Душа так редкá и так закрыта,
Как нечто самое злобное.
Даже тигр,
В стальной, с толстыми прутьями клетке,
Чувствует себя отлично,
По сравнению с Душёй замурованной.
Мы ехидничаем и даже смеёмся,
Стыдливо отводя взоры,
Когда мужчина берёт мужчину за руку,
Объясняя ему что-то.
Мы говорим, – что она порочна,
Она замужем, а с другим парнем
Идёт по улице и как девчонка,
Смеётся, с ним о чём-то разговаривая.
Он стар, - говорим, - ему уж на кладбище.
А он как мальчишка молодую любит.
Ему даже совсем не стыдно.
Это позор, - говорим, - и позорно.
А этот, пьёт, от утра до ýтра,
Счёт не ведя бутылкам.
Алкаш! - мы слышим, - какой ужас!
Посмотрите на его рыло.
Он смотрит сквозь веки опухшие, синие,
Улыбка сквозь лес щетинок.
Вы так ничего совершенно не поняли, -
Подумал над грузом своих ошибок.
Порочить и лгать,
Лицемерить и думать
О том, как другие порочны,
Привыкли, и каждый готов без отдыха,
Кричать и показывать пальцем в сторону:
Ты! А ты! Ты сам такой же!
А я тебя с тем-то видел!
О, Боже мой,
На кого мы похожи –
Ведь свиньи намного чище.