Опаленную душу твою бережно приютила
В холодную хрупкость ладоней.
Что делать мне с ней? Куда спрятать палево это?
Рот ей заткнуть леденцом обещанья себя подарить,
Чтоб похоронным воем не выдала?
Впрочем!Разобрать по перышкам,
Размазать по стеклышкам,
И изучать под микроскопом,
В белом халате, в лаборатории,
Твоей души головокружительные просторы
И неизведанные территории.
А потом, получая Нобелевскую премию
За уникальное средство для отмывания души
От отпечатков жирных пальцев,
Кланяться, говорить: «Спасибо всем, маме, и Господу Богу»,
Улыбаться, стыдливо прятать пальцы свои
В пятнах несмываемой крови.
Вколоть душу твою, вместе с морфином,
Внутривенно, чтоб навсегда заставить умокнуть
Эту надоедливую, едва ощутимую боль,
Чтобы в груди – подобие счастья?
С дурью смешать, чиркая спичкой, помочь возгореться,
И вдохнуть твою душу, чтоб в глазах – подобие слез?
На прощанье – лишь губ касанье
Хотела душе твоей подарить.
Горечь пепла в сердце врастает,
Пепел стучит мне в сердце благословенной отравой
Чтоб в теле – подобие смерти.
А пепла остатком, что скорбно лежит на ладони моей,
Крест на лбу себе начертаю, как падре сыновьям Аурелиано.
Как метку, облегчающую работу убийцы,
Как приговор к пожизненному заключению
В облезлой одиночной камере земного воплощения.