Твои сутки – тоска да скалка,
да стеклянная бледность кистей.
А кастрюли нашепчут сказку
о несказанной красоте,
о единственном сильном, как ветер,
что порвет эти сети тоски,
и когда ты в него поверишь,
станут будни твои легки,
станут слаще соленые капли,
и осветит ночную мглу сон.
И вдруг прошлое в небыль канет,
и появится солнечный он.
Налетит, пораскинет крылья,
свет в окошке застит собой.
И – хоть в Кушку, хоть на Курилы –
за ним кинешься, как за судьбой.
Будет небо твое высоким,
а фата – белей облаков.
И тебя ясноглазый сокол
уведет далеко-далеко.
А когда свет бокалов иссякнет,
когда в скважину вечер втечет,
может в хату, а может в саклю
он тебя на руках внесет.
Но тускнеет до срока сказка,
превращается просто в ложь…
Скоро будет тоска да скалка,
да на коршуна муж похож.