В июньском сумраке лесном цветет зеленый мох.
На дудочке омеловой играет юный бог.
Плетет узор мелодия, затейливо-резва,
И кудри бога черные лежат, как кружева.
Но что за странная печаль сгустилась над юнцом?
Иль это тень еловых лап ложится на лицо?
Порхают пальцы тонкие над дудочкой легко –
Но затуманены глаза загадочной тоской.
Он видел, как рождался мир, – он сам его творил,
В небесной выси зажигал он факелы светил;
Рисунок четкий начертив, разбив на лоскутки,
Лепил холмы и лил хрусталь в раскрытый зев реки,
Листвой и хвоей одевал прохладные леса,
И каждый цвет и аромат определял он сам.
Творца безжалостна судьба – он знает наперед,
Что дивный мир, его дитя, состарившись, умрет.
Но жизнь творению продлить не в силах божество:
Настанет час - угаснет мир без ведома его.
И вот, пытаясь позабыть неотвратимый срок,
Не расстается с дудочкой печальный юный бог.