От шапки – и по штиблеты,
как ни ворочай,
мои билеты –
белый и волчий,
но избытку и лиц, и ножек
вослед
мысли множит
мой единый билет.
Я от отклонений
так плох,
что влюблён и в колени,
сияющие поверх сапог,
и, как некий гений,
спускаю пары,
кроя колени,
выступающие из-под полы.
Вызывая на игры,
я так нищ,
что клюю и на икры,
уходящие в глубь голенищ,
и вставляю слова, как иглы,
в ослепительный вздор,
наблюдая цветные икры,
осеняющие подол.
Мне ресницы кажутся гуще
от мехов по бровь,
и ласкается шлейф, лгущий,
полтолпы поборов,
мне глаза кажутся глубже
от нависших мехов:
баран – глуп же,
и я таков!
Не один я глуп:
циркулирует масса сизая,
то и дело слизывая
сопли с губ.
Аномальны наши манеры,
пуст карман,
разве что ожерелье Венеры –
наш ночной талисман.
Мы заразу в который раз
рвём с корнем,
и себя еле кормим,
реагируя на указ.
Вновь
беда с кормами,
алкоголя – и то глоток,
а любовь –
в кармане,
где с соплями платок.
Нам до лампочки Центры,
и тоска, как тиски,
пусть и платят проценты
с тоски.
Мы, щетину скребя со скул,
помним, кто мы:
только тощие гномы
между жирных акул.
Заплетая язык и стопы,
снова - пьян ты,
но даны и тебе бриллианты
в оправе толпы:
эти ножки и эти очи
неподкупный питают бред
на единый, на белый, на волчий,
но отнюдь не на членский
билет!
/04.12.1985/