Она лежала у камина,
светилась красным,
струился шелк сорочки длинной.
Какой прекрасной
он делал ногу, от коленки
к ступне стекая.
А на лодыжке билась венка,
уже стихая.
И без вульгарного разреза
нагой казалась
нога моей богини резвой,
что так старалась
меня, угрюмого зануду,
к ноге приставить,
к той, что фарфоровым сосудом
лежит, блистая.
Я - у ноги. Так приказала
моя богиня.
Все прочее, чтоб не мешало,
я сжег в камине.