Иду по алее, и светит луна,
Собой освещая мне путь.
Но страх навевает холодный она,
И он не даёт мне свернуть.
Я в чёрную рясу в сей вечер одет,
В перчатках, сжимаю цветы…
И светит луна, и её тусклый свет
Едва освещает кресты.
Я тихо иду. Ветра нет. Тишина,
Лишь слышно, как гравий шумит.
Мне каждая надпись на плитах видна…
Здесь кажется— время стоит.
Гранитные глыбы, портреты людей,
Бутоны безликих цветов…
Я что-то ищу в лабиринте смертей,
Средь каменных плит и крестов.
И кажется мне— кладовые судьбы
Следят, наблюдают за мной,
Мне кажется— лики имеют столбы,
Живёт этот банк земляной.
Здесь жизнью ужасной наполнено всё:
И шепчет, и дышит земля,
И шёпот несётся из недр её,
И страх проникает в меня.
Я слышу слова, но понять не могу.
Мой страх меня гонит вперёд.
И снизу несётся не шёпот, а гул,
Мой страх меня плёткою бьёт.
Дрожит, сотрясаясь от гула, земля,
Кресты распадаются в прах.
Я знаю— есть цель, она манит меня,
Вперёд гонит ужас и страх.
И вдруг— тишина, всё замолкло вокруг.
Руины на месте могил.
Я чувствую только дрожь собственных рук,
Стук сердца, отсутствие сил.
И вижу могилу уже впереди.
Надгробие— красный гранит.
И шёпот вдруг слышу: «Иди же, иди,
Узнай, что там Вечность хранит».
Я— ближе, и надпись на камне видна.
Склоняясь, читаю её…
Разорвана криком моим тишина,—
Здесь высекли имя моё.
Из рук на могилу упали цветы,
И сам я упал на плиту.
Услышал слова: «Будь же проклятым ты!»,
Проснулся в холодном поту.
28 / I / 1998 г.