Она была, похоже, что в ударе –
в расцвете лет, и сил, и грёз, и чар:
«Я вся горю, как будто на пожаре!
Я к вам летела, будто на пожар!
О, Вы такая!.. Властью демиурга
над миром всем Вас выше не вознесть!
Какое счастье и какая честь
быть принятою музой Петербурга!» –
и восторгалась, и великой дружбой
клялась на кипарисовом ларце!
И откровенней, может быть, чем нужно,
был взгляд на переменчивом лице, –
и тут же что-то умно излагала,
и с пылом рассуждала о любви!
И ни секунды не предполагала:
ах, до чего ж она её пугала,
застывшую в безмолвье визави!
(Имеет много сложностей процесс
знакомства гениальных поэтесс.)
Взлетала над подушкою диванной
в неровном жесте узкая рука!..
А женщину, другую, звали Анной.
А эту как – неведомо пока…
Из ряда вон была, конечно, встреча.
«Что нужно ей?» – всё думалось другой.
Двух судеб предсказатель и предтеча –
Санкт-Петербург ломался над Невой
решётками, фонтанами, мостами,
дробясь о рябь, качаясь на воде…
И обе друг про друга знали сами.
И обе были искренни местами,
но только – чёрте как и чёрте где…
Рассыпавшись в последнем комплименте,
она ушла – сутулясь и стыдясь…
Я задержу вас на одном моменте:
другая, та, что Анною звалась, –
она потом с актрисою в Ташкенте
(да-да!) имела длительную связь…
15.10. 2001