Поворот ключом – и уже дома.
- Ну, тебя, Семёныч, только за смертью и посылать.
Скинув сапоги и куртку в прихожей, Семёныч неспеша прошёл на кухню. За ним, также медленно ступая, прошествовал Джерри, ирландский сеттер. Джерри – собака Семёныча. Семёныч – хозяин Джерри. Джерри угрюмо посмотрел в пустую миску, заглянул за неё, подвинул её носом, и, наконец, не найдя ничего ни в миске, ни около, перевёл жалобный взгляд на хозяина.
- Сейчас, сейчас… Положу чего-нибудь…- обнадёжил он, потрепав Джерри за ухом, и тот, слегка прищурив глаза, радостно задышал. – Я подумал и решил «Столичную» не брать, - это, уже обращаясь к двум своим собутыльникам, сидевшим за кухонным столом. Один из них был высокий и худой, другой – низкорослый и худой. Это были типичные представители жертв алкоголизма: помятые лица, помятые тела, помятая одежда, затёртые и вытянутые на коленках синие спортивные треники. Даже Семёныч на их фоне выглядел этаким франтом и щёголем, – взял вот какую-то, по 28. – Семёныч повертел бутылку, желая прочесть название водки.
- Хорош уже в руках теребить – ставь на стол!
Как солдаты, повинуясь приказу командира, достатые из сумки три бутылки щёлкнули донышками по столу.
- О-о-о!.. – одобрительно загудели оба. – А закусь?
Две банки кильки, лязгнув друг об друга, проследовали на стол, а с ними и 800-граммовая баночка солёных огурцов, не преминув также щёлкнуть донышком по столу, только звук вышел глуше. Отломив горбушку от батона хлеба, Семёныч положил её в миску. Джерри сразу же схватил кусок в зубы и превозмогая нетерпение съесть его тотчас же, роняя слюну на пол, понёс его в коридор, чтобы там насладиться, хоть и скудной, но какой-никакой, пищей.
- Ув-в-важаю!.. М-м-молодец, Семёныч! – прозаикался до того момента молчавший низкорослый.
Семёныч… Вот и всё, что осталось от человека. Ни имени, ни фамилии, только – Семёныч. Никто иначе его и не называл. Да и кто это «кто»? Те двое, с кем он выпивал чуть ли не каждый день? Джерри? Соседка? Так она вообще его никак не называла – сразу веником, когда он, возвращаясь пьяным, не дойдя до своей двери, разляжется на коврике возле её двери.
А ведь когда-то у Семёныча были не только имя и фамилия, но и вес в обществе. Семёныч – бывший спортсмен, фехтовальщик. Ещё два дня назад об этом что-то напоминало, сегодня – уже нет. Позавчера он продал свою последнюю награду и на эти деньги уже третий день подряд беспробудно пил вместе со своими «друзьями». Была у Семёныча и работа – тренер – да только долго он не проработал. семёныч был хорошим спортсменом, но хорошим тренером ему не суждено было стать. А спортсмены, вообще, в этом плане – народ неблагонадёжный, слабовольные, их легко довести до бутылки. К тому же после нескольких безуспешных попыток устроиться хоть куда-нибудь Семёныч понял, что ничего-то он, кроме как фехтовать, не умеет делать. Гвоздь прибить – и то… Скорее пальцы себе все отобьет или стена развалится…
Была у Семёныча жена. Не выдержала. Уехала. Вместе с сыном.
А пить Семёныч начал после одного несчастного случая. Возвращался он как-то поздно вечером на своей автомашине, подвозил друга, тоже бывшего фехтовальщика, и не заметил стоявшую на краю дороги поливальную машину. Друг погиб сразу же. Семёныч пережил клиническую смерть и потом ещё около года пролежал в больнице. Оклемавшись, он никак не мог успокоиться – всё считал себя виноватым в смерти друга – и понемногу начал выпивать, чтобы как-то заглушить муки совести. Ну а уж потом это «понемногу» превратилось в «помногу».
Единственное, что осталось у Семёныча, что что-то для него значило, - это Джерри. Семёныч подобрал его ещё щенком. Это было зимой, Семёныч возвращался домой и около подъезда увидел его, дрожащего с заплаканными глазами, жалобно смотрящими на него. Семёныч просто не смог пройти мимо этих глаз. Он взял щенка домой, намереваясь назавтра расклеить в округе объявления: «Найдена собака…» - но на следующий день он этого не сделал. А уже потом он настолько привязался к нему, что решил оставить у себя. И с каждым днём эта привязанность росла всё больше и больше. Семёныч любил Джерри больше жизни, и тот отвечал ему тем же.
- Ну, д-давай за тебя, С-с-семёныч…
- Чтобы у тебя всё время деньги водились…
- Да откуда ж им теперь взяться? Нечего уже продавать. Если только квартиру…
- А я давно гов-в-ворю: продай ты с-собаку. На что она тебе?
Стук заставил вздрогнуть обоих – это Семёныч с силой ударил стаканом по столу, так что чуть ли не половина расплескалась. Следующим движением освободившейся рукой он схватил низкорослого за грудки, слегка приподняв и притянув к себе.
- Да я скорее тебя порублю и на мясо продам, ещё раз такое скажешь… Ты понял?!! Понял?!!
- П-п-п… - страх настолько охватил его, что он от волнения не смог ничего произнести.
- Да ладно тебе, Семёныч, отпусти его. Не кипятись. Давай лучше выпьем.
Семёныч молча взял стакан, выпил залпом и, также не произнеся ни звука, встал из-за стола и пошёл в коридор. Джерри тут же вскочил и засеменил за хозяином, стараясь не отставать. Но не успел Семёныч сделать и нескольких шагов, как внезапно присел, держась за сердце, и, скорчившись от боли, упал на пол.
Джерри обнюхал хозяина и перевёл тревожный взгляд на сидевших за столом. Те переглянулись.
- Может, «скорую» вызвать?
Врачи выявили у Семёныча целый букет болезней: сердечная недостаточность, желудочная язва, больная печень. Сказали: если не перестанет пить, долго не протянет. Семёныча положили в больницу как минимум на месяц. Он не пролежал и двух недель – сбежал. За эти неполные две недели его никто не навестил, да он и не ждал, что кто-то придёт.
В лифте Семёныч вспомнил, что ключей-то у него нет. Оставалось надеяться, что кто-нибудь будет дома.
Семёныч вдавил пальцем кнопку звонка. В квартире раздалось жужжание. Никто не ответил. Никаких шагов не послышалось. Семёныч позвонил ещё раз. Опять тихо. Даже Джерри не залаял, хотя он всегда чувствовал, когда приходил хозяин, даже если тот просто шёл от лифта до двери. Странно…
Отворилась дверь сбоку. В дверном проёме показалась соседка с веником наготове.
- О, явился… Выписали уже?
- А где…
- Дружков своих ищешь? Уже выпить захотел? Так они у себя. Какой день уже в запое…
- В запое? Откуда ж у них деньги? А Джерри у них?
- Какой Джерри? А-а, собака твоя? Так они, кажется, продали его…
- Продали? Когда? Кому?
- Да мне откуда знать… А чего это ты так удивлён? Говорят, что ты сам дал согласие…
«Дружки» жили в том же доме, на одном этаже, четырьмя этажами ниже квартиры Семёныча. Семёныч моментально сбежал вниз по лестнице. Позвонил в одну дверь – никто не ответил. Позвонил в дверь напротив. Послышалось шарканье. Дверь открыл высокий.
- О-о! Семёныч! с возвращением! – Он протянул руку, но ответного приветствия не последовало. Вместо этого он получил удар в солнечное сплетение, заставивший его упасть.
На кухне, в окружении пустых бутылок, на столе, положив лицо на руку, дремал другой. Заслышав шум, он проснулся, оторвал лицо от стола и, щурясь на свет, посмотрел в прихожую.
- С-с-семёныч! – Он также протянул руку. На этот раз удар пришёлся в лицо.
- Убью, гад! – пробасил Семёныч, хватаясь за нож.
Не убил. Нож прошёл чуть левее сердца.
Суд длился недолго.
- Ко мне, Арни! Ко мне! Ко мне, мальчик мой! Апорт! Апорт! Ну, беги же!.. Беги за палочкой! Эх ты… Совсем старый стал… Арни, сидеть! Сидеть! Сидеть, тебе говорят! Э-эх… Так ты ничему и не научился за семь лет… Пошли домой, негодник… А то завёл меня чёрт знает куда…
Не получив лакомства от хозяина, Арни расстроился, но ненадолго. Впереди маячила помойка, на которой всегда можно было отыскать что-нибудь вкусненькое. Арни радостно взбежал на горку.
- Куда тебя понесло? Всё по помойкам лазишь… Дома чтоль тебя не кормят?
Внезапно Арни остановился и жадно втянул ноздрями воздух. В следующую секунду, пронзительно скуля и лая, он стремглав нёсся к свалке. Подбежав и найдя какой-то предмет, Арни забегал вокруг него, не переставая скулить, и вдруг так взвыл, что даже заставил хозяина забеспокоиться.
- Что? Что такое? Что ты там нашёл?
Через несколько секунд он увидел, ЧТО нашёл Арни: среди мусора, возле кучи непрогоревших деревяшек, лежал мужчина бомжеватого вида.
- Эй, вы живы? – он потряс его за плечо. Тот никак не отреагировал. Он вынул телефон из кармана пальто и набрал «03».
Через полчаса вокруг помойки собрался народ. Приехали «скорая», милицейская машина.
- … смерть в результате обморожения… Да уберите же отсюда собаку! Чья собака? Ваша? Так посадите её на поводок!
- Иди сюда, Арни.
Арни никак не давался. Он так же, как полчаса назад, бегал вокруг умершего и также дико выл, пока, наконец, труп не погрузили в машину и «скорая» не скрылась за поворотом.
- Что с тобой сегодня, Арни? Сам не свой какой-то… Что случилось?
Арни шёл, опустив голову. Он старался не смотреть на хозяина, боясь, что тот заметит катящиеся из глаз слёзы.