Тусклым рассветом забитый,
Заполненный манной кашей
Тумана. На серые плиты
Вступает цвета фисташек
Утро, как трупная кожа:
Белый и серый – братья.
Город убит. Несложно
Падать в рассвета объятья.
В них и плывешь, и тонешь,
Вроде в аду, но на небе.
Слышишь, как город стонет
Сквозь человечий щебет?