабаза старого. Теперь иди за мной.
Не бойся, нам идти совсем немного.
Иди за мной - затеплим в окнах свет,
чтоб мотыльки башкою бились в стекла!
Но кто заметит их прозрачный силуэт,
кто пожалеет их?.. Вот мокро (или блёкло)
мерцают краски на растянутом холсте
в подрамнике двора и нотных сеток -
греби руками этот мусор!.. Красоте
поставлен памятник из пропитых монеток.
Иди за мной - куда я приведу?
Конечно, никуда, и в этом смысл:
так воздух скрыт от взгляда, так в бреду
летят обрывки вычитанных чисел,
сливаясь в формулы любви и бытия,
и сразу жить становится так просто -
вот лишь бы не очнуться. Это я
поспешно избавляюсь от нароста
всего реального. Итак, я нынче сплю.
И ты усни, усни, так будет легче.
Смотри назад - равняется нулю
все то, чем жил недавно, воды плещут,
скрывая дно, смывая берега,
смещая перспективу в волны звука
и цифры времени. Чья слабая рука
порвет сей круг и вырвется из круга?..
Теперь - идем. Заросшая тропа
авось да выведет из леса возлияний
в пределы сна, подгнившая стропа,
быть может, выдержит. Суть этих расстояний
не в том, чтоб двигаться, но в том, чтоб наблюдать
за тем, что движется (со сцены за кулисы,
от плюса к минусу и далее подстать
ночному небу). Мелкие капризы
отбрось дрожащею рукой, сойди с ума,
оставь лишь то, что так тебе знакомо:
вот ослепительные белые дома
за полминуты до раската грома.
Заключительная тема
Ноль градусов в ночи, летят снежинки.
На скрип дверей - лишь эхом тишина
и желтый свет. Взведенные пружинки
толкают стрелки так, чтобы одна
мгновеньем позже стала на другую,
своим движением, как росчерком пера,
вписала в круг минуту холостую,
где завтра видится лишь будущим вчера.
Стоп-кадр. Ночь. И далее по плану:
проспект в снегу на много-много миль,
бухой мужик все шарит по карману -
он ищет спички (их там нет). Не ты ль
подобным образом искал кусок покоя,
чтоб в нем уснуть, как мушка в янтаре?
"Мгновение, не это, так другое,
остановись!" Однако в сентябре
ты был иным. Сейчас январь. Из крана
свисает лед. Ты пишешь в отчий дом:
"Уверенным быть можно только в том,
что все мы сдохнем, поздно или рано".
Таков расклад! Не спорить же с раскладом,
на самом деле. Зная наперед:
кто видел, тот поймет, другим - не надо,
намного легче сделать верный ход.
Что ж ты молчишь? Заткнулся, сучье племя?!
Ты плачешь? Плачь. Мне, знаешь, наплевать
на слезы твои, смех - покажет время
кто ставки выиграл. Затеявшись играть,
не лги, не ной - ты ангел, Господ новый,
теперь ты сам себе учитель и отец.
Идет игра: сегодня я - Творец.
А ты - венец творения. Терновый.