На улице стемнело, включились фонари, вокруг стало тихо-тихо, а он всё сидит, сидит на голом, ледяном асфальте, сидит тихо, спокойно, и лишь хриплый, "тяжёлый" кашель нарушает тишину...
Он - нищий бродяга, он во что-то укутан, и всё в дырках, в дырках, всё такое потёртое, старое и грязное, его руки в лохмотьях, обнажённые места красные, распухшие. Его лицо всё в морщинах и рубцах, а подбородок потрескался от суровых холодов. Он сидит, сидит тихо, спокойно и кашляет...
Вот в свете фонарей засверкали блёстки; это пошёл снег, снег - колкий, обжигающий. Нищий дрожит, дышит усердно на руки и кашляет...
Eго кашель переходит в хрип, он кашляет всё чаще, задыхается, дрожит и плачет, поднося ко рту окоченевшие руки, он тихонько повывает от боли в суставах, но его никто не слышит, он сидит на голом ледяном асфальте, но его никто не видит, он кутается в своё "тряпьё", но ему никто не сочувствует. Он мечтает о мягком, тёплом ложе, о далёком райском уголке, его веки смыкаются и он, засыпает...
В свете фонаря мелькнули последние блёстки и снег прекратился...
Вокруг стало тихо-тихо: не слышно машин, голосов людей, не слышно и надрывистого кашля бродяги, но он всё сидит, сидит как живой, сидит и молчит, всё вокруг спит и он спит...
К утру всё пробудится, но только не он. Да о нём никто и не вспомнит.