С утра гуляю по рынку страстей
И делаю кучу нужных покупок.
Мне дела нет до гнилых новостей,
Что все прикрывают полами курток.
Здесь все, что хочешь можно купить.
Лишь были бы деньги. Торговец строг.
Покупаю радость – тоску забыть.
И вдохновенье для новых строк.
Что там, у прилавка толпой народ?
Наверно почуял какую-то новь?
Кто-то глазеет, кто-то берет:
«Сегодня в широкой продаже ЛЮБОВЬ!»
-Сюда! – указал на вывеску ноготь,
-Сюда! Кто хочет любовь купить?
Руками ее прошу не трогать!
Для этого нужно их часто мыть!
Торговец пропитым голосом лает.
Видать частенько заходит в кабак.
Видать работа его такая –
Все с нервами, все не просто так.
-Продам любую! Хочешь, на вечер,
А хочешь, с привкусом горечи меда!
Хочешь, тающую, как свечи?!….
С расчетом? Нету, ту быстро продал.
Могу продать большую, как вечность!
В кибитку? Влезет, снесли бы кони!
Продам, излучающую человечность
И материнскую, как на иконе.
Берите эту – светлую, чистую!
В хозяйстве лишней она не будет!
Берите верную (позабытую)
И ту, которая сердце студит!
Народ толпится и руки тянет.
Кричат покупатели (ведь на базаре).
Мол: ту, не беру, она уже вянет!
А кто-то счастливчику съездил по харе….
Чудом, пробившись к прилавку, старушка
Просит: «Продай мне сыновью, милай!
Совсем немного, чуть-чуть, на полушку.
Ведь так без нее и уйду в могилу.
Мужик, что рядом, из мятой фляги
Хлебнул самогона, чтоб слезы не просто
И крикнул: «Куда тебе, старой коряге?!
Свою продай, да ступай до погоста.»
Я сам такую искал по рынкам.
Клюка истерлась, в мозолях ноги,
Торговец долго по свету рыскал,
Видать обронил ее, где на дороге.
Стыдно глаза опустив от лиц
Старуха ушла из толпы без любви.
Не молодуха, куда ей злиться,
Вот слезы…, они у нее наготове.
А у прилавка кишит народец:
-Продай, на месяц, мне в отпуск ехать!
-Продай, глубокую, как колодец!
-Продай, невинную, чтоб для смеха!….
Трещат уж доски. Толпа все прет.
Крючками-пальцами пробуют мякоть:
-Старую выброшу, эта пойдет…,
И поскорее за пазуху прятать.
-Старик, дай мне чистую! Что? Одну! –
Кричит юнец из последнего ряда.
Спереди: - Глохни! А то на…ну!
Все стоим, всем такую надо!
Кольнуло сердце, может моя
Там меня ждет и никак не дождется….
Крик впереди: «Опоздал что ли я?
Эй, дай мне жаркую! Лучше пороться!»
Уже в тумане, не слыша криков.
С трудом, раздвигая крепкие спины,
Вперед, где старый торговец сникнув,
Прилавок очистил до половины.
Протиснулся. Может она? Вот эта?
Торговцу в руки летит кошелек.
Беру и жду от него ответа.
Хватит ли? Это все, что сберег.
Ответил старик, посмотрев в глаза:
-Мало кто плати такой валютой!
У всех за оплату – ложь, да слеза,
И ненависть есть и холод лютый.
Не жалко? Бросаешься. Сам-то как?
-Хорош копить отдавать черед!
Когда все продашь, за углом кабак.
Там выпей за тех, кто себя отдает.
Вот из темноты горячего смрада,
С любовью в холщовой суме за плечом
Выбрался. Что мне еще здесь надо?
Без монет приценяться, что и почем?
Ну, нет. Домой. Хм!? В кармане монета!
Смотрю, на ладони дружбы кружок.
Напиться? А будет ли верно это?
Пойду. Там нальют мне на пятачок.
Еще не пьяный сидел размышляя.
Кружку с вином согревает рука.
И вот, измученного, продавая
Вижу рядом с собой старика.
-О, господи! Как я сегодня устал!
-Как конь на пахоте, в мыле задница.
И все я, кроме одной продал.
На невзаимную люди не зарятся.
Ты знаешь, с прилавка упала одна…,
И все-таки люди – такая мразь!
Нет, чтоб кому-то ее поднять,
Сказать не успел, втоптали в грязь!
А как твоя? Для чего купил?
-Не знаю. Просто она мне нравится.
Она моя, остальной весь мир,
Пускай своими страстями давится.
- Твоя ль она? Не ошибся ли?
-А коль не моя, я ее отпущу.
-Похоже с деньгами, ты крупно влип.
-Вернешь кошелек, я тебе не прощу!
И мы, разобравшись в делах своих
Небыстро пили на деньги зла.
В открытой суме ни шороха. Тихо.
Спит? Гуляет? А может ушла?
Расстались, когда поднялась звезда.
И я, попрощавшись, пошел домой.
Она приходит ко мне, иногда,
Но быть всегда не может со мной.
Старик рассказал мне много историй.
Он много прожил, но крепок на вид.
И где он сейчас? За каким застольем?
Мой старый бог – продавец любви.