Наверно бедность не порок,
Но и не грех, отнюдь, богатство,
И не понять, где тот порог,
Что ставит врозь любовь и <...>
Где сон чудовища, а где
Деянье смелого героя?...
И почему в одной узде
Под богом скрыто сразу трое?
А этот странный мир идей
В итоге стал их вырожденьем;
Зачем он выдумал людей?
Чтобы найти в них подтвержденье(?)
Одна лишь истина во мне
Не спорит с разумом. Трагичный
Теней театр на стене
Сюжет шлифует безразличный.
Здесь разлагающихся львов
Грызут бессмертные гиены,
А на балах среди пиров
Поют лернейские сирены.
Насмешка... или бытие
Так алчет новых декораций
В своей размерянной игре,
В которой я играл паяца.
Я тщился получить ответ
В своём гробу из книжных полок,
Кто я - вульгарный физиолог,
Иль идиотствуйщий эстет?
Однако же, не я один
Участвовал в комичных плясках -
Все остальные в тех же масках
И раб, и шут, и господин.
В начале, кажущемся бредом
Больного старостью детя,
Я, иронически шутя,
Умел плестись за кем-то следом,
Не вопрошая о пути,
О целях, средствах продвиженья,
Куда не ведая идти -
Девиз был этого мгновенья.
Я жил в предчувствии побед,
Мечты роняя о великом,
Хотел бы знать, зачем... О, нет!
Ведь я родился с этим криком,
Похоже, что и умирать
Я буду с тем же отрицаньем,
Мне не пристало больше сгать -
И жизнь, и смерть - одно страданье.
Какое большее? Я сам
Признаюсь, право, не измерил,
Лишь наблюдаю по часам
Свои секундные потери.
И в этом ангельском хлеву
Мне представлялось всё иначе,
Не знаю, стал ли я богаче,
Или беднее, что живу
На самом пике состязанья,
Где распознать добро и зло
Моё первейшее призванье,
Но до сих пор мне не везло.
Моей любви достойны были
Несчастные глупцы, тень пыли,
А не блестящие умы
Из тех убийц, каких здесь тьмы.
Мой милый трансцендентный бог,
Глотнув я яд твоих суждений,
Я полюбил бы, если б смог
Абстрактный вид твоих творений.
Что снизошло на эту бренность?
Что заставляло камни петь?
Я видел, но не мог смотреть
На эту божью откровенность.
И забираясь под кровать,
Я до утра лежал без звука -
С Вселенной невозможно спать,
Она фригидна словно скука.
Мне жаль проститься будет с тем,
Чего не смог объять мой разум,
Так возжелавший стать всем сразу
И не сумевший сразу всем.
Горящий шлейф поспешных дней
Потухнет в мраке мирозданья,
И в безучастный Эмпирей
Падёт ещё одно созданье.
Мой милый трансцендентный бог,
Прости мою бесцеремонность,
Я так старался выбрать слог,
Привычка жить - тупая склонность,
Существованье - грязный пыл,
Однако вскорости забуду
Об этой мерзости. Я был,
Но ведь когда-нибудь не буду.